нашла, чтобы победить болезнь. Она отогнала судьбу на многие километры и расстояния. Отбросила жуткие границы и теперь была на долгие годы с ним… И с ними тоже. И теперь он смотрел на картину, где уже вырисовывался силуэт молодой красивой женщины. Та стояла в дверях дома, держась за ручку, и завершала этот простой сюжет. И Петр подумал, что без этой женщины картина была бы невозможна. Она теряла смысл. Оставалось совсем немного, несколько штрихов и лицо женщины засияет улыбкой, а глаза ее будут тепло смотреть на троих малышей… И на него.
Он смотрел на нее, любовался, не в силах отвести глаз.
Любил ли он ее? Спустя годы и десятилетие, знания и незнания, встречи и расставания, стены, которые разделяли их. Да! Любил!
- Я устала, - произнесла она, - отложив кисть.
- Осталось немного, - удивился он.
- Да, немного, - произнесла она. Потом встряхнулась и спросила:
- Ты помнишь, что мне обещал?
- Да, помню. Конечно, помню, - ответил он.
- Ну-ну, - ответила она. Больше не произнесла ни слова.
- Собирайся! – воскликнул он.
- Куда? Опять? Уже вечер!
- Да! Опять!
Все последние дни они носились по каким-то городкам, бродили по пляжам. На юге Испании уже попадались люди, которые загорали, даже купались. Здесь было очень тепло. Пляжи Марбельи славятся длинным сезоном, и туристы приезжают отдыхать сюда почти круглый год. Так они приплыли в чье-то лето. Но путь их был не окончен. Путь их ТОЛЬКО НАЧИНАЛСЯ. Вот уже пролив, а Средиземное Море осталось позади. Океан и прекрасный остров, на котором удивительный пик вулкана венчает верхушку горы, приглашая встретить рассвет. Остров Тенерифе. Остров, где всегда вечное лето, теплый Гольфстрим и нескончаемый отпуск для людей, которые могут себе это позволить. А они могли! Была бы воля…
Воля была. И желания устремлялись в сумасшедший безудержный бег или полет... А неизвестность манила...
Они мчались по наклонной куда-то вверх на немыслимую высоту. Дорога не петляла скучным серпантином, а чертила по прямой, угадывая настроение этих двоих, и предлагала свой короткий маршрут на серую макушку горы, где скоро наступит рассвет. Он наступит раньше, чем там внизу, и эти двое успеют насладиться первыми лучами утреннего солнца, пока океан и этот чудесный остров спят. Дорога прямиком, не петляя, возносила их к звездам, к зарождающемуся рассвету. В лобовом окне было видно только огромное черно-синее небо. Дорога скрывалась под колесами и, казалось, что они уже давно оторвались от нее и мчатся в небесах только вперед и ввысь.
- Сумасшедший! Вернись на Землю! - не выдержала она.
- Это только начало! - кричал он в ответ.
И теперь только ветер, минуя лобовое стекло, трепал их безжалостными порывами. Сносил остатки металла и пластика, бывшие раньше машиной, стирал загар с их кожи, выдувал мозги из безумных голов, срывал одежды, оставляя тела обнаженными и готовыми к этому неистовому полету, сохраняя лишь улыбки и задор на молодых счастливых лицах - лицах и счастливых глазах, которые должны успеть встретить рассвет на этой горе! И снова время послушно застыло. Оно замерло, оставшись там внизу навсегда.
Арина была удивительно красива. Черные волосы переливались в новорожденных лучах, сверкая на солнце. Ее утомленные глаза от праздника и безумия, от бессонных дней и ночей горели ярким огнем, не давая ей уставать от юности и восторга этого утра. Петр любовался ею. Она и была для него сейчас и солнцем, и рассветом, а он готов был стать вулканом, горой под ее ногами и нести по жизни девочку с такими глазами на любой край света бесконечно долго...
- Как здорово, когда любишь, и можешь стоять на вершине, на самом краю, а дальше остается только взлететь, - думала она. - Когда этот человек рядом, держит тебя за руку, светит солнце, больше ничего не нужно...
- Нужно, - мысленно вторил он. - Хочется, чтобы рядом ходил маленький человечек, тот самый, с ее картины, и был похож на них, а остальное не имеет никакого значения. Рука в руке, тепло этого солнца и маленький человечек рядом… Нет, три человека…
- Так не бывает...
- Но это есть... Как хорошо, что теперь ты сможешь все! И даже больше! Ты стоишь на этой вершине, а другие горы ждут тебя, дальше только полет, - думал он, любуясь восходом, любуясь ею.
- Полет в никуда, в неизвестность, и только туда, наверх... Как жаль, что подняться выше невозможно, - думала она…
Утром следующего дня они находились на палубе корабля. Проснулись рано, и снова не хотелось пропускать рассвет. Пусть он был поздний этот рассвет, зимний, но солнце снова будет горячим, будет играть на их лицах, и они вместе будут его встречать. Так теперь будет всегда.
Картина стояла в стороне, и в сумерках зарождающегося утра ее краски совсем не поблекли. Они светились в темноте от яркого фонаря, оживая, и этот маленький дом и люди казались настоящими. Маленький крошечный мир, написанный чьей-то рукой – он помещался в рамке, в жизни этих людей. Оставалось лишь несколько мазков и глаза этой женщины засияют.
Неожиданно Петр произнес:
- Я хотел тебе сказать, - он волновался, поэтому запнулся. Он вел себя, как ребенок.
- Знаешь, коль скоро мы с тобой так давно знакомы… Уже почти месяц, я хотел тебе кое-что сказать… Я хотел сделать тебе предложение.
- Ты обезумел, мой хороший, - засмеялась она.
- Нет, не обезумел, все прошлое не считается. Давай начнем сначала. То есть, пройдем все это еще раз, но по-другому. Я делаю тебе предложение.
- Ты опоздал, глупый, ты сделал уже мне предложение, и теперь я занята. Уже десять лет! За-ня-та!
- Не совсем, - улыбнулся он. - Если ты, конечно, готова снова выйти за меня… Я поведу тебя под венец.
- Что?
- Через неделю мы вернемся и будем венчаться…
Снова улыбнулся и добавил.
- Так и быть, уговорила! Делаю тебе предложение,… во второй раз!
Она молчала, а он не понимал, лишь видел, как она волнуется. Разве может женщина, спустя столько лет, так воспринимать его слова? – поразился он. А сердце ее вырывалось наружу. Глаза светились невероятным блеском, она не могла вымолвить ни слова. Что-то хотела сказать. Сделать это прямо сейчас… Но почему-то молчала.
- Такое нужно отметить! – воскликнул он. - Шампанского!
- В девять утра?! – засмеялась она. Но он уже скрылся в дверях кают-компании, спускаясь в трюм, где находились их запасы. Повар спал, да и не нужен был сейчас этот повар. Петр быстро шел, он торопился вернуться к ней. Шел и думал о предложении, которое только что сделал. Как давно он не делал этой женщине предложения! Почему? Если ты способен произносить слово “Люблю” – делай такие предложения часто. Делай их каждый день…
Она стояла на корме, цепко держась за перила, вглядываясь в бесконечную даль океана. Стояла так уже целую вечность и смотрела туда, где небо соединялось с беспокойными волнами, где кончалась земля и начиналась какая-то другая стихия, другая жизнь. А ее длинные черные волосы развевались на беспокойном ветру. Солнце вставало из-за горизонта и уже освещало утренними лучами водную гладь, солнце начинало свой новый день над бесконечной равниной. Наступало то единственное мгновение, когда оно еще касалось горизонта, но уже готово было оторваться и устремиться на высоту, чтобы залить этот водный мир ослепительными лучами, подарить тепло и жизнь, и любовь. Этот миг был маленькой короткой сказкой, и сказку эту подарил ей Он. В такие мгновения не существует прошлого или будущего, есть только настоящее. Этот ослепительный миг и он твой… И Его тоже…
Только почему-то он не шел. Он находился в трюме этого маленького белого корабля или где-то еще, но не было его рядом, и это утреннее мгновение принадлежало только ей.
И тут она почувствовала, что больше так не может. Она так устала за это короткое путешествие и долгую жизнь, которую прожила. Сил не оставалось, а претворяться больше не могла…
Петр вернулся на палубу, неся бутылку шампанского, и не увидел ее. Удивленно оглянувшись, заметил двух французов его команды, которые зачем-то ринулись к корме и прыгнули в воду. Петр подбежал и в ужасе посмотрел вниз, откуда ребята-французы поднимали Арину. Она без сознания лежала на их руках, и те по трапу для пловцов, который капитан уже спустил на воду, поднимали ее на борт. Сначала он ничего не понял, подхватил ее и уложил на диван. Она открыла глаза и посмотрела на него. А лицо ее было покрыто морщинами, глаза ввалились, вокруг них были темные круги, нос заострился, а на голове после этого купания снова показались седые волосы. Их было много, очень много, и они предательски выдавали ее тайну.
Самолет уверенно набирал высоту, прощаясь с взлетной полосой, с морем и маленьким островом, с крошечным игрушечным миром и белым корабликом, который одиноко плыл по волнам, больше не выбирая маршрут. Он возвращался в свою гавань, откуда недавно начинал свое путешествие…
Арина сидела рядом, не скрывая усталости, не пытаясь что-то говорить, прятать неожиданно набежавшие морщинки и седые волосы. Он тоже молчал, думал и не понимал. Как она смогла утаить от него болезнь? Почему он ничего не замечал? Целых три недели он не верил, считал таблетки, потом поверил в чудо. Оно было таким реальным. И сейчас у него в душе все переворачивалось.
Лучше готовиться к худшему, - вспомнил он. И подумал:
- Снова ты о себе?
- Просто ты влюбился, дурачок, поэтому ничего не замечал, - неожиданно ответила Арина, словно он разговаривал не с самим собой, а с ней.
- Разве такое возможно?
- Если любишь – возможно все. У мужчин обычно так и бывает.
- Откуда ты это знаешь? – удивился он.
- Я очень…, - она немного помолчала.
- …очень-очень взрослая и мудрая женщина. Иногда мне кажется, что я знаю все.
И тут он понял, глядя в эти глаза, чего стоила ей эта поездка. Катание по черным трассам, бессонные ночи, бесконечные километры дорог. Он думал, что подарил ей это путешествие, обманул ее, придумал сказку, а оказалось, что это она, превозмогая усталость прожитых лет, дарила ему годы жизни своей, день за днем, думая только о нем. Знала и молчала, и просто любила. Но имел ли он право на это? Он украл ее из больницы, где, может быть, ей смогли бы помочь… Его предупреждали! А он!
- Не смей себя ни в чем винить! – вдруг произнесла она. – Ты сделал то, что мог, что должен был сделать. Что хотел. Спасибо тебе за все… Я люблю тебя!
И взяла его за руку, как маленького ребенка.
- Ты помнишь, что обещал мне? – вдруг жестко спросила она.
Он промолчал, с ужасом глядя в ее глаза, вспоминая картину, дом на горе и кораблик у пирса, маленьких детей, человека, похожего на него и… И тут словно увидел лицо той женщины! Там было лишь белое пятно. Пятно и все. Она так и не успела дорисовать. Не успела или не захотела?... Знала и молчала…
- Ты обещал. Ты мне поклялся! – тихо спокойно произнесла она.
– А картину эту ты дорисуешь сам.
И тут ему стало страшно.
- Что будет дальше? – хотел спросить он, но промолчал, спрашивать было некого. На этот вопрос даже она вряд ли знала ответ. На такой вопрос ответа нет. Теперь ему одному придется искать его. Но оставалось еще семь таблеток… Целых семь! Что бы там ни было, время еще оставалось…
А за окном далеко внизу летели белые облака, неслись навстречу заснеженные горы, зеленые лужайки, на них паслись маленькие коровки, и коричневые пятна были нарисованы на их боках. А за окном
