Время правления Клеопатры VII.
Эфес. Храм Артемиды.
Последнее прибежище царевны Арсинои IV.
Молодая женщина сидела в задумчивости на кушетке и смотрела на красивый закат солнца.
Это было великолепное зрелище, от которого было невозможно оторваться, но в глазах принцессы читалось отчаянье.
Она была разочарована, власть ускользнула из её рук.
Царевна пережила Цезаря, как и его унижение от милости.
Она участвовала в его триумфальном шествии, следуя за ним в процессии пленников, а позже вместо того, чтобы быть умерщвлённой он дарил ей жизнь и пристанище здесь, в храме Артемиды.
Лучше бы он избавил её тогда от такого позора, когда она чувствовала, как пронзают её на сквозь тысячи жалостливых взглядов простого народа, к царице, не сумевшей удержать власть в своих руках.
Лучше бы он приказал накинуть верёвку ей на шею, чем позволить влачить подобное существование. Сам же он предпочёл героическую смерть, а её обрёк на посмешище.
А ведь она так была близко к трону, сначала изгнав Клеопатру, а когда прибыла в армию ожидала, что ей дадут титул фараона, однако судьба распорядилась не в её пользу.
Теперь её сестра восседает на троне…….и собственная жизнь Арсинои зависит от милости царственной сводной сестры…..
Служанка стояла позади принцессы и бережно расчёсывала длинные её чёрные волосы.
Почему-то в этот момент молоденькая девушка ощутила, что касается гребнем волос уже мёртвой женщины, а почему у неё возникали такие мысли она не понимала, ведь Арсиноя была ещё жива, или дух поражения сломленной молодой особы просто витал тут…..всё может быть….
Внезапно к царевне подошёл её преданный слуга евнух Ганимед и низко поклонился.
Она не обернулась к нему.
Женщина всегда слышала его по походке……
— Посмотри мой верный раб на этот закат. Его великолепие не сравнить с нашим закатом. На его фоне мы будем совершенно незаметными и просто исчезнем в небытие как незначительная песчинка в водовороте событий. Мы проиграли, и стоит ли продолжать бороться, когда мы покинуты всеми? – Она повернулась к нему и прочитала на лице своего верного и уже единственного ещё молодого слуги подтверждение сказанного.
Царевна опустила глаза.
Ей так хотелось, чтобы он сказал что-то утешительное, опроверг её угнетающие мысли, а он со всем соглашался……это конец.
— Вот, прибыло к тебе из Египта, моя царица. – Он поднёс на серебряном блюде огромный золотой гребень украшенный голубым бриллиантом. – Тебе прислала его Клеопатра.
Арсиноя с изумлением посмотрела на Ганимеда и с болью закрыла глаза:
— Я его подарила сестре, когда узнала, что он приносит неудачу, а она, наверное, узнала о действии этого рокового бриллианта и преподнесла мне в дар обратно…….
— Не совсем так, моя госпожа. – Тут же запротестовал евнух. – Не все придворные верны царице. Ювелир подменил камень, который твоя сестра так настоятельно хотела возвратить тебе снова в качестве подарка. Это другой бриллиант, а тот, который ты принесла ей в дар – теперь украшает изголовье её ложа……. – Ганимед многозначительно посмотрел на женщину, будучи совершенно удовлетворённым своим поступком, надеясь хоть чем-то порадовать царицу.
Арсиноя сдержанно улыбнулась.
— В таком случае уложи мне волосы и укрась их подарком сестры. – Тут же радостно приказала она служанке. – Я тотчас же покину храм, пока совершенно не стемнело и пусть горожане Эфеса увидят щедрость Клеопатры, а её правление будет в лучах сияния самого великолепного бриллианта !!!!
Едва служанка уложила волосы, как царица покинула пределы храма и только оказавшись на ступенях …..была убита мечом от рук одного из центурионов, которому отдал приказ Марк-Антоний.
По правде сказать, приказ исходил от самой сестры Арсинои, которая никогда бы не приняла существование живой соперницы при своём царствовании.
Ганимед только с ужасом сжимал обмякшее тело царицы, а великолепный золотой гребень оказался на коленях евнуха.
Он держал её в своих объятьях, и судорожно рыдал, пока центурионы не узнали в нём евнуха Арсинои и спохватившись не бросились к нему.
Ганимеду пришлось оставить на ступенях свою госпожу, с которой он пробыл всю свою жизнь и бросится куда глаза глядят.
Она так и лежала у храма казалось, получив облегчение, оставив без сожаления жизнь, которая больше не стоила в этом мире для неё ничего.
Евнуха никто больше не преследовал.
Он стал внезапно свободным и в одночасье никому не нужным.
Единственное, что оставалось, как упоминание о царице – был её золотой гребень, который стал для сестры Клеопатры роковым.
Десять лет спустя после этих событий.
Эфес.
Во дворце императора Цезаря Августа стояло необычное оживление. Собравшиеся гости, знатные горожане Эфеса едва переступив порог обитания венценосной особы, с предвкушением ожидали обещанного им зрелища.
Что это будет?
Никто не знал.
И если даже слуг никто ни во что не посвятил – значит это должно было бы быть чем-то захватывающим.
Император, давно уже немолодой высокий и худой мужчина, не долго томил ожидающих подданных и вскоре вышел в центр салона и говор по всюду в мгновение стих.
— Возлюбленные граждане города! – Бросил он с нотками надменности. – Сегодня не просто обычный приём! И если я держал до этого часа торжества всё в строжайшей тайне, да так, чтобы ни один слуга не ведал о деяниях своего хозяина. – Внезапно он обвёл лукавым взором притихших гостей, среди которых было довольно много тех, кто хотел узнать о тайне императора. – То это стоило того. У меня любезно согласился погостить сам…бог Аполлон. Да-да! Это не выдумка! В моём дворце особенный гость!
Из присутствующих никто не отозвался.
В салоне повисло гнетущее молчание.
Услышанное никак не могло вязаться со здравым смыслом. Неужели император лишился его в конце своей жизни?
Старик лукаво улыбнулся и внезапно стал терпеливо ожидать…неужели таки самого Аполлона?
Неожиданно гости расступились перед продвигающимся к императору незнакомцу… он ничем не отличался от других знатных граждан, однако в нём что-то было не то. Какое-то особое веяние от него заставляло тут же отпрянуть, держаться не так близко, но что это за до ныне никому незнакомый молодой человек?
Он подошёл к императору и бросив на старика к ужасу присутствующих самый что не есть неуважительный взгляд крикнул собравшемуся люду.
— Как много недоумения я читаю в каждом из вас! Так ли вы все верите в богов, которым возносите хвалу в храмах и у кого просите заступничества, однако, когда я здесь среди вас – в ваших душах посеяно горькое сомнение…
Гости молча переглядывались, но никто не издал ни единого звука.
Неожиданно один из знатных горожан поднёс Аполлону золотой кубок, наполненный вином, который только что принял из рук раба для себя: «Возможно вино сможет смягчить твой гнев?» — Его голос был понижен внезапно до шёпота…
— Несчастный! И ты смеешь подносить мне вино, куда твой противник подсыпал тебе только что незаметно яд? Вон он, сжимает в кулаке пустой пузырёк! — Крикнул он, показывая на соседнего стоящего человека. – Сегодня должны были бы закрыть ворота, и воины разрубили бы мечами всех, включая императора! Но я не позволил сделать это, и каждый солдат был повержен громом, едва переступил порог дворца! Идите и посмотрите сколько их лежащих обугленных здесь по всюду! Мог ли подобное сотворить человек? Я проявил снисхождение к тем, кто усомнился во мне, однако моя милость не безгранична. Каждый из вас увидел во мне самозванца. Только ваши щедрые подношения на храм в мою честь смогут смягчить мой гнев и пусть только кто-то из вас уклониться от подобного деяния…
Наступил вечер, а за ним и мягким покров опустилась ночь.
Аполлон стоял на балконе дворца и бесстрастно смотрел на море, никем не встревоженное и тысячи огней, которые ярко горели вдоль всего побережья.
На пороге балкона появился император и тут же вздрогнул от неожиданного визита такого гостя.
— Прошёл год с того самого вечера, когда ты спас меня. Ты так внезапно исчез, что я не успел и поблагодарить тебя. – Испуганно пролепетал Цезарь Август.
Аполлон повернул к нему голову и вновь устремил свой взор к тысячи ярким огням, которые украшали спокойное море.
— Я сделал это не ради тебя, но этот год тебя ни чему так и не научил. Ты счёл разумным выставить меня посмешищем перед своими гостями, подобно твой дворец осчастливил не сам Аполлон, а некий проходимец, в подлинность которого не поверил ни один из твоих подданных. А где начало строительство моего храма? Ведь каждый из твоих гостей таки убоялся моего гнева и щедро пожертвовал золота, но только оно исчезло? Возможно тебе известно, что с ним произошло?
Император только потупил взор.
— Можешь не отвечать. – Продолжил Аполлон. – Я знаю, где оно, неужели ты полагал, что смог бы скрыть подобное от меня?
Неожиданно он выволок какого-то перепуганного человека за волосы прямо на свет и бросил под ноги императору:
— Моя месть такова — я посвящу в твою тайну этого раба и отпущу его на волю. Вернее сказать, возвращу его туда, куда он сбежал, как трус, даже не попытавшись спасти свою госпожу. Знаешь, почему я дарую жизнь этому недостойному? Да потому, что он станет твоим наказанием. Отныне золото императора утечёт в его руки до последней песчинки…. Всё, что прекрасно в этой ночи так – это вид из твоего балкона!!! Эти огни, которые внезапно порадовали мою душу. Тебе стоит полюбоваться на них… это всё, что остаётся сделать императору, который разгневал Аполлона.
Измир. 1985 год.
Пора отпусков стояла в самом разгаре.
В это время дневная температура достигала своей наивысшей точки.
Отели и прилегающие к ним пляжи были полны туристов, которые лежали в шезлонгах под зонтиками или же прятались под навесами только бы избежать этих палящих и немилосердных лучей.
Казалось, даже само Эгейское море неспособно было принести освежающий свой бриз и оставило на произвол судьбы отдыхающих в этот знойный день.
То, что Хикмет согласился на уговоры своих новым знакомых по отелю совершить тур в античный город Эфес и провести там весь день — теперь казалось ему чудовищной ошибкой.
Молодой 25 летний профессор математики Хикмет Чайыр прибыл в Измир, чтобы немного отойти от дел университета, провести лето беззаботно и забыть о повседневной преподавательской жизни.
Он никогда особо не увлекался историей и теперь будучи в таком месте под палящими лучами солнца чувствовал себя не как иначе, как рыба на сковороде.
Хикмет с непониманием смотрел на сумасшедший люд, прибывший из разных уголков мира и никак не разделял их вздохи и восхищения по поводу этих хотя вполне и сносных как за две тысячи лет существования руин, собственно, как не понимал ради чего делать так много снимков везде и всюду.
Тем не менее туристы казалось на прочь позабыли о том, что сегодня один из чудовищных знойных дней.
Ну надо же, а им до этого было всё равно.
Он с безразличием обошёл всё, что посчитал нужным посмотреть, а потому вернулся по главной улице, нашёл себе место на каком-то обломке мрамора как раз перед библиотекой Цельса и бесстрастно уставился на уцелевший
