Откинувшись на подушки, он вцепился руками в изголовье кровати, и тихо стонал, тяжело дыша приоткрытым ртом. Смотря на него, Кэрол вдруг поняла, какую власть над ним имеют чувственные удовольствия, как он слаб и безволен перед ними, что, когда они одолевают его, его плоть полностью подчиняет себе его волю, превращая в своего раба. Казалось, в такие моменты для него ничего не существует, кроме собственных ощущений, которые поглощали его настолько, что он становился сам на себя не похож, из сильного мужчины превращаясь в раба своего тела, которое начинало им управлять, а не он - им. И вместе с тем он подчинялся тому, кто дарил ему это удовольствие. И как никогда раньше Кэрол захотелось почувствовать свою власть, утвердится в ней. А ее злость все росла, превращаясь в странную жестокость, которая вдруг поднялась в ней после трех дней боли, ревности и сомнений.
Ему хочется удовольствий? Что ж, хорошо, он их получит.
Отстранившись от него, прервав безумный ритм сладострастных движений, чем вызвала у него протестующий возглас, она стала ласкать его тело. Он расслабился, перестав возражать и прикрыв от удовольствия глаза.
Но вскоре наслаждение на его лице сменилось выражением муки. Она доводила его до грани, но не позволяла дойти до конца. Раз, второй… Когда она попыталась отстранится в самый последний момент в третий раз, он схватил ее за волосы, и прохрипел:
- Хватит! Что ты делаешь?
Но она резко вырвалась с такой яростью, что у него в ладони остался клок волос.
- Эй, куда? - он поймал ее за руку, когда она отодвинулась от него.
- Ты же сам сказал «хватит»!
- Я сказал, хватит меня мучить! Ты что, собралась бросить меня в таком состоянии? - он дрожал, притягивая ее к себе. Кэрол попыталась воспротивиться, но он, потеряв терпение, опрокинул ее на спину и несколькими мощными толчками избавился от ставшего невыносимым напряжения. Потом в бессилии откинулся на простыни, тяжело дыша.
- Боже, что за бес в тебя вселился, а, ангелочек ты мой? - вдруг рассмеялся он и, приподнявшись, схватил ее за ногу и поцеловал в коленку. - Но, должен признаться, мне понравилось… Никогда еще не испытывал таких приятных мук… Теперь моя очередь издеваться. Моя месть будет беспощадной.
Когда он ее отпустил, Кэрол сползла с постели на пол и встала на ослабевшие трясущиеся ноги. Лицо ее горело от стыда, когда она думала о том, что Патрик или Нора могли услышать ее стоны и крики, которые она не могла сдержать во время сладких пыток, которым ее подверг безжалостный Джек. Боже, стыд-то какой… Пять лет спать в одной постели, и так и не научится держать себя в руках. Патрик еще слишком мал, чтобы понять, но что подумает Нора?
Кэрол взглянула на мужа. Его это никогда не волновало и не смущало. Он бы не стал более сдержанным, даже если бы знал, что под дверью их спальни столпился весь город! Бесстыжий. Как только Патрик подрос и стал сам прибегать к ним в спальню, Кэрол стала настаивать на том, чтобы на дверь поставить замок. Джек считал это лишним, и даже когда мальчик застал их в постели в неподходящий момент, нисколько не смутился, сделав вид, что не произошло ничего страшного.
- Я не собираюсь рассказывать своему сыну, что мы нашли его в капусте и делать тем самым из него идиота! В его возрасте я уже имел полное представление о том, что происходит между мужчиной и женщиной, и как появляются дети. И, как видишь, это не помешало мне вырасти нормальным мужчиной, - сказал он тогда Кэрол.
- Это не значит, что он должен видеть, как мы занимаемся любовью! И он еще слишком мал, чтобы думать о таких вещах! - спорила Кэрол, и этот спор она выиграла. Замок на дверь в спальню был поставлен.
Но Кэрол все равно стала ощущать в присутствии сына смущение после этого досадного случая. Ей казалось, что он стал как-то иначе смотреть на них с Джеком, глаза его блестели совсем не детским интересом. А однажды он задал Джеку такой вопрос, что она едва не свалилась со стула, на котором сидела.
- Пап, а когда мне можно будет трахаться? Долго мне еще ждать?
Джек поперхнулся, так как дело было за ужином, и Кэрол, покрасневшей до ушей, пришлось пошлепать его между лопатками, чтобы он прокашлялся. Джек строго посмотрел на сына.
- Нельзя так говорить, Рик. Это плохое слово. Где ты его услышал?
- Да все так говорят.
- Ты так говорить не должен. Это некрасиво. Разве ты слышал когда-нибудь, чтобы я говорил плохие слова? - Джек хитро решил воспользоваться страстью мальчика к подражанию ему, к чему прибегал уже не впервые, обнаружив, что этот способ воздействия на малыша безотказен.
- А как нужно говорить?
Джек тяжело вздохнул, заметив укоряющий взгляд жены, который словно говорил - вот видишь, к чему привела твоя беспечность, теперь сам выкручивайся!
- Это называется секс или любовь.
- А в чем разница?
- Разница? - Джек озадачено почесал подбородок. - Ну, понимаешь, есть просто секс, а есть любовь. Любовь - это когда ты с женщиной, которая тебе очень нравится. А просто секс… это когда без любви…
Джек замолчал, не уверенный в том, что говорит то, что нужно, возможно впервые в жизни. По взгляду Кэрол он понял, что она не одобряет его объяснений.
- А что, это можно делать и без любви? И потом совсем не обязательно жениться? - с восторгом спросил Патрик. - А девчонки в школе говорят, что если я их только поцелую, я уже должен жениться!
- Нет, Рик, ты никому ничего не должен, запомни это, когда дело касается женщин. А жениться надо только тогда, когда тебе самому этого захочется, тебе, а не какой-нибудь девчонке.
Патрик о чем-то задумался, потом, вспомнив, что так и не получил ответ на свой вопрос, повторил его.
- Так, а когда мне можно будет это делать?
- Когда станешь мужчиной.
- И когда это будет?
- Еще не скоро, Рик.
Мальчик огорченно поник.
- А ты меня потом научишь? - тихо попросил он.
Джек тепло ему улыбнулся.
- Думаю, к тому времени ты уже будешь сам все знать. Мы с тобой вернемся к этой теме, но попозже, хорошо? Но если у тебя будут вопросы, ты можешь спрашивать, но только не в присутствии мамы. Ни к чему ей слышать наши мужские разговоры.
И Кэрол оставалось только гадать, о чем они шепчутся, не посвящая ее в свои тайны, и чему учит его Джек. Она очень надеялась, что он понимает, что внушать ребенку свое пренебрежение и ненависть к женщинам совсем ни к чему. Но Джек был умным мужчиной, и Кэрол не думала, что он научит сына чему-нибудь такому, что впоследствии могло бы причинить ему вред.
А однажды, принимая душ, она заметила, что Патрик, спрятавшись за дверью, в щелочку за ней подглядывает. Смущенная и растерянная, она рассказала об этом Джеку, но он отреагировал на поступок сына более спокойно, чем она, не удивившись и не возмутившись поведению сына. На следующий день он купил мужской журнал с фотографиями обнаженных женщин и закрылся с Патриком в его комнате, не слушая протесты жены, которая считала, что мальчику еще рано разглядывать женскую наготу.
- Если его это уже интересует, значит, не рано. Это нормальный здоровый интерес, который проявляют все дети. Он удовлетворит свое любопытство и пока на этом успокоится, - уверенно отрезал Джек. - А я ему в этом просто помогу. Не беспокойся, я покажу и расскажу ему только то, что нужно знать в его возрасте, не более.
Кэрол уступила. Когда дело касалось Патрика, она слепо доверяла Джеку. Он мужчина, сам был когда-то мальчиком, и ему легче понять сына, чем ей, которая и с мальчиками-то не общалась, кроме Тимми.
Джек любит Патрика, никогда не причинит ему вреда, и он лучше нее знает, что делать в таких щекотливых ситуациях.
Как и говорил Джек, удовлетворив свое любопытство, Патрик быстро об этом забыл, переключив свое детское внимание на более безобидные и невинные вещи, не вызывающие беспокойства у Кэрол.
Иногда, смотря на мальчика, она представляла себе Джека в таком возрасте. Это легко было сделать, потому что Патрик так сильно походил на него не только внешностью, но и нравом. Но Кэрол не хотела, чтобы он перенял все черты характера своего отца. Было много чего такого в Джеке, чего бы Кэрол не хотела видеть в своем сыне. Не хотела, чтобы сын когда-нибудь причинил ей такую боль, которую причинял ей Джек.
Смотря на обнаженного мужа, раскинувшегося на постели в усталости и блаженстве, лежащего на животе, вытянув стройное тело и медленно погружающегося в спокойный сон, она почувствовала, как по лицу побежали слезы. И в этот момент она вдруг поняла, как любит его. Странно, что она поняла это только тогда, когда эта любовь стала рушиться и ускользать от нее. Когда осознала, что этот потрясающий мужчина и его любовь может принадлежать не только ей…
Бесшумно она ушла в ванную комнату.
Включив душ, она села на дно ванны и, сжавшись под теплыми струями воды, беззвучно разрыдалась, чувствуя, как разрывается в груди сердце. Разрывается, разрывается, и все никак не разорвется. Странно, а она думала, что сердце ее умерло, когда погиб Мэтт. Лучше бы так и было. Когда оно, несчастное, наконец, разорвется, и она никогда больше не будет чувствовать боль?
Утром, собираясь на работу, Джек разбудил ее нежным поцелуем.
Кэрол с трудом разлепила опухшие от слез веки и сонно взглянула на него.
- Не хотел тебя будить, но вчера я забыл тебе кое-что сказать, а сейчас вспомнил и не удержался, чтобы тебя не порадовать. Смотри, - он показал ей серебряную ручку и широко улыбнулся. - Я нашел ее вчера!
- Нашел? Где? - пробормотала Кэрол хриплым со сна голосом, приподнимаясь в постели. Увидев ручку, она задрожала, чувствуя, как ее бросило в жар.
- В своем кабинете в офисе. Как я и думал, я засунул ее в одну из папок с документами, - ответил он, завязывая галстук и положив ручку на столик. - Я теперь боюсь носить ее с собой. Пусть пока полежит дома. Буду ей пользоваться здесь. Ну, теперь ты на меня не сердишься?
- Нет.
- Вот и прекрасно. Значит, теперь я могу ехать и работать спокойно, - наклонившись, он поцеловал ее в губы. - Кстати, вчера приходил в офис твой друг детства. Я с ним познакомился.
- И… что ты можешь о нем сказать? Даяна говорит, он очень изменился.
- Ну, если она ожидала увидеть десятилетнего мальчика, то естественно, что она разочаровалась, - засмеялся Джек. - Как я могу ответить на твой вопрос, если вчера я видел его впервые в жизни? Скажу только, что он мне не понравился.
- Почему?
[justify]- Не знаю, но почему-то не понравился. Может, потому что на вид он
