Монархическая сага. Часть 4.

Одарис млел от подлинного счастья, которого, оказывается, он был лишен и которое, наконец, познал. Адмус тоже был поражен.
- Вот, оказывается, какова истинная женщина восхода! Нужно будет Авочку научить правильному кормлению мужчины.
Увы, все хорошее кончается намного быстрее, чем плохое. Срок командировки Марики истек. Вечером собрались на прощальный ужин. Королева накрыла стол своей лучшей оставшейся с благодатных времен скатертью, принцы сбросились на вино вековой выдержки, а Лотис дополнительно выставил ящик своего фирменного пива из родного царства. Марика поколдовала на кухне и вынесла большой пирог, украшенный короной из крема. Даже принц Урбан, дабы не уронить престиж перед заграницей, внес свою лепту - добыл где-то пару толстущих индеек, зажаренных по особому охотничьему рецепту. Стол получился пиршественным, и благородное собрание откровенно порадовалось собранному по куску изобилию.
Первый тост взялась произнести королева.
- Этот бокал хочу осушить за примирение. Конечно, поступок вашего батюшки достоин порицания, и все же он родитель. Намереваясь отдавать Вас, моя милая, в гарем султана, он исходил, надеюсь, из высших политических интересов. Но теперь, после всех приключений, Ваш отец должен смириться перед Вашей непокорностью, а Вы простите ему невольное прегрешение. За Вас, мое дитя!
Потом взял слово граф Урбан.
- Я счастлив, что находился в замке моей прелестной опоры по жизни - королевы Бесмезии, когда с небес снизошла сама богиня утренней зари и омолодила меня на тысячу четыреста тридцать лун. В том великом труде, что я сейчас создаю, не хватало непорочного образа…
- Граф! – предостерегающе окликнула королева.
- Я контролирую свое красноречие, - успокоил Урбан королеву и старушек-пенсионерок. – Так вот, в нем не хватало, не побоюсь этого словосочетания, непорочного образа, что вдохновляет мужчин с поэтической душой на создание метафизических сущностей высшего порядка, ибо им дано увидеть отблеск высших, хрустальных сфер через призму женской красоты. Я пью за мужское вдохновение! За присутствующих здесь дам!
Женщины были довольны, а Марика даже одарила тостующего воздушным поцелуем.
Затем Лотис и Адмус воздали должное Марике за смелое путешествие. Встал и Одарис.
- Я знал, что у меня есть друзья. Я знал, что у меня есть избранница души – флейта. Теперь я знаю, что у меня есть избранница сердца! Единственная и неповторимая!
Марика смахнула слезинку и, обвив шею, поцеловала Одариса.
Им аплодировали.
Последний тост произнесла сама виновница вечера.
- Милый Одарис. Ты спас меня от позора и рабства. Ты кинулся по первому зову незнакомой девушки. Ты – мой рыцарь. И я могу всем сказать: я счастливая девушка – у меня есть любящей меня защитник!
Теперь пришла очередь Одариса скрыть свои увлажнившиеся глаза.
Посидели далеко за полночь…
Утром Марика позвала всех трех принцев в свою комнату. До отлета оставалось не более получаса.
- Неприятное я оставила напоследок, - сказала она.
Принцы навострили уши не хуже борзых перед гоном.
- Барбидон что-то затевает. На этот раз не мелкую пакость, а нечто грандиозное. Лучшие интриганы съезжаются к нему. Все держится в тайне, но слухи стражей не перехватить. Тем более что мой отец у него в союзниках. Как узнал, кто у меня жених, так заявил: «Этому не бывать! Заход есть Заход, Восход есть Восход, и им не сойтись никогда. Выйдешь за местного оболтуса!» И поспешил заключить союз с Барбидоном, чтобы оградить себя от вас. Он выделил ему Чадвига, кроме того, к ним примкнула вся болотная нечисть подлунного мира. Я как все это узнала, так сразу отпросилась съездить ко двору раджи, голубя вам послать, а там меня уже письмо ждало с приглашением от вас и картой маршрута. Спасибо радже. Он как бескорыстный поклонник интриги, снарядил и прикрыл меня на время отсутствия. Но пришло время возвращаться.
- Если вас не увижу, - обратилась она к Адмусу и Лотису, - то говорю: «Прощайте!», а Одарису: «До нашей встречи в урочное время!».
Принцы усадили Марику в гондолу, укутали теплым пледом, и шар, влекомый неведомой силой под название «газ», поднялся в безмерную синюю высь. Вслед ему долго смотрели и Лотис, и Адмус, и, конечно, Одарис, словно пытались высмотреть то, что шар унес с собой. Что именно они не знали, а мы знаем – беспечная юность. Подступало время становиться мужчинами. У них появилась ответственность за других.

                                                                                              _______

                       
После сессии студиозам второго курса предстояло выехать на ознакомительную практику в республиканский заповедник.
В монархическом крае существовала Опытная Республика (студенты ее называли Подопытной). Она была небольшой по размерам, чтобы вся жизнь была на виду. Жители ее посильно занимались сельскохозяйственным и прочим трудом. Принцы и просто любопытствующие могли запросто приехать в данную республику мясо-молочного направления и лично посмотреть на эту странную жизнь. Забавно было наблюдать, как сиротливое население пытается среди самих себя, неголубокровных, отыскать хоть одного порядочного, в меру ворующего человека, способного занять высший пост. Еще интереснее было созерцать, как во время выборов кандидат пытается олицетворять собой скромность, радушие, неподкупность и непримиримость к нехорошим людям. И как затем оный индивид, оказавшись в Главном Кресле, осознавал, что нехорошие люди - это как раз те, без которых невозможно управлять государством. Главная задача политиков состояла в том, чтобы убедить избирателей, что их обманывают качественно, то бишь, для их же пользы.
Управление в Республики было циклическим и двухтактным. Сначала Высшее Должностное Лицо, желая показать свой ум и таланты, затевал грандиозные преобразования, но не успевал разорить страну, ибо кончался срок выборных полномочий. Следующее Высшее Должностное Лицо приводило поломанное в первоначальное состояние. Этим цикл завершался. Двухтактным оно же было оттого, что в первой половине правления Высшее Лицо исправляло ошибки предыдущего Лица, а во второй половине от души городило уже собственные, чтобы преемнику жизнь на Олимпе не казалась сахаром. При этом все они именовали себя «реформаторами». Реформы длились бесконечно, но с четким началом и концом, при котором конец тут же ознаменовывал начало, причем начало обосновывалось необходимостью исправления предыдущего конца, хотя начавший первый цикл реформ реформатор уверял, что недочеты появились от того, что он не успел закончить задуманное в связи с окончанием срока его полномочий. Неукоснительно соблюдалась лишь одна традиция – реформировать реформированное!
Особым успехом у туристов пользовалась площадь Свободы. Туда приходили праздные, но честолюбивые люди. Каждый из них мог встать на возвышение и нести любую чепуху в течение оговоренного срока. После чего присутствующие выражали ему горячее одобрение. Следом взбирался другой индивидуум и сходу сообщал: «Конечно, все, что говорил предыдущий оратор, абсолютно достойно нашего внимания, хотя, на самом деле, это несусветная чушь…» (Эти слова тоже встречались бурными аплодисментами.) После чего знаток истины излагал свое видение глупости. И эта процедура повторялась ежедневно без малейших изменений. Публика радовала аплодисментами всех ораторов, которые доказывали, что его оппонент больший осел, чем другой, который его еще не трогал. Новичков из монархий поражало то, что взаимные поношения никак не влияли на репутацию выступающих. Наоборот, чем больше доказывалась их не способность делать дело, тем возрастали шансы быть избранными на ответственный пост. Такая практика называлась «компромиссом». Еще ценился мордобой за обладание трибуной. Вот чего не любила публика, так это по-настоящему умных и даровитых. Она считала их задаваками.
- Свобода обрели, а ума не нажили, - выразил общее впечатление принцев Адмус.
Одной из задач практикантов из достославного Института было позаседать в местном собрании по созданию законов. Считалось, что те, кто познают тайну их написания и принятия, может спать спокойно, как мышь, познавшая тайну мышеловки. Правда, сами депутаты напоминали лис. Они и шли на выборы под лозунгом: «Каждой вороне по кусочку сыра!» Наши герои, уяснив вскоре, что понять республиканскую тайну пробивания законов в буйную жизнь все равно не смогут, тихо зевали на заседаниях парламента. Отклик у принцев нашло лишь одно выступление из стана оппозиции. В длинной речи правительство укоряли в том, что оно распоряжается бюджетом, не делясь с кем надо. Хотя монархическому сознанию был чужд принцип «разделяй и властвуй», но хроническое безденежье морально сближало с критиками, поэтому они дружески поаплодировали оппозиционерам.
В свободные часы принцы мирно гуляли или играли в приличествующие их статусу игры. Как вдруг… (А какое дело без «вдруг»? Если у человека в жизни не случается «вдруг», значит, он сидит дома и читает о приключениях тех, на кого это «вдруг» сваливается.) Как вдруг, когда Адмус с Одарисом у себя в покоях мирно играли в шашки, избрав стратегический вариант, называемый в просторечии «поддавки», к ним пришел сокурсник и заявил, что Адмуса разыскивает почтальон. Мол, письмо переслали из Института, а где тут искать адресата, гонец не знает. Но его уже направили сюда. Ждите…
- Это не от Авы, - сразу заявил Адмус, - я ей тутошний адрес сообщил.
Потом добавил:
- Чувствую, не к добру. Сдается, что ко мне подбираются с очередными приключениями. Это проделки Ученого Совета. Мало им кровушки нашей студенческой.
- Или Писателя, если, конечно, он существует, - возразил Одарис.
В дверь постучали.
- Если нас опекает Писатель, то это по душу Адмуса, - сказал Лотис. – По логике событий, теперь его очередь творить историю.
- Не хочу я ничего творить! – закричал Адмус. – Иначе такого могу натворить! – погрозил он неизвестно кому. - Я хочу сидеть на месте!
- Не будь трусом.
- Я не трус, а домосед. Дайте спокойно старость встретить.
В дверь постучали громче и настойчивее.
- Может, это по другому поводу и мы зря беспокоимся, - оптимистично высказался  Одарис, понимающий, что уже отыграл свой сюжетный ход и новые передряги ему не грозят.
Решили открыть. На пороге стоял гонец.
- Письмо господину Адмусу.
- Брось его вон туда, - беспечно заявил Адмус. - Не бойся, тут все свои, не украдут. По крайней мере, сразу.
- Не могу, велено передать под роспись, - отрапортовал гонец.
И протянул конверт без обратного адреса.
- От кого депеша?
- Не известно. Передано по эстафете.
Послание взялся принять Одарис. Он же и расписался, одарил гонца монетой и протянул конверт истинному получателю.
- Прочти его, пожалуйста, - попросил занервничавший Адмус.
Одарис вскрыл и начал читать содержимое монотонно-спокойным голосом.

Господину Адмусу, Его Светлости, сыну законных родителей из династии Планктонов…

- Плантагенетов! – заорал возмущенный Адмус.
- Я так и говорю Плантагетов, просто не совсем разборчива рука писца, - поправился Одарис.     
- Плантагенетов!… Это очень древняя династия, - напомнил Адмус.
- Мы помним… проходили, - спокойно отреагировал Одарис и