Наставник

отправился в поход и по плану Мерлина король Утер должен был принять его облик, чтобы Алейне не догадалась и так войти в ее дом. Он должен был сказать что-нибудь о том, что отъезд задержали или еще что-нибудь такое, и уйти к следующему рассвету.
Может быть, Мерлин и был хорошим тактиком, но как стратег провалился…
Утер Пендрагон, появившись в чужом обличии, не стал утруждать себя объяснениями, что насторожило даже неумную красавицу. Но оказалось и хуже… Мерлин выпустил из мыслей Моргану, решив, что его магия сильнее, чем магия ребенка. магия, может быть, была и сильнее, но природа Морганы оказалась чище, и она увидела под личиной своего отца совершенно чужого человека.
Позже Мерлин попробовал выяснить уже у взрослой Морганы, что она почувствовала в ту ночь, как это выглядело, и нарвался на очень тихий, и от этого еще более зловещий ответ:
-Представь, что видишь лицо, надетое, словно маска, на чужого человека. Ты смотришь в знакомые черты и видишь сквозь них. как будто бы тряпка безвольности. Как будто бы пустота…
И отказалась рассказывать дальше.
Годы спустя от той ночи Мерлин узнает, что Моргана многие годы видела один и тот же кошмар. Но в ту ночь одним разоблачением дело не кончилось.
Моргана – пятилетняя девочка, попробовала закричать, предупредить растерянную мать, не ожидавшую мужа, но не смогла. Заклинание Мерлина, наложенное на всякий случай, на личину отца, парализовало ее. Она попыталась броситься к матери, оттащить ее, или оттолкнуть чужого человека, но не смогла пошевельнуться.
А ненастоящий ее отец прошел мимо, пихнув невесомую девочку так, что она потеряла сознание.
Но и на этом еще не все. В эту ночь – в роковую, проклятую ночь погиб настоящий отец Морганы, и Алейне Корнуэл, узнав всё, угасала на глазах. Даже то, что в ней уже была новая жизнь – долгожданный наследник Утера,  плод обмана и подлости, не остановила ее угасание. Ровно как и уже существующее, любимое дитя, на которое Алейне теперь смотреть не могла, видя бесконечный укор в глазах дочери, укор, которого на самом деле не было. Но приходящий в муках угасающей красавицы.
Разродившись, Алейне с облегчением умерла, не подумав ни о нежеланном, но все-таки сыне, ни о любимой когда-то дочери – ни о чём. Ей было тяжело, и она хотела уйти от этой тяжести.
***
-Мальчик или девочка? – тихо спросил Утер Пендрагон у Мерлина. – Кто родился?
Мерлин взглянул на короля, рассчитывая свой ответ. Если он скажет «мальчик», Утер примет его. А потом? Будет ли он укорять себя и стыдиться своего поступка? Оставит ли это напоминание о собственной слабости возле себя? Не лучше ли ребенку пока не знать своего происхождения? А вот если Мелеагант де Горр, заняв престол, будет вести себя неразумно, тогда можно и явить наследника…
-Девочка, - солгал Мерлин.
-Тогда – прочь её,- ожидаемо ответил король. – в монастырь. Или куда хочешь. Ее не было. Понял?
Мерлин кивнул. Он уже знал, куда отдаст ребенка. на воспитание одному бедному, простоватому, но доброму рыцарю, чтобы никто не подумал его искать, чтобы никто не помыслил…
-Как поступить с ее дочерью? – почему-то этот вопрос дался друиду тяжелее лжи.
-С кем? – Утер прикинулся непонимающим.
-С Морганой Корнуэл, - уточнил друид и не удержался, - с дочерью женщины, погибшей от вашей страсти.
Лицо короля побелело от гнева:
-Как смеешь ты бросать мне столь низкое и подлое обвинение?! Как смеешь указывать…ты!
И, понизив голос, добавил:
-Слушай меня внимательно, Мерлин! Слушай и запоминай. Ничего не было. Мое имя не связано с ее именем.
-Но вы не хотите позаботиться о сироте вашего верного друга, павшего в боях за Камелот и ваш трон? – невинно уточнил Мерлин.
-Пошёл вон! – отозвался Утер. – На всех сирот не хватит ни одной казны.
Мерлин вышел в ярости. На себя самого, но больше на Утера. Тот вычеркнул все свои слова о благодарности одним «пошёл вон», не желая ни одного напоминания о своем провале, о своей ошибке, своем упрямстве и подлости.
Значит, у Мерлина развязаны руки!
Он опрометью бросился в замок выцветшей жизни, семейное древо Корнуэл и не обнаружил там девочки. Нигде.
С испугу налетел на кухарку:
-Куда вы дели наследницу?
-Наследницу? – тупо переспросила она, мелко дрожа.
-Девочку! Ей пять лет! Куда вы ее дели, ну?
Кухарка моргала – толку от нее не было. Мерлин бросился искать и не нашел даже следа. Моргана испарилась, словно ее и не было. В комнатке – светлой и чистой был идеальный, неживой порядок, а на столе – впервые сделанное ею домашнее задание для Мерлина. Написано аккуратно, разборчиво, сухо…
Мерлин искал по окружным деревням и городам, но Моргана пропала на долгие годы. Лишь через семь лет он начал находить ее следы и ужасался каждому новому: девочка, в которой он хотел видеть опору для Камелота, оказалась замечена то на дрянном Тракте, где обитали убийцы, грабители и прочий дорожный сброд; то прошел ее след где-то в трактирной драке; то в каком-то пожаре…
Да и Мелеагант, на которого сгрызаемый совестью друид обрушил вдвое больше усилий, вдруг стал замыкаться в себе и не пускал в свои мысли наставника. Чаще стал думать и еще больше читать.
А Утер делал вид, что никакого Мерлина и вовсе нет- тот был живым напоминанием его греха. В одну ночь ситуация вышла из-под контроля Мерлина навсегда. Мерлин, видя непокорность Мелеаганта, решил поставить на трон бастарда Утера – Артура Пендрагона и снова взять всё под контроль.
***
А когда в замок Артура Пендрагона, только-только занявшего свой уже трон, напуганного внезапно открытым собственным происхождением, пришла Моргана – совсем другая, болезненно-худая, яростная, полная глубинной решительности, Мерлин почувствовал и облегчение, и ужас.
Совесть отпустила его на мгновение: жива! – и тут же сжала горло ледяной рукой – но какая она теперь?
А Моргана явилась по законному праву. Как сводная сестра короля она пришла за своим титулом, за положением…
Мерлин выкроил минуту, чтобы спросить:
-Как ты выжила?
-Изменила свою сущность, друид…- это её «друид» звучало оскорблением, - я должна была стать волшебницей, а стала ведьмой. Я дралась. Я убивала. Травила и жгла. Интриговала.
Моргана наслаждалась реакцией Мерлина, упивалась словно вином, к которому прикладывалась чаще, чем положено приличной леди.
-И если ты думаешь, что я не отомщу тебе за то, что сделал ты с моей семьей, ты очень ошибаешься, - добавила она, гордо тряхнув головою. – Ты не знаешь, каково это – стоять и смотреть, как страдают твои близкие, а ты парализован.
-Моргана…
-Верно! Пока не знаешь, - согласилась она, и не дала больше казать ему и слова. Просто ушла, как будто бы любезностями обменялась.
Мерлину оставалось только смотреть вслед  девочке, жизнь которой он не уберег. Откуда ему было догадаться о том, что Моргана выжила отчасти благодаря своему союзу с Мелеагантом де Горром, уже изменившимся до неузнаваемости?
Мерлин ненавидел и себя, и свою трусость и тысячу и одно решение, пришедших позже из тех, что могли бы изменить все в лучшую сторону. А так ему оставалось смотреть с ужасом на юного короля Артура, ставшего ему близким и ожидать расправы Морганы над ним. Но еще больше – предполагать, что и до Морганы дошло то, что и до Мерлина – она стала ему близка, плотно прошила многие годы ему чувством вины и теперь, расправляясь со всей своей сущностью, наносила боль Мерлину, совсем не думая о себе. Все ее годы пропитала месть и ненависть – ко всему, ко всем, кто хоть как-то виноват, или может быть назначен виноватым во всем, что пришлось ей пережить.
Мерлин считал себя наставником Камелота, наставником его будущего поколения, и за эту гордыню жизнь обещала ему кары до конца дней.