попутчица

успокоился, но я чувствовала, что его, как говорят, заело. Мы пили чай, изредка переглядываясь, и он, наконец, попросил прощения. Я ответила, что не в обиде, старалась выглядеть невозмутимо…
Расстались мы дружески. Пожелав мне счастливого пути, он взял свой баульчик и ушёл в другой вагон к коллегам. До конечной станции оставалось немного…
…Анна замолчала, задумчиво глядя в окно, словно там, в темноте могла увидеть то, что так долго не давало ей покоя.
– Но каков был мужчина… – В её голосе, как мне показалось, послышалось сожаление. «Настоящий полковник!»
– А я б ему в морду дала! – вырвалось у меня. –  Пусть не думает, что я каждому готова отдаться!..
Попутчица улыбнулась.
– Да вряд ли он так думал. Я тоже внесла свою лепту – щебетала, привлекала, сама того не желая.  Главное, в нём мужчина не умер. И он увидел во мне жинку. И  оценил…
– Прости, Анна, но я с тобой не соглашусь. Мне кажется, это унизительно.
– И всё равно жаль…
– Ты жалеешь, что не уступила? – удивилась я.
Ответом она сразила наповал...
– Милая девочка,– сказала она, – может, это последний мужчина, который ко мне приставал. Ты ещё молодая, тебе трудно понять.
– Извините, сколько вам лет? – я невольно перешла на вы.
Она помолчала, раздумывая:
– Через два года выхожу на пенсию…
– Но вы,..  Ты выглядишь моложе, – возразила я робко.
– Вот и он, видно, так думал.
И в её голосе было столько безнадёжности…

Дальше разговор не клеился. Анна ушла в себя. То ли вспоминала прожитые годы, то ли сожалела, что призналась в сокровенном.  Мне же больше нечего было ей сказать.
Я вздохнула, посмотрела на часы. В моём распоряжении оставался час. Стало прохладно,  я забралась под одеяло. И вновь накатила тоска. Я представила, как мой милый едет в одном купе с молоденькой девушкой, как они переглядываются… Или, его разлюбезная мама познакомила со своей новой соседкой, о которой она недавно рассказывала… Стоп!.. Хватит… Конечно, он ловелас, но не кобелина же!..
Схватив сумку, лихорадочно отыскала телефон, включила кнопку. Его табло осветилось надеждой…
– Лен, ты? – спросил он сонно. – Куда ты пропала?.. Могла бы и записку оставить…
– Я не думала, что ты вернёшься , – проскулила я.
– А-а чего ты ожидала, когда устроила скандал?
– Но ты сам виноват…
В трубке послышалось недовольное сопение. Испугавшись, что он бросит трубку, торопливо добавила:
– Мне уже тридцать два года, представляешь, я ведь могу и не успеть…
– Сумасшедшая, причём это? Ты не того… в смысле, – пивка  не хлебнула…
Я тихо рассмеялась.
– Я в командировке! Завтра к вечеру вернусь… И так  соскучилась по тебе…
– Что-что?
– Я люблю тебя! И очень тебя хочу…
Быстренько отключила телефон и принялась собирать вещи. Посмотрела на Ганну… Спит или притворяется?.. Мне так захотелось, чтобы она повернулась ко мне и понимающе улыбнулась на прощание.
Когда за окном замелькали огни города, я поправила краешек сползшего с неё одеяла, взяла вещи и прикрыла дверь купе.

И – будто никуда и не уезжала: тот же туман, тусклый свет фонарей, асфальт с темными лужами подтаявшего снега. Только мои тонкие каблучки уже не подворачивались. Я ступала твёрдо и уверенно.
Мимо проплыли вагоны отходившего поезда. Вот и «мой» вагон… Кажется, я увидела знакомый силуэт… Ганна махала мне рукой. Я улыбнулась. «Всё будет хорошо, Ганна…»