Потом, уже поздно вечером, мы приехали домой, Наталья Николаевна поставила машину в гараж, и мы пошли прогуляться к речке. Наталья Николаевна сказала, что перед сном очень полезно побродить на природе. Ну, мы бродили и много разговаривали. Пожалуй, в первый раз за все время, сколько я знаю Наталью Николаевну, мы так много говорили вдвоем. И никто нам не мешал. А еще Наталья Николаевна пообещала, что в конце июня мы поедем на море. А диссертацию свою она будет защищать в сентябре. И это значит, что в Сосновку она точно уже не вернется. Очень жаль! Я как-то немного надеялась, что еще годик у нас поработает. Теперь уж точно нет. Надо написать Мишке».
12
-Слушай, Алька, я заметила, что ты от нашей Натали совсем без ума.
-Вот еще! Откуда ты взяла?
-Да, ладно, не отпирайся! Что же я не вижу, как преданно ты на нее смотришь? Небось, боготворишь, как икону?
-А если и так, то это плохо, что ли?
-Сказано в Библии: «Не сотвори себе кумира!». А Натали вовсе не такое уж и божество, как ты это себе представляешь.
-Отстань от меня! Не хочу тебя слушать! Она моя учительница, и отношусь я к ней так, как и обязаны ученики относиться к учителям. А тебе завидно.
-Ой, тоже еще сказала! Завидно? Чему ж завидовать? Что все боготворят? А ей от этого ни холодно, ни жарко. Перед богами преклоняются, но с ними не живут. От них предпочитают держаться в стороне. И у нашей Натали поклонников много, а друзей нет. А у меня много друзей. От нее даже, вон, и жених убежал.
-Это который тогда на вечере к ней клеился? Так она сама его отшила.
-А ты, что, тоже заметила?
-Да чего замечать? Когда все гости разъехались, он в комнату к ней поднялся. Я уже спать легла. А Наталья Николаевна пришла позже, потому что провожала всех. Ну, вот, она пришла и хотела переодеваться уже. А я еще не спала. Так только, делала вид, что сплю. Тут он в дверь постучал. Говорит: «Пусти, поговорить надо!» Она ему: «Поздно уже. И говорить нам с тобой не о чем!» Ну, он, конечно, опять стал стучать. Дескать, пусти на минуту. Она ему говорит, что не одна в комнате, и что не собирается с ним говорить ни сейчас, ни в другое время. Ну, он, когда услышал, что не одна в комнате, совсем расстроился. Еще сильнее стал стучать. Ты, говорит, с кем там? Тогда она заявила, что вызовет сторожа, чтоб тот выпроводил буяна вон. И еще, чтоб этот человек никогда больше не приходил сюда в дом. В общем, отшила она его совсем и не пустила. А ты говоришь, что убежал. Если б убегал, то не домогался бы так.
-Ну, этот еще не раз привалит сюда.
-А зачем его пускают, если Наталья Николаевна не хочет его видеть?
-Затем, что мамочка наша так хочет. Этот Сергей, между прочим, сынок маминой подруги. А мамочка хочет, чтоб Натали и он поженились.
-Я что-то не понимаю, чего это ваша мама так сильно хочет их поженить?
-А ты знаешь, кто у него папа? Командующий военным округом. Ты видишь, что мы, в общем-то, совсем не бедствуем. Но против семейки этого Сережи мы нищие. А у Наташи там кто-то был?
-Да никого у нее там не было, и нет.
-А ты откуда знаешь? Что ты к ней в постель заглядывала?
-Ты говоришь противно! Ничего я не заглядывала. У нас там все про всех известно. Деревня тебе не то, что город. А еще мы с братом прямо у Натальи Николаевны в доме жили, когда наша мама уехала.
-Почему жили?
-Потому что одни остались. Ну, она и забрала нас к себе.
-А мать сказала, что Натали вышла за учителя с детьми.
-А ты и поверила всяким сплетням. Еще говоришь, что любишь свою сестру.
-Конечно, люблю. Но ведь она женщина.
-Не надо всех одинаково судить. А ты свою сестру совсем не знаешь.
-Будто ты знаешь!
-Знаю. Тебе бы тоже не мешало узнать. А то ты живешь как-то…
-Как? Ну, говори, говори, как я живу? Почему замолчала?
-Обидеть не хочу. Ты все-таки ее сестра. И она тебя любит.
-Да, ладно, не обижусь, Говори, как я живу?
-Ну, словно бабочка. Наталья Николаевна сказала бы, что «здесь и сегодня».
-Это она так говорит?
-Нет, это я так сказала.
-А ты, я смотрю, совсем не такая уж простушка, как на первый взгляд кажешься.
-Да уж, какая есть!
-Ты, что, обиделась на меня?
-Вовсе нет. Мне за Наталью Николаевну обидно. Ты правильно сказала, что здесь у нее нет настоящих друзей. И близкие совсем не понимают. Ей должно быть очень трудно тут среди всех вас.
13
17 июня. Из письма Гончаровой Наталье Николаевне.
«Здравствуй, дорогая Наташенька! Прости великодушно, что не написала тебе раньше! Просто было много всяких дел. Теперь я первый день в отпуске. Завтра улетаю домой, а сегодня решила написать тебе, пока появилась такая возможность. В школе, конечно, уже никого не осталось: все в отпусках. Экзамены прошли, и все разлетелись, кто куда. Только директор возится с ремонтом и прочими хозяйственными делами. Как я поняла, Наташенька, ты навряд ли вернешься сюда работать. Но у тебя там Алька, да и вещи твои еще тут. Стало быть, летом еще сюда вы приедете. Потому хочу тебе обрисовать всю обстановку, чтобы ты не только была в курсе насчет Витаускасов, но и заранее смогла обмозговать свои действия.
Как ты уже знаешь, Галина заявилась в поселок в тот же самый день, когда вы уехали. Можешь себе представить, какой «горячий» прием устроил ей ее муж. Слава Богу, Ивана я заранее прихватила к себе, чтоб он не присутствовал на разборках. В общем, он ее избил до полусмерти, а на другой же день укатил с бригадой в лес. Она сразу же погрузила на баржу все вещи и укатила с Иваном к себе домой на Волгу. Так, во всяком случае, говорят ее подружки. Юргис после ее побега приезжал домой, увидел, что она забрала из дому, пропьянствовал два дня и опять подался в лес.
В поселке все судачат, кто как. Говорят, что в Хантах она завела себе молодого любовника, который намного младше ее. С ним она и уехала. Еще говорят, что Юргис ни за что не простит ей. Так или иначе, но все разговоры тутошние сводятся к тому, что детям при таких делах будет очень даже не сладко жить. Особенно Алевтине. Ко мне даже приходили бабы и просили, чтоб я написала тебе и просила от лица всей поселковой общественности, чтоб ты не отправляла девчонку к матери на Волгу. Она ее испортит. Тем более, что новый любовник – совсем еще мальчишка. Я тоже думаю, что Альке не сладко будет с ними. Но и тут Юргис не даст ей ума. Он же все время в лесу. Да и пьет много. В общем, замкнутый круг получается. Может, Наташенька, придержишь ее у себя до поры до времени, пока у них что-нибудь утрясется, да у Галины пройдет ее любовный угар. Конечно, что-нибудь тебе советовать я не могу. Я лишь передаю общественную просьбу, чтоб ты не торопилась отправлять девчонку домой. У нас в школе тоже все обеспокоились. Даже согласны оказать тебе какую-нибудь материальную поддержку в Алькину пользу. Жалко ведь ее. Девчонка не испорченная еще, умница, к тому же. Вот такие дела. Решать, конечно, тебе. И как бы ты ни решила, то тебя, естественно, никто не осудит. Ты и без того великое дело сделала для детей, оградивши их от многих переживаний. И хотя тут про тебя сельчане, черт знает что, только не плели, в одном сошлись мнении, что ты огромной души порядочный и честный человек. И все надеются, что такой ты и останешься, решая судьбу «милого» семейства. Да и я умоляю тебя, дружище: не наломай дров! Пиши, если захочешь! Летом лучше пиши на Украину. Адрес я тебе давала. Ну, а с сентября, естественно, в Сосновку. Я еще год поработаю тут. Всех благ тебе! До встречи! Тамара».
14
-Мне твое поведение, Натали, совсем не нравится!
-Скажи мне, мамочка, когда оно тебе нравилось?
-Ты права: никогда! Потому что никогда в детстве ты не отличалась примерным поведением.
-Ладно, оставим в покое мое безобразное детство. Что теперь тебе не нравится в моем поведении?
-Во-первых, ты ведешь себя, как беспринципная кокотка. Почему ты не принимаешь Сережу?
-Ага, стало быть, он уже успел тебе наплакаться в жилетку?
-Ты не желаешь с ним разговаривать, ты гонишь его из нашего дома! И это после того, как он целиком и полностью все тебе простил.
-Это он тебе так сказал, что простил?
-Разумеется. Он очень добрый мальчик. И он все еще любит тебя. А ты выделываешься перед ним, как девица легкого поведения, пускаешься в какие-то любовные похождения неизвестно с кем. Еще эту девчонку с собой приволокла. Ладно, я примирилась с тем, что она тут крутится. У нас дом большой, места много. К тому же, вечно кто-нибудь околачивается: то родные, то знакомые. Мне, конечно, это не нравится, но я привыкла. Вы же с твоим папашей сильно уж сердобольные люди. Но зачем ты поселила девчонку в своей комнате? У нас нет свободного помещения?
-Именно затем и поселила, чтобы всякие сладострастные «ухажеры» забыли ко мне дорогу.
-Я так и подумала. Но я требую, чтобы ты немедленно помирилась с Сережей!
-Мамочка, ты можешь, конечно, требовать, чтобы я достала тебе луну с неба, но, к твоему великому огорчению, то время, когда ты могла требовать от меня все, что пожелает твоя душа, уже безвозвратно ушло. Я давно уже не маленькая девочка, над которой можно было беззастенчиво издеваться. Прости, мама, о своей жизни сейчас и в дальнейшем я позабочусь без твоего участия.
-Ты неблагодарная тварь! Ты наглая нахлебница, сосущая кровь из своих родителей! И я доберусь еще до твоих грязных шашней!..
-Прощай, мамочка! Я скажу Леночке, чтоб она принесла тебе успокоительных капель.
15
-Послушай, доченька, ты уж не заболела ли, часом? Что-то ты, вроде как в воду опущенная.
-Я домой хочу уехать, Марья Степановна! И Наталью Николаевну жалко.
-Что такое стряслось? Обидел тебя, что ль, кто?
-Никто меня не обижал. Это Наталью Николаевну обижают. И все из-за меня.
-Эт ты, небось, из-за Полины Львовны? Так не бери в голову. Собака лает, ветер носит. Ей браниться на кого-нибудь, что раз плюнуть. А уж Наташеньку она так и совсем извела бы, да руки коротки. Здесь в доме, доченька, она не хозяйка. Настоящий хозяин тут Николай Васильич. Как он скажет, так все и делается. А он-то Наташеньку шибко уважает, ну, и любит, конечно. Когда она уехала-то в свою Сибирь, он тут же распорядился у ней в комнате ничего с места не трогать и каждодневно убираться, чтоб, как при ней было. Бывало, приедет с работы когда, пройдет к ней в комнату, верней, в библиотеку, где она работает, сядет за ее стол и сидит. Долго так сидит, потом позовет меня и говорит, к примеру: «Вы б, - говорит, - Марья Степановна, цветы в вазе поменяли бы. А то приедет Натуся, а цветы несвежие. Нехорошо!» Встанет потом и идет к себе. А ты говоришь: «Хозяйка». Она потому и лютует, оттого что чувствует: настоящей-то хозяйкой со временем Наташенька станет.
-Но ведь Наталья Николаевна переживает. А ей нельзя. У неё же сердце.
-Нельзя, конечно. Да что поделаешь? Рот же не закроешь Полине-то Львовне.
-А чего от нее этот Сергей не отстает?
-Да как же отставать, если он на самом деле никому не нужен такой беспорядочный человек. А Наташенька – невеста завидная. Да и царя в голове у него нет. Чужим умом живет.
-А он недавно опять к Наталье Николаевне приставал. Я видела.
-Что ж, прям, в комнату к ней притопал?
-Угу! Я на улице была. С Мордаундом во дворе играла. Ну, поднимаюсь наверх, слышу, а в комнате у Натальи Николаевны разговор. Наталья Николаевна говорит, и мужской голос еще. Я стала в дверях и думаю: «Заходить, или не заходить?» Вроде, как неловко. Слышу, она говорит ему: «
