В общем, находился он в явно удручённом и напряжённом состоянии, а это было опасно и для самого Вована и для окружающих. Он мог годами терпеть все эти превратности судьбы, но накопленная негативная энергия требовала выхода. И выбросы эти были страшны. Вот и сейчас он чувствовал близость такого момента. Когда это произойдёт, он не знал, но уже подступило к самому горлу и могло прорваться в любую минуту.
Ну и случай не преминул представиться. В пятницу послали его к одному клиенту, у того сломался замок в металлической двери, которую они сделали. Время было уже послеобеденное да и конец недели. Вован пришёл, позвонил, ему открыл человек в форме. Погоны были подполковника с голубыми полосками. Из-под расстёгнутого кителя виднелся тельник, на груди имелись орденские планки и несколько медалей. «Десантура, – подумал Вован».
Росту тот был метра под два, широкий, толстоватый (килограмм сто тридцать, не меньше), бритый бычий затылок, сросшийся с шеей, необъятная морда с толстыми щеками, стальные глаза и квадратный подбородок с ямочкой, как у мультяшного Супермена.
– Здравствуйте, я по поводу замка. Что случилось? – был безукоризненно вежлив Вован.
– А, припёрся. Я тебе сейчас покажу, что случилось, – прозвучал грубый пьяный ответ. Военный схватил его за шиворот и бесцеремонно втащил в квартиру.
– Что Вы делаете? – опешил от такого обращения Вован.
– Я чего делаю? Это вы что тут нагородили? – рявкнул подполковник, – поставили мне тут какое-то говно, ни хрена не работает, в квартиру не зайти.
И всё вперемешку с матом и угрозами. Он прижал Вована к стене и, дыша перегаром и брызгая слюной, высказывал всё, что он думает об их конторе, о его начальнике и о нём лично. Болтаясь словно на вешалке в железной хватке военного, Вован краем глаза глянул на дверь, всё сразу стало ясно. Обшивка с внутренней стороны была сорвана, замок наполовину разобран и виднелись следы монтировки и молотка. Наверное этот придурок потерял или забыл ключи, влез в квартиру через балкон и пытался вскрыть замок изнутри.
Подполковник не унимался, своим зычным командным голосом сыпал оскорбления и угрозы. И тут Вована прорвало, тормоза пошли в отказ, всё скопившееся за несколько лет хлынуло наружу. Причём последней каплей, которая взорвала плотину, явилось не отвратительное и свинское поведение подполковника, а одна совсем непримечательная на первый взгляд деталь. На столике в прихожей он увидел пластинку от замка, на которой была надпись: «Не вскрывать!».
Увидев эту табличку, Вован вошёл в ступор, управление его организмом переключилось в автоматический режим, ярость завладела им полностью и безраздельно. Он рассвирепел, словно дикий вепрь. Двумя пальцами легко и без всяких усилий он откинул от себя военного и очень тихо спросил:
– Ты видел эту надпись?
Подполковник ещё не понял, что произошло. Он опять подскочил к Вовану и попытался продолжить свои необоснованные наезды. Тогда неприметный слесарь-сварщик-станочник-отделочник незаметным движением отбросил от себя эту тушу метра на полтора и ещё тише произнёс:
– Я тебя спрашиваю, паскуда, ты надпись эту видел?
До военного начало что-то доходить, он попытался ответить, но дар речи предательски покинул его. Только какие-то нечленораздельные звуки вылетали из его сведённого судорогой горла. Вован наступал и подполковник вжался в стену в попытке скрыться от этого непонятного и ужасного монстра. Ему вдруг со страшной силой захотелось стать куском обоев в своей собственной прихожей, чтобы спрятаться в череде себе подобных. Толстую щёку начал дёргать нервный тик, все члены его бессильно затряслись в парализующем ужасе, а до того стальные и властные глаза превратились в испуганные свинячьи глазки. И пот, липкий холодный пот мерзкими, ледяными змеями струился по телу.
Вован подошёл вплотную. Глядя снизу вверх на трясущуюся тушу, на дёргающуюся щёку, и на ямочку на подбородке, заполненную неприятной мутной каплей, у него возникло непреодолимое желание скомкать всё это в бесформенную грязную промокашку и спустить в унитаз. Он занёс руку. И без того крошечные глазки подполковника совсем закрылись в паническом ужасе ожидания скорого и страшного конца. Он трясся мелкой дрожью и испускал неприятные запахи и звуки. Но в последний момент каким-то невероятным усилием воли Вован сдержался. Он медленно опустил руку, бросил последний взгляд на это жалкое зрелище в форме десантника, развернулся и отошёл к двери. Там он достал из своего пакета набор отвёрток, пассатижи, молоток и принялся за работу.
Ярость, которая захлёстывала Вована в такие моменты, начала уходить, вместе с ней стала покидать все его члены и та свирепая, неукротимая мощь. В таком диком состоянии он был неудержим. Он мог сдвинуть дом, вырвать дерево с корнем, голыми руками сделать проём в глухой стене. В моменты таких приступов эта сила приходила к нему волнами, как цунами, она заполняла все его клеточки до последней. Ему казалось, что и одним волоском он сможет перерубить дерево.
Вован боялся таких приступов, ведь эта мощь была плохо контролируема. Это хорошо, что сейчас относительно без последствий удалось погасить вспышку, а то могло случиться чего и похуже. Он медленно откручивал крепёж замка. После таких выбросов энергии всегда приходила слабость и апатия. Руки работали вяло и неуверенно, да и мысль текла также.
За спиной Вован услышал звук сползающего по стене тела, туша плюхнулась на пуфик, стоящий тут же. Затем минуты две мёртвой тишины, только слышен был скрип откручивающихся винтов. Потом послышались вздохи, сопение и даже всхлипы. Ещё минуты через три подполковник встал и, побрякивая медальками, нетвёрдой походкой уполз вглубь квартиры.
«Тоже мне, вояка, защитник Отечества, пошёл небось штаны менять, – всё ещё зло, но равнодушно подумал Вован, – не приведи бог война, так своей шкурой придётся спасать этаких профессиональных защитничков, – добавил он уже совсем спокойно». Провозившись с полчаса, он собрал из того, что нашёл на том злополучном столике замок, попробовал его работу. Хоть и с хрустом, но тот заработал. Половину пружинок найти не удалось, но хоть так получилось. Вован вставил замок на место.
– Алё, – слегка повысив голос позвал он вглубь квартиры. В прихожей возник женский силуэт. Баба была высокая и красивая, но начавшая уже расползаться. Холёные руки были с хорошим маникюром, обильный яркий макияж и во всяких местах имелось золота с избытком. «Бабу свою прислал, – подумал он и, взглянув в её испуганные глаза, добавил, – наплёл небось всякого про меня».
Вован вежливо и доходчиво объяснил даме, что не следует отвинчивать крышечки с надписью: «Не вскрывать!». Он показал ей работу замка, попросил её саму открыть и закрыть дверь несколько раз. После чего предупредил, что замок ещё поработает некоторое время, но в виду утери некоторых деталей агрегат лучше заменить на новый, точно такой же. Он объяснил ей, как заменить замок и где купить новый. Повторюсь, сделал он это исключительно тактично и предельно вежливо. Затем в той же безупречной манере пресёк попытку сунуть ему благодарность в виде пятихатки и быстро удалился.
По дороге Вован зашёл в магазин и купил кило сосисок. Дома по быстрому сварил картох в мундире и пару сосисок. Сел и начал медленно без аппетита жевать. Вялость сменилась откровенной слабостью, даже думать стало тяжело.
– Да, пришла беда открывай ворота, – вслух подумал он, – с работы теперь точно попрут. Мало тебе было финансовых убытков, так теперь ни работы, ни денег, одни долги. Куда же ты теперь? – сам себе задал он вопрос, – годов то уже сорок восемь, таких особо никуда не берут. А может послать всё к чёртовой бабушке да и отправиться куда-нибудь подальше, – Вован медленно пережёвывал сосиску, – выиграл ты джек пот, только он оказался со знаком минус. Куда не кинь, всюду клин. Опять народная мудрость вылезла. Ну эти мудрости к чёрту, от этих мудростей одни только пакости, – заключил он, – ладно, утро вечера мудренее. Тьфу ты, чёрт, вот привязались.
Во время этого монолога Вован вяло ковырял вилкой в тарелке. Не съев и половины, он бросил это занятие. На улице было ещё светло, вечер пятницы. В это время Вован обычно шарил на своём стареньком ноутбуке по просторам сети в поисках чего-нибудь интересного, но сейчас даже не стал включать. Он обессилено разделся и завалился спать.
Сон накрыл его быстро, почти мгновенно. Не было никак картинок, видений и прочих приятных галлюцинаций. Вован провалился в чёрную непроницаемую бездну сплошного мрака, словно в могилу. Такой сон ещё называют мёртвым. И только перед самым пробуждением в мозгу возникла картинка чистого ночного неба, усыпанного мириадами переливающихся звёзд.
Около половины четвёртого утра Вован проснулся, открыл глаза и резко сел. Ещё не понимая, что же произошло, он сидел и бестолково хлопал глазами. Глядя на него в этот момент, можно было подумать, что он очнулся после долгой потери памяти и теперь пытается сообразить, где оказался и что с ним случилось.
И это было недалеко от истины. Вован вспомнил. Он вспомнил тот пьяный вечер, проведённый вместе с Серёгой и ту полосатую потеряшку, которая сверлила его мозг последнее несколько недель. Память возвращалась эпизодами, резкими вспышками. Они были не последовательны по времени, но яркие и отчётливые. Он старался запомнить всё в деталях и нюансах.
Всего было пять таких вспышек, потом тишина, темень и только тихое напряжённое его сопение. Вован посидел ещё несколько минут, но ничего не происходило. Тогда он расслабился и стал собирать во едино все разрозненные эпизоды-вспышки. Спустя несколько минут картина вполне себе сложилась. И, вроде бы, не было там ничего особенного и выходящего за рамки обычного житейского бытия. Но откуда тогда столько беспокойства с этой историей?
[justify]А случилось тогда с Вованом вот что. В тот вечер они с Серёгой и теми двумя бильярдистками зашли в одно заведение, которое было уже совсем недалеко от его дома. Бар – не бар, кафе – не кафе, а так себе, тошниловка обыкновенная. Ну, зашли, сели за столик в углу, заказали два по сто и чего-то бабам. Сидят выпивают и болтают
