Литературные заметки
Обычный человек мыслит фактами, талант - образами
О чем повествует литература?
Литература повествует не о счастье. Счастье ей интересно, как конечный результат, как приближение к нему, но и тут - с необязательным счастливым концом. Люди любят читать про любовь, но вряд ли осилят роман про то, как у молодых людей все хорошо сложилось с самого начала. Счастливый конец – да. Но вначале подай сложности на всю катушку…
Они полюбили, поженились, прожили спокойную благополучную жизнь. Кому это интересно? Другое дело трудности, которые встают на пути влюбленных, их разлука и соединение в конце, пусть даже на смертном одре, как в «Ромео и Джульетте». Если б Шекспир написал пьесу, где враждующие семьи, узнав о любви молодых, их поженили, и те стали жить счастливо и покойно, то эту пьесу давно б забыли за ненадобностью.
Лев Толстой подробно описал перипетии чувственной любви Наташи Ростовой к никчемному Бергу, наглому Долохову, и трагическую – к Болконскому, а когда все завершилось счастливым браком с Пьером, то отвел описанию счастливой супружеской жизни пару страниц. Достаточно!
Литература описывает жизнь, если та имеет драматический излом. Иначе, по ее канону, нет смысла переводить бумагу и отвлекать читательское внимание. Хотя сам читатель хочет себе и своим близким как раз счастливой жизни без лишних треволнений и тем более трагических поворотов, о чем неустанно желает в поздравлениях ко дню рождения и прочим праздникам. Но в литературе ему подавай прямо обратное! Парадокс? Нет, инстинкт выживания. Все имеет цену, и чем больше приз, тем больше цена и тем больше усилий необходимо приложить. Иначе – застой и деградация. Поэтому столь почитаема приключенческая литература. И любовные перипетии ее, в сущности, разновидность.
Фенимор Купер как антипод американской идее
Успех «индейских» романов американского писателя Фенимора Купера у себя на родине удивителен. Ладно, Европа – экзотика! Но в США? Ведь они противоречили сути американской идеологии, сердцевиной которой был американский фронтир – экспансионистское наступление и освоение Дикого Запада. А это практически вся территория Соединенных Штатов.
Пять романов об охотнике Натаниэле Бампо есть, по сути, эпопея о бомже. Всю жизнь он протаскался по лесам, не создав семьи, не оставив детей, не построив настоящий дом, а лишь пару хижин от непогоды. Но это не помешало такому герою приобрести огромную популярность. Отчего так?
Фенимор Купер творил в духе идеала «природного человека» Жак-Жака Руссо, - человека не испорченного цивилизацией. Позже поэт и философ американец Д. Торо в подражании напишет книгу о своем бегстве от цивилизации «Уолден, или Жизнь в лесу». Только его хватило ненадолго, и он вернулся в город, а литературный Бампо оставался верен «экологической» философии всю свою долгую жизнь. И как его ни просили хорошие люди остаться с ними в нормальном доме и зажить нормальной жизнью, как ни сваталась к нему красавица Джудит Хаттер Бампо был непреклонен – его манили только нетронутые людьми леса.
Ф. Купер творил в эпоху романтизма. Особенностью романов того периода развития литературы – доминирование благородных героев. Их всегда было много на страницах книг, и они всегда были готовы к самопожертвованию во имя долга и чести. Трудно сказать насколько это отвечало реалиям тех времен. Не очень верится: уж больно эпоха работорговли и наличия большего числа бедноты, располагала к воспитанию благородных душ. Зато в романах персонажи с высокими душевными качествами восполняли дефицит духовности. Для того, собственно, и был придуман романтизм с его проповедью возвышенного идеала. А именно таким был Зверобой, он же Кожаный Чулок, он же Следопыт, он же Соколиный Глаз - Натаниэль Бампо. И американцы, истребляя индейцев, благочестиво вчитывались в книги Купера, с затаенным сердцем следя за перипетиями жизни благородных героев в их борьбе с нехорошими людьми. Баланс был соблюден.
Особенности сюжетосложения в романах Ф. Купера
Фабула «Последнего из могикан» совершенно дурацкая по логике. Приключения там – результат глупости главных героев.
С началом войны двое дочерей решили присоединиться к отцу, командующему пограничным фортом и потому наверняка попадавшего под удар. Под лозунгом «разделим судьбу с отцом», они устремились в самое опасное место. И даже когда по пути их чуть не захватили в плен (вот тут и пригодились таланты Соколиного Глаза и Чингачгука), и даже когда выяснилось, что форт окружен, они все равно прорываются туда. И происходит то, что должно произойти – они наконец-то попадают в плен. Причем дело было обставлено опять же глупейшим образом. Командующий противника предложим англичанам покинуть форт с оружием. Солдаты построились в колонну и бодрым шагом покинули укрепления, оставив женщин и детей плестись позади себя. Индейцы воспользовались этим и напали на них. Причем любящий отец даже не соизволил взять к себе под охрану дочерей, оставив их беззащитными среди толпы беженцев. Правда, это позволило Натаниэлю Бампо, он же Соколиный Глаз, проявить свои таланты в ходе их освобождения. Но тут писателю надоело бесконечно спасать двух дур и он разрешил главному врагу убить одну из них. И все бы ничего, но вместе с ней, спасая гусыню, погиб и единственный сын Чингачгука Ункас, подававший большие надежды как будущий вождь делаверов. На этом род могикан прервался. И ради чего, спрашивается?
Роман имел огромный успех у читателей и кинематографистов, неоднократно его экранизировавших. Логические неувязки остались вне внимания публики, уж больно интересны были характеры героев. Для читателей (и зрителей) это главное, а не выверенный сюжет. И Ф. Купер это прекрасно понимал.
Он охотно пользовался готовыми блоками. И в «Зверобое», и в «Могикане», и в «Пионерах» драма завязывается вокруг дочери, на помощь которым приходит охотник Натаниэль Бампо. Причем, если их две, то одна погибает.
«Традицию» с двумя дочерьми Купер начал в своем первом романе «Шпион». В центре повествования семья из двух дочерей и отца-вдовца. Купер почему-то не жаловал матерей, предпочитая, чтобы девушки венчального возраста были одни. Возможно, таким образом писатель давал девицам возможность попадать в сложные ситуации.
Особенностью поведения девушек являлось необходимость терять сознание в трудных моментах. Вообще, в романах XVIII и первой половине XIX веков было принято, чтобы девицы брякались в обморок в качестве высшего проявления своих чувств. Авторы того времени не владели техникой психологического описания, поэтому девушки у них постоянно краснели и бледнели. Например, в «Шпионе» особенностью младшей семьи Френсис было краснеть «до белков глаз»! Представьте эту себе эту страшную картину. Чем не описание вурдалака? Набор смены красок на лице да обмороки, в сущности, исчерпывали набор характеристик женских переживаний. С мужчинами было не легче. То и дело в описаниях встречаются такие перлы: «Лоб Гарпера нахмурился, тень глубокой печали омрачила его черты, а в глазах блеснул яркий луч, обличавший затаенное глубокое чувство. Несколько мгновений Гарпер стоял неподвижно, и на его лице отражалась напряженная работа мысли».
Лишь читая романы того времени понимаешь, столь велик был прорыв, совершенный Флобером, Гюго, Толстым, Тургеневым во второй половине века. И все равно определенный примитивизм не умаляет заслуг Купера – одного из родоначальников американской приключенческой литературы, столько можно затем проявившейся в кинематографе Голливуда, прежде всего «индейской» темы.
________
Купер, наверное, первый американский писатель-эколог. В каждом романе главным образом устами Натти Бампо он горячо выступал против массовой вырубки лесов и хищнического истребления животного мира. Хотя в то в то время еще существовали обширные территории нетронутой природы, которым, казалось, не будет «дна». Но он уже тогда предвидел неблагоприятные последствия нерасчетливого отношения человека к первозданному богатству.
В то же время Натан Бампо хотя не жаловал цивилизацию, но любил такое ее произведение, как ружье, прозываемое «зверобоем».
Ф. Купер не был бы крупным писателем, если б не отражал противоречия человеческой души. В «Пионерах» он показал, как радетель природы Натаниэль Бампо сам оказался браконьером. Но кто без греха – пусть первым бросит камень…
Писатель В. Нарежный и его «Российский Жильблаз»
Один из первых настоящих романов в России вышел в 1814 году под названием «Российский Жильблаз». Вышел и… тираж был сразу уничтожен «за безнравственность» произведения.
То было сатирическое повествование о приключениях дурака. Дурака, который под ударами житейских обстоятельств, постепенно умнел. Такой тип дурака можно еще назвать простодушным. Это человек, который глуп не от природы, а от недостатка опыта и наивного представления о жизни. Простодушный – человек неадекватно воспринимающий действительность и потому постоянно попадающий в дурацкое положение. В общем-то типичная ситуация для многих людей. Поэтому «Российский Жильблаз» можно назвать воспитательным романом, что было созвучно эпохе Просвещения.
Однако роман о дураке (и дураках), в отличие от пьесы «Недоросль», прошел в русской литературе незамеченным не потому, что его оттеснили на задворки романы об «умных». Цензура, почувствовав двойное дно веселого, водевильного по духу произведения, раз за разом нещадно гнобило представленную рукопись.
Частично произведение вышло лишь в либеральную эпоху Александра II, когда уже вовсю творили Салтыков-Щедрин с его персонажами города Глупова и драматург Островский со своими «мудрецами», на которых однако «довольно простоты». А ведь все это уже было у Нарежного!
Полностью же роман увидел свет лишь в 1938 году! Точнее то, что дошло из обширного текста до потомков. Выживи книга в 1814 году, Нарежный вполне мог попасть в классики и изучаться на филологических факультетах. Не случилось… Роман пришел к читателю слишком поздно, когда уровень литературы значительно вырос, потому автор и его творение остались безвестными. Что делать, как гласит поговорка: «Дорога ложка к обеду...».
Великие экспериментаторы
Достоевский был не просто писателем, он быстро почувствовал в душе нечто, что можно назвать «расколом», или, как он сам определил, «двойничеством». Но еще столь смутно, что попытка художественно описать это состояние потерпела неудачу. И даже концептуально вышло настолько пунктирно, что даже такие чуткие натуры как Некрасов и Белинский ничего не поняли. Чем бы все кончилось неизвестно, если б не арест и приговор к расстрелу.
Несколько часов в ожидании смерти, несколько минут до
|
