Гиперпанк Безза... Гл 5

он в нём видит. А видит он в них, а в частности в Иллиарионе, кого только это и заботит, совсем не то, что они себе тут надумали на свой счёт думать и рассуждать. – Чудовище ты, Иллиарион!
Правда, Иллиарион всё же попытался сделать попытку узнать, кто этот ЛОМ есть такой. Он обзорным зрением обратился в сторону лежащих перед ним бумаг, пытаясь разобрать имя этого неизвестного, о ком не посчитал нужным заранее позаботиться. Глупо получается считал, посчитав, что раз его имя будет вычёркиваться из всех анналов памяти, то с хрена ли его ещё вспоминать.
И вот тут-то Иллиарион и подлавливается ЛОМом неизвестной для всех какой конструктивной мысли и направленности своего суждения. – Что, всё-таки знать хочешь? – вопрошает ЛОМ Иллиариона. А Иллиарион и не может теперь никак возразить, согласно кивнув в ответ.
– Что ж, раз вы все так на моём знании настаиваете, то я не могу оставлять себя в тени ваших заблуждений и предубеждений в свой адрес. И я назову себя. Но только сами понимаете, что для всех я буду одним человеком, а для каждого в отдельности я буду видится в своей особенной представительности. Так кто первым хочет знать мою действительность для себя? – задаётся вопросом ЛОМ, почему-то при этом смотря на гротеска Иллиариона.
Кому может быть и льстит такое его выделение из всех тута, но он в этом плане демократичен и всегда готов разделить такое к себе внимание между всеми. Но как ожидалось из странных соображений Иллиарионом, то его собратья по единомышлению, гротески общего и частного права, в том числе и на право отвода себя в сторону от принятия не верных решений через самоотвод в коридор, все как один решили им воспользоваться и оставили один на один Иллиариона с тем что есть и что он там выяснит всем будет только по следам случившегося интересно.
– Ну вот мы и одни. – И непонятно к чему это сказал ЛОМ пониженным до введения Иллиариона в состояние стрессового напряжения голосом. Где Иллиарион даже задаться вопросом: «И что это значит?», не мог, в таком он был волнении. А ЛОМ продолжает нагнетать тревожную обстановку вокруг и внутри Иллиариона, задав ему самого провокационнейшего качества вопрос. – Ну так что, ты до сих пор хочешь знать, кто я есть такой для тебя? – И, принявшись не сводить своего пронзительного взгляда с поджилок Иллиариона, которые в нём затряслись вслед за его перебиранием всех своих пакостей и не достоинств поведения, за которых ему пришла так внезапно расплата в виде этого ЛОМа.
  Где правда сперва всё в нём возмутилось насчёт такой проявленной ЛОМом самонадеянности в своих утверждениях того, что в нём никогда не было. – Да на какой ты мне сдался, если на то пошло. И к чему такое акцентирование внимания на мою инициативу и предвзятость в выяснении его личности?! – не может не недоумевать Иллиарион, проявляя такую завидную терпеливость в деле проявления своего любопытства.
А вот ЛОМ на всё это дело смотрит со своих, самобытных позиций. В общем, совсем иначе, чем Иллиарион. – Ну раз ты такой настойчивый, то я так и быть, раскрою для тебя своё настоящее имя. – Прямо вгоняет в растерянность и в чуточку негодование Иллиариона своей нахрапистой самопроизвольностью мышления ЛОМ, всё сам решая за Иллиариона. И не давая ему шанса на возражение, раз и лезет в задний карман своих широких штанов рукой. Вообще вгоняя Иллиариона в отчаяние своего сползающего в сторону пола положения. Где он и смотреть не может на то, что сейчас будет разворачиваться на его глазах, – точно себе говорю, моё самоубийство, – и в тоже время он на всё это смотреть не имеет никаких сил и чуть не может.
А ЛОМ, так в одно резкое движения взведя Иллиариона в самострел своей реализуемости взрывоопасного человека, там, в заднем кармане, берётся за своё и всё это сопровождает словами констатации фактов своих действий.
– Я достаю из широких штанин. – Сопровождает этими словами свои действия ЛОМ. И как же он, сволочь, убедителен. Всё так и есть в действительности – он достаёт и в самом деле что-то пока не озвученное из своих, как есть широких штанин, такого модного раритета на ногах их носителя из своего времени.
– Дубликатом бесценного груза. – А вот это уже более загадочно звучит, заставляя Иллиариона напрячься в готовности быть готовым ко всему, в том числе и предъявлению к себе неопровержимых оснований для своего исключения из списка людей, имеющих право на своё упоминание. Отныне и до скончания знаний этого времени, после того как этот ЛОМ предъявит эти неоспоримые основания для его вычёркивания из памяти событий, он есть только номинальная единица характеристики личности – он отменённая личность. 
– Что это?! – не может сдержаться Иллиарион.
– Смотри, падла, я…– и на этом моменте голос Сленга выбивает из Умника всю эту картинку, так и не дав понять Иллиариону, кто его сейчас будет отменять. А вопрос отмены тем субъектно сложен, что в его реализации невозможно предусмотреть и предупредить, кто и кем будет в следующий момент актуализации действительности отменён и вычеркнут из права на свою качественную реализуемость. И эта его качественная непредсказуемость, заставляет подчас действовать поспешно и неразумно тех, кто взял на себя право проводить в жизнь это правило упорядочивания мирового порядка. Ведь никто никогда не даст гарантий в том, что ты первым не будешь отменён, что тоже имеет право быть, вот и приходится в этом деле действовать без оглядки на последствия и здравомыслие.
– Вот ты и станешь этим ломом. – Делает вообще всё переворачивающее в сознании Умника заявление Сленг. Где Умник, вот так сходу не могущий разделить реальность со своей надуманностью, впадает в общий сумбур своих мыслей, сообразив сейчас как можно только догадаться, что совсем не так, как на его счёт предполагал Сленг. И Умник себя увидел на месте того, вытаскивающего из своих широких штанин ЛОМа, кто сейчас всем покажет, как паскудно и неблагоразумно для себя не считаться с его мнением. И он этим своим дубликатом бесценного груза, так сейчас припечатает всякую невежественность и харизматику хищного оскала астматического глобализма энергетиков нового мира, что им никакой ингалятор не поможет.
– Вдыхай, не выдыхай из себя нонконформизм нового понятия и восприятия слова, тебе эта энергосберегающая эмульсия своего приоритета не оставит в себе как есть, без того, чтобы ты не сдулся в свой эмитент. – Что-то такое и подобное настроилось думать Умнику в сторону отсутствующего здесь как реальная личность Иллиариона.
Что совершенно не отвечает тому, что имел и хотел иметь в виду Сленг, разъясняющий свою позицию своим дополнением. – Кто имеет свою отдельную точку зрения на их идеологию мышления – быт определяет бытие, а сам быт создаётся набором факторов самосознания. А сознание своей идейности всегда актуально и с лихвой монетизируется. Если хотите локализовать своё общее право, чтобы оно принималось за ценностное, то заплатите свой экологический налог. И те, кто испытывает идеологический кризис, тот всегда продаётся и одновременно покупается на чужую идейность, идеологическую установку. А у интересующих нас людей, с противовес нам идеологической базой, всё в порядке в идейном плане, и они прямо фонтанируют идеями.
«Что есть мы? Мы есть то, что вы в нас принимаете через нашу наружность подачи себя. И то, что есть, это не только наша самостоятельность, а это фундамент нашего общего будущего. И пусть будет то, что будет, это не приговор будущему, а это предначертанность будущего какое оно будет и на том спасибо. И не приведи нас господь в наше светлое будущее. Пусть этим занимаются модераторы и архитекторы пост модерновой и физической реальности. Слишком дорого обходятся нам эти духовные услуги», – чем не идеологическая база для актуализации в свой прогресс сегодняшнего мышления.  И здесь …
– Я ЛОМ и этим всё сказано! Или тебе что-то ещё не ясно?! – заявляет Иллиариону ЛОМ, и опять Умник сбит с толку этим своим вниманием к тому своему домыслу, который вдруг влез на первый план его рассмотрения действительности.
– Ясно. – Произносит Умник вслед за Иллиарионом, так и не понявшим, с кем имеет дело. А переспрашивать он точно не будет, одно точно поняв – это будет себе дороже.
– Ландшафт мира, в котором мы имеем возможность осуществлять себя, с реализацией в необходимом праве своей действительности, условно поделен на несколько совокупностей идеологического замеса, со своей нейтрализацией друг к другу этих частей собственного значения и права, которые в свою очередь имеют общую архаичную структуру своего построения. Где в самом верху находятся генераторы идей и идейности, чуть ниже стоят проводники этих идей в общее пространство, так нами называемые ЛОМы, которые задают основные векторы направленности движения общественного мнения, как движущей силы общества. Где уже общество подстёгивается для своей реализации в свою упорядоченность ретрансляторами спускаемых сверху идей созидательной, позитивной несовместимости, одержимостью только собой, нетерпимостью иного мнения, идущего вразрез с основополагающей их жизнь верой в исключительно на данный момент актуально назидательное.
Ну а само общество поделено на две части социума, до фанатизма себя обрекшие даже не веровать, а вероиповедовать свои верования в:
– В разумное начало. Всё самое светлое и доброе, которое они исповедуют, всегда возьмёт вверх над всем самым тёмным и плохим, кто собой отождествляют их противники – антитеисты, антихристы, антифрики и всех остальных видов и типов антидепрессанты, как наиболее значимо и объёмно можно их сгладить с собственной действительностью.
– Их вера не есть вера, а это есть всего лишь подчёркнутое иносказание их убедительнейшего характера аргументации и убеждённости своей правомерности быть во всём дисциплинирующе правым к порядку правоты. И им для доказательств своей правомочности быть инициатором истин не нужна материализация духа своей правоты в факты и детали. Истинная убеждённость и верование в то, что ты считаешь так оно и есть, и быть другого никак не может, чем не есть настоящее. А иллюзия это всё то, что само по себе и всем кому не лень подвергается сомнению. 
– Мир начинается с себя. Нет в тебе мира, не будет его и во вне тебя.
– В себя. А без этой веры разве осуществима реализация себя? Нет и ещё раз нет. И значит, моя вера есть фундамент этого моего мира вокруг. А где для создания мира не требуется аргумент для объяснения его необходимости и создания, и его не олицетворить фактами и деталями, то вывод из этого сам напрашивается – вера в него, вот та материя, которая лежит в основе творения этого мира.
– Все, кто подвержен ереси думать антиидеями, из противоречия этой реальности, находясь на другой стороне созидательного источника начал, тот подлежил сомнению в своей необходимости так себя реализовывать в закат.
И эта стабильная в своей нестабильности бытия общность взглядов этих двух сторон действительности – ПРО и АНТИ последователей своих верований в актуализацию себя через самый актуальный сейчас тренд идеи, создаёт свои предпосылки к тому самому последнему столкновению мнений