Монархическая сага. Часть 4.

гвардейцев. Те немедленно ощетинились копьями. Адмус больше всего сейчас опасался, что… Так и есть! Впереди красовалась рыжеволосая головка, столь хорошо видимая на фоне черных лат.
«Она что, решила, что здесь бал? Перед мужчинами красуется? -  кипел Адмус. - Обойдется – выпорю, - твердо решил он. – Совсем избаловалась».
Лошади набирали скорость, и лавина кавалеристов все быстрее сближалась с гвардейской пехотой. Рыжая головка исчезла под шлемом, но Адмус хорошо отличал ее фигуру среди других.
Черная лавина уже на огромной скорости сближалась с противником. Остановиться было невозможно.
«Что она делает?! Они же прут прямо на копья!»
Всадник впереди поднял меч, а потом резко опустил его. В тот же миг лава разделилась надвое. Оба крыла устремились вдоль флангов гвардейцев. В центре образовалась пустота. Кавалерия, не снижая скорости, обтекала врага. Адмус шумно выдохнул. В чем суть маневра он понять не мог. Кажется, не понимал и противник. Гвардейцы повернули копья в сторону всадников, а потом вдруг засуетились, ряды их дрогнули, подались назад. Адмус не мог понять, что обескуражило их. В следующее мгновение увидел, что крайние всадники на копьях волокли огромную сеть. И вот она накрыла ряды гвардейцев, и всадники стали кружиться, закручивая этот гигантский силок. Копья сразу оказались бесполезными и были брошены. Было видно, как гвардейцы пытаются перерубить ячейки сети мечами, но, похоже, она была сплетена из прочных волокон. А конники меж тем продолжали движение. Они врезались в массив ополченцев. Те против латников оказались бессильны и бросились бежать. Уже через несколько минут гвардейцы оказались один на один с конницей. А вскоре и с ними  было кончено. К гребню холма потянулись вереницы пленных, через очищенный фланг ринулась пехота, а бригада уже неслась в тыл противника, туда, где реял флаг Ставки Чадвига. Через пару минут флаг пал, снесенный тайфуном, и войско Чадвига ударилось в бегство.
Адмус отер лоб, и от души высказался несколькими мужскими словами. И приказал:
- Командира бригады ко мне!
«Живой или мертвой», - мелькнула в мозгу где-то читаная фраза.

                                                              ______

- Ты устала? Тебе тяжело?
- Конечно, устала. Конечно, тяжело, - жалобно отвечала Авочка.
- Я найду тебе замену.
- С чего это? Не настолько я устаю, чтобы мне искать замену. А ты бы мог позаботиться обо мне другим образом: назвать меня «маленькой девочкой», посюсюкать, взять на руки…
Адмус широко улыбнулся и легко подхватил Авочку на руки.
- Это я и хотел сделать, моя девочка.
И он решительно направился в комнату отдыха…

(Хронопист: Дальше можно опустить и переходить к следующему эпизоду.
Краевед: Подождите, у меня задумано описание данной  сцены…
Хронопист: Не надо описания. Дальше.
Краевед: Пытливые читатели осудят за стерильность, а у меня сцена полностью соответствует…
Хронопист: Не надо соответствия. Дальше.
Краевед: Да сначала почитайте. Вот он… а вот она… целует… а он: «О-о-о, милая!» А она: «О да, милый!…»
Хронопист: (раздельно и с ударением) Не надо!
Краевед: Вы - ретроград! Вы…
Хронопист: Дальше!
Краевед: Кошмар! Ка-а-кая сцена вымарывается!)

А невдалеке, у костра, некий человек рассказывал:
- Крепость была, будь здоров, - не шуточная. Мы с непривычки оробели. Вдруг выскакивает на коне какая-то особа. Меч наголо и кричит: «Мужики, на штурм!»  Мы пожали плечами: что, мол, за дура? А она уже вперед шпарит. Мы осторожненько за ней. Глядим, а она по штурмовой лестнице карабкается. Ну, а когда она сбила двух копейщиков со стены, все как один заорали: «ура!» и кинулись на приступ. Управились за полчаса. С тех пор она наш командир. А мы повесили на грудь банты: верх багряный, низ – зеленый. Масть и цвет глаз. И нас стали звать бригадой «Рыжей Кошки». Вначале над нами смеялись, но мы громили всех. И смеяться перестали. Наоборот, желающие, особенно молодежь, забросала штаб заявлениями о приеме. Очередь – на год вперед!
И помолчав, добавил:
- Ей нельзя не подчиниться. Да и глупо упускать такой шанс: раз в жизни с чистой совестью подчиниться женщине. Такой женщине!

________


Утром объявилась и Салерия. Давно ожидаемая и нежданно появившаяся.
- Как ты изменилась! – воскликнул Лотис, когда она вошла в его палатку.
- Подурнела? Это с дороги.
И Салерия тяжело опустилась на стул.
- Нет-нет, - поспешил заверить Лотис, - ты просто… просто стала немного иной. Как ты провела время?
-  С большой пользой. Я удвоила свою сущность.
- Что ты имеешь в виду?
Салерия закрыла глаза и улыбнулась, будто вспомнила о чем-то хорошем. А затем нахмурилась, и складка пролегла у рта.
- У меня было много дел и тяжелая длинная дорога.
Тут уже улыбнулся Лотис.
- Тогда что же делал я все это время? Зеркало показывает: выгляжу я прекрасно.
- Особенно вон с той седой прядью.
- Где?
Лотис озабоченно посмотрел в зеркало.
- За ухом.
- И вправду, - расстроился Лотис.
- Мужчину седина…
- Ну да, знаю, не красит.
- Наоборот.
- Ах, да. Красит. Ну тогда ладно. Покрасим.
Они рассмеялись и бросились в объятия….

(Краевед: Что? Опять пропустим?
Хронопист: А вы как считаете?
Краевед: Пожалуй… оставим их в покое.)

_______


Было в тот день и неприятное. Салерия разбирала вещи, в том числе и  Лотиса. Затем она прошла к нему в кабинет, где Лотис занимался просмотром служебных бумаг.
- Что это?
И Салерия протянула маску львицы.
- Маска.
- Я вижу. Но чья?
- Одной женщины.
- Значит, пока я отсутствовала, ты воевал не только с Барбидоном?
- Это было до нашего знакомства. Да и то мимолетно. Всего один вечер.
На этом разговор закончился. Но Салерию царапнула оставленная Лотисом память о другой.
Неприятный час выдался и у Алеандра. Вождь изволил вздремнуть после обеда. Не успел он прикрыть глаза, как в комнату вошла, нет… взошла Салерия. Барбидон вскочил будто ужаленный. А может и вправду в палатку вползла змея… или все же влетела фея?
- Ты? Как? Каким образом?
- Разве трудно перелететь такое расстояние? Тем более на крыльях любви.
- Теперь понятно, почему тебя не смогла задержать стража. В таких случаях она бессильна. Значит, ты теперь со мной?
Салерия молчала некоторое время. Может, два, а, может, три мгновения, но за окном солнце опустилось, и выглянула луна.
- Лунный свет тебе особенно идет, - промолвил Ситол.
Салерия продолжала молчать, словно раздумывая.
- Присоединяйся ко мне. Стань моей, - быстро заговорил Ситол, спеша перевесить чашу весов. – Брось помогать тем, кто этого не достоин. Исчезни зло, у людей будет радость на неделю, а потом народ начнет скисать от скуки, а через месяц будет на коленях просить злу вернуться. Так за что их уважать? Зачем творить перед неталантливой толпой?
- А может для того, чтобы в толпе отыскать единомышленника.
- И только? Так мало? По мне лучше повелевать толпой, а единомышленники сами набегут. Салерия, мы создадим свой мир. Великий мир! Ты же этого хочешь. Я буду не игрушечным деспотом в этой жизни, а настоящим правителем, у которого личные цели и есть истинно государственные. И все будут служить им, то есть мне!
- Похоже, тебе не дают покоя чужие лавры.
- Я сам по себе! – выкрикнул Барбидон с яростью.
- Чтобы осуществить задуманное, необходима поддержка высших сил, - напомнила Салерия.
- И она мне предоставлена! Скоро ты в этом убедишься.
Салерия недоверчиво покачала головой.
- Им-то это зачем? И ты им зачем?
Ситол почувствовал, как краснеют щеки.
- Ты не ведаешь о моих истинных способностях.
- Значит, скоро узнаю. Но ты же должен понимать, что ставишь на кон свою жизнь. В случае неудачи тобой легко пожертвуют.
Теперь лицо Ситола побледнело.
- Знаю. Так спаси меня. Ты же призвана спасать!
- Я призвана утешать, - ответила Салерия. – Так что ты не мой случай.
- Салерия, ты же любишь меня, - прокричал Ситол.
- Я люблю мужа и никого другого, - спокойно отвечала принцесса.
- Вы же еще не поженились!
- Уже… и давно.
- Не твори зло! – возопил Барбидон. – Пожалей и спаси!
- Злом будет твое спасение, - ответила Салерия и пошла прочь.   
И тут Алеандр проснулся.
Он полежал с открытыми глазами, и произнес только:
- М-да-а…
Потом полежал еще немного в раздумчивости и произнес вслух мысль, над которой, по-видимому, думал это время:
- Нет, не хочу, чтобы Писатель в конце пожертвовал мной в назидание… Дудки.

_______


- …Принцы оказались сильнее, чем мы предполагали, - заключил свой доклад о происшедших событиях Чадвиг.
Вождь внешне спокойно воспринял неприятное известие.
- Получается, что у нас не получится их одолеть?
Чадвиг громко вздохнул, предпочитая не озвучивать сие предположение словами. Алеандра это не устроило.
- Я хотел бы услышать не девичий вздох по поводу возможной потери невинности с пожилым, но богатым господином, а слова визиря.
- Поражение вполне возможно. Сожалею, что вынужден сказать правду.
- Ничего, стерплю. К тому же я уже думал над этим. В том числе над тем, что меня могут использовать в качестве назидания, выставив этаким отрицательным персонажем. И в последний момент победа выскользнет из моих рук, а довольные принцы получат благословение: «Они жили долго и счастливо».
Чадвиг непроизвольно опять вздохнул.
- Не вздыхайте, визирь, сожалея, что связались со мной. Этого не будет. Я выйду из-под чьей-либо власти. И чтобы обрести энергию требуемой мощи, я решил совершить самосожжение…
Чадвиг ахнул.
- Самосожжение души? Зачем столь крайняя мера из-за одного поражения?
- Предстоящее сражение будет последним. Решающим. Пришло время поставить на кон все приобретенное.
- Хорошо, пусть так, но зачем заходить так далеко? Издревле наши сущности брали энергию из гибели других. Для этого и войны затевались, и каннибализм практиковался, и ритуальные сожжения на кострах, якобы, во имя богов творили. Да и бытовой вампиризм, хоть и мелочен, но дает определенный эффект. Но на самосожжение не отваживались, ведь это грозит безумием.
- Ну, кое-кто решался, и они обретали бессмертие, не впав в безумие.
- Пусть кому-то это удалось, но все равно это крайняя мера.
- И момент для нее настал!
Чадвиг развел руками.
- Не понимаю. Самосожжение сродни самопожертвованию. В наших кругах это не принято. Мы делаем карьеру, используя пассивную энергию других, и возможности, которые, не используют потенциальные хозяева. Вы же нарушаете закон абсорбции!
- Все это я знаю, уважаемый визирь. Знаю, на что иду. Был бы иной вариант – с удовольствием воспользовался бы. Но такого варианта не вижу.
- Мне остается умыть эти чистые руки… и согласиться вам помочь с чистой совестью.
- Да, стерильность важна в этой операции.
День прошел в подготовке самосожжения. Чадвигу предстояло заготовить необходимое и зажечь «костер». «Факельщик» потрудился, как следует, в чем Алеандр убедился, когда наступило время ритуала. В полночь, одетый во все черное, визирь вошел в его покои и торжественно объявил: час настал!
Алеандр был одет в черную фрачную тройку с белоснежной манишкой, что хорошо шло к его бледному спокойному лицу и черным ниспадающими до плеч локонам. Можно было бы указать, что его глаза горели неукротимым огнем, но, к сожалению, этот эпитет уже встречался в одной книге, поэтому достаточно упомянуть другую деталь. Он простер перед собой правую руку. Она не дрожала. Алеандр коротко взглянул на