Несмотря на угрозы Рэя, Джек в тот же день, уже вечером, подъехал на своем черном «Феррари» к дому Куртни, легко взбежал по ступенькам и решительно позвонил в дверь. Ему открыла Дороти, изумленно вытаращившая и без того круглые глаза при виде его избитого лица. Не дожидаясь приглашения, Джек прошел мимо нее, войдя в дом.
- Здравствуйте, мистер Рэндэл, - прикрыв двери, Дороти обошла его, снова ненавязчиво преградив дорогу. - Куртни отдыхает, я бы очень просила вас не беспокоить ее пока.
- И не собираюсь. Кэрол у себя?
- Кэрол? Зачем вам Кэрол? - растерялась женщина.
- Нужно, - несколько резковато ответил Джек, снимая плащ и вручая его домработнице.
- Ее тем более лучше не беспокоить! Она не хочет никого видеть.
- Зато я хочу ее видеть! - огрызнулся он и, обойдя ее, взлетел по лестнице наверх. Дороти не пыталась ему помешать - это все равно, что пытаться остановить дьявола.
Джек благополучно дошел до комнаты Кэрол, не столкнувшись с ее рьяным защитником, и тихонько постучал в дверь. Не дождавшись ответа, он заглянул в комнату.
Девушка спала, свернувшись на неразобранной постели в трогательный жалобный комочек.
Джек зашел в комнату и бесшумно прикрыл дверь.
Некоторое время он стоял у порога и просто смотрел на нее, не решаясь потревожить ее сон. Губы его тронула улыбка, он подошел к кровати, и присев, заглянул в нежное лицо. Улыбка растаяла на его лице, когда он увидел, какими кровоподтеками налилось ее лицо.
Наклонившись, он коснулся носом ее волос и прикрыл от удовольствия глаза, вдыхая их запах. Потом потянулся к ее лицу и осторожно прикоснулся губами к ее израненным, припухшим губам. Девушка вздрогнула и, испуганно вскрикнув, подскочила на месте.
Джек отшатнулся и растерянно посмотрел на нее.
- Ой… извини, я не хотел тебя напугать, - пролепетал он виновато.
Кэрол отвернулась и усталым движением убрала упавшие на лицо волосы, пытаясь понять, показалось ли ей, что он ее поцеловал или это было на самом деле. Что-то слишком часто ей стало это казаться, когда он находился рядом! Один раз можно было еще подумать, что ей приснилось, но теперь в это верилось с трудом.
- Как ты? - участливо поинтересовался он, присев на краешек постели и заглядывая в лицо девушки. Но Кэрол повернулась к нему спиной, пряча лицо, и спустила ноги на пол по другую сторону кровати.
Она знала, что выглядит безобразно, и даже теперь, когда для нее рухнул весь мир, в ней продолжала жить женщина, воспитанная Куртни, и эта женщина всегда будет придавать значение внешнему виду, даже если внутри ничего не останется, ни души, ни сердца. Это была привычка, инстинкт, который не покидал ее в любой ситуации. И сейчас, ко всему прочему, прибавилось страдание из-за собственного непривычного уродства. Ей самой не хотелось смотреть на себя, что уж говорить о том, чтобы это делал кто-то другой, а тем более, Джек Рэндэл.
Догадавшись о ее чувствах, он нежно погладил ее по плечу и с улыбкой сказал:
- Посмотри на меня - так мое лицо портили только один раз, еще в школе, когда меня побили парни из футбольной команды. Помнишь, я тебе рассказывал?
Кэрол кивнула, но не повернулась.
- Думаю, сейчас мы прекрасно будем смотреться вместе, не находишь? - пошутил он.
- Может быть, если выбить тебе зубы и сломать нос.
Улыбка растаяла на его губах, а в глазах заискрилась боль. Поднявшись, он обошел кровать и присел напротив девушки. Не поднимая глаз, чтобы ее не смущать, он взял ее кисти в свои ладони. Кэрол хотела отнять руки, но он не сильно, но настойчиво сжал их, не выпуская. Наклонив голову, он поднес к губам тонкие пальцы и поцеловал.
- Что ты делаешь? - напряглась Кэрол, и голос ее дрогнул.
- Я хочу, чтобы ты знала, что я очень сожалею, - тихо ответил он, и нежно потерся губами о тонкую кожу на ее пальцах, крепче сжимая их, предотвращая попытку вырваться.
- Сожалеешь? Правда? И о чем же ты сожалеешь?
- Обо всем, вплоть до того, что добился свободы для этого урода. Ты даже представить себе не можешь, что я пережил… я пытался вас найти, я так испугался… за тебя. Я думал, что смогу тебя защитить… и не смог. А после того, как прослушал твое сообщение… я… был уверен, что тебя уже нет в живых, - он присел рядом с ней на кровать и вдруг порывисто обнял, прижав к груди. - Но ты жива! Сам Господь тебя защитил, ты это понимаешь? И я буду благодарить его до последнего своего вздоха. Я бы никогда не простил себе твоей смерти. Прости меня, пожалуйста, прости!
- Джек, ты знал. Ты все знал. Почему ты мне не сказал, что Мэтт болен, почему? - без злобы, с бесконечной горечью и обидой прошептала Кэрол, не пытаясь отстраниться от него.
- Я сказал, разве ты не помнишь? Только ты мне не поверила.
- Сказал! - горько воскликнула Кэрол, отталкиваясь от него. - Сказал, когда я уже вышла за него замуж, когда он сделал все для того, чтобы я тебе не поверила! Но ведь ты знал все с самого начала, разве нет? Не лги мне больше, расскажи все. Ты знал?
Джек тяжело вздохнул и подавлено кивнул.
- Да, я знал.
- Скажи… и давно он был болен? Это он убил тех девочек? - бледнея, спросила она, смотря на него широко распахнутыми глазами и не пытаясь больше отвернуться.
- Да.
- Но ты же сам мне говорил, что все факты притянуты за уши, что Мэтта посадили потому, что нужно было кого-то посадить, а настоящего убийцу не нашли! Ты же сам сказал, что не веришь в его виновность.
- Я допускал возможность, что он невиновен, но когда психиатр, которого я нанял для изучения Ланджа, поставил диагноз, после того, как я увидел Ланджа под гипнозом и во время его приступов, я понял, что интуиция меня не подвела и на этот раз.
- И… и ты мне не сказал, - только и смогла снова повторить Кэрол.
- Разве я тебе не говорил? В самом начале, вспомни - о чем мы спорили? Я говорил тебе, что он виновен, но ты не хотела меня слушать!
- Но ведь ты приводил мне в доводы только свою интуицию! Не надо говорить, что я все равно бы тебе не поверила - поверила бы, если бы предоставил доказательства. Тебе бы не составило труда меня переубедить, ведь это твоя работа, не так ли? Ты просто не захотел! И я не пойму, почему! Ты должен был мне сказать! Ты знал, что он опасен, что он виновен, и все равно выпустил его на свободу!
- Я сделал только то, о чем ты меня попросила, - в голосе Джека появились металлические нотки. - Ты хотела, чтобы он вышел на свободу - он вышел. Вспомни, как я тебя спрашивал, а ты мне ответила - освободить его, любой ценой. Или ты думала, я просто так спросил, от нечего делать? Тогда я скажу тебе сейчас - я говорил вполне серьезно, и если ты не придала значения моим словам, то я в этом не виноват.
- Но ведь я была уверена в том, что Мэтт невиновен, я не знала, что он болен! Я даже подумать не могла, что ты задумал такое, ведь ты ничего мне не говорил о своих планах! О настоящих планах, я имею в виду. Мне даже в голову не пришло, что ты способен посадить на его место ни в чем не повинного человека! Я бы никогда на это не согласилась. А ты, как ты мог пойти на такое? Это же… это же… бесчеловечно!
Черты на лице Джека вдруг обострились, глаза злобно сузились.
- А я никогда и не говорил, что я добрый и хороший, что поступаю всегда честно и благородно! Ты потребовала от меня невозможного, думаешь делать невозможное так легко и просто? Не всегда можно добиваться цели чистыми и ровными путями, действуя только по совести. Может, кто-то так и делает, и только так, но не я. Изначально было ясно, что освободить Мэтта можно было только одним путем - посадить на его место кого-то другого, а так как Мэтт был виновен, следовательно, мне пришлось заменить его невиновным. Все очень просто.
- Просто? Но как ты заставил этого несчастного подписать признание?
- Я никого не заставлял, он сам согласился.
- И я должна в это поверить, по-твоему?
- Я объясню. Я просто нашел человека, который согласился взять на себя вину. Этот человек смертельно болен, у него саркома. У него слепая дочь. Ей можно вернуть зрение, но для этого нужна дорогая операция. Мы просто заключили с ним договор. Он сел в тюрьму, а я оплатил операцию его дочери. Она теперь видит. Ты можешь мне не верить, но этот человек готов был мне руки целовать за то, что я предоставил ему возможность перед тем, как оставить дочь одну в этом мире слепой, подарить ей нормальную полноценную жизнь. Он говорил, что теперь может умереть спокойно. Кстати, он умер… сегодня.
- Но получается, ты воспользовался горем этого человека, тем, что он готов был на все ради своего ребенка! Ведь он не просто подписал признание, он покрыл свое имя позором, для всех он теперь - маньяк, убийца детей. Как будет жить его дочь после этого, как сможет она вынести то, что ее отца, честного и ни в чем не повинного человека, будут считать чудовищем, извращенцем, насильником детей? Она сама согласилась заплатить такую цену за свое зрение?
- Что за глупый вопрос? Естественно, ее об этом никто не спрашивал. Только на этом настоял ее отец сам, а я не возражал. Думаю, она потом поняла, что к чему, когда все уже было сделано. Могла бы и сама догадаться, что в этом мире не бывает таких чудес, когда приходит абсолютно чужой добренький дядя и просто так отваливает кучу денег для тебя, именно для тебя, а не кого-то другого. Людская наивность меня всегда раздражала. Все ждут дармовой манны небесной, и возмущаются, когда приходится отдавать что-то взамен. За все и всегда нужно платить, и это не я придумал, таковы люди и сознанный ими мир!
- А какой платы ты ждал от меня за свою неоценимую услугу?
- Никакой. Ты же знаешь, мне даже деньги не нужны были от тебя, а взял я их, чтобы тебя не уязвлять.
- Ты сам себе противоречишь, Джек. Сначала говоришь, что за все нужно платить, а теперь пытаешься убедить меня, что ты тот самый «чужой добренький дядя», который пришел и просто так мне помог.
- Послушай, Кэрол, - Джек взял ее за руку для большей убедительности. - Все, что я сделал, я делал только ради тебя. Я просто понял, что для тебя очень важно было помочь тому, кто когда-то, как ты считаешь, сделал для тебя что-то очень хорошее, отплатить добром за добро. Понял, что ты не успокоишься и так и будешь биться в бесполезных попытках спасти его, а никто, кроме меня, не поможет тебе в этом. Ты не поймешь, почему я не сказал тебе правду? Я просто не смог. Я понял, что в твоем детстве было мало хорошего, а этот человек - самое лучшее, как ты считала, что когда-либо появлялось в твоей жизни. Разве я не прав? Ты думала о нем годами, хранила его в своем сердце, для тебя он был чем-то прекрасным, светлым, добрым. Ты не любишь людей, ты не веришь им. А он был для тебя символом того, что не все плохие, что есть бескорыстные и добродушные, с добрым сердцем, чистыми мыслями, такие, как он, способные просто так проявить тепло и нежность к абсолютно чужому и постороннему человеку… к девочке, которую все отвергали, презирали, - он заметил, как вздрогнула Кэрол от его слов, но продолжил. - А он повел себя не так, как все. Правильно повел, как умный человек, понимающий, что ты всего лишь невинный ребенок, которого нельзя отвергать, не за что презирать. И этим он доказал тебе, что есть на свете люди, для которых не будет иметь значения, кто твоя мать и чем занималась, где ты росла и в какой обстановке.
Девушка рванулась, собираясь вскочить, но Джек схватил ее