действия открытых закономерностей: так как у человечества не было инструментов, чтобы использовать полученное знание, оно оказалось бесполезным и заброшенным.
– И при чем здесь ирония?
– Один из законов естественной саморегуляции как раз утверждает, что большую опасность либо ценность несут технологии, для использования которых необходимы инструменты других областей, приблизительно схожие по уровню технологического развития, – объясняет помощница, не жалея ума собеседника. – Иначе говоря, чем сложней, ценнее либо опаснее технология, тем более развитыми должны быть смежные области, а, следовательно, тем более высоким должен быть общий уровень развития.
Лерц встает. В глубокой задумчивости он пытается увлечь себя шагом, чтобы очистить голову от всех лишних мыслей, а затем довольно быстро возвращается на кресло.
– И ты только что объяснила, почему нельзя бездумно раскрывать наши секреты малоразвитой цивилизации.
– Как раз наоборот, – спорит Нэвис. – Нет нужды прятать свои главные преимущества от того, кто все равно не сможет ими воспользоваться, не имея достаточного инструментария. А под ним законы естественной саморегуляции понимают общий уровень развития.
Лерц задумывается еще раз, но помощница спустя несколько секунд добавляет:
– К сожалению, законы описывают весьма общие закономерности, которые, тем не менее, позволяют на удивление более точно судить о происходящих событиях.
– Ты ведь знаешь, что такое обезьяна с гранатой? – прищуривается мужчина, сам не зная, верно ли он понял слова Нэвис.
– Знаю, – отвечает та, не колеблясь. – Отвечу сразу, что законы естественной саморегуляции не учитывают крайние случаи, как, например, безразмерная глупость.
– В примере с обезьяной речь не о глупости… вернее…
– Вернее, именно о глупости, – поправляет Нэвис. – Я понимаю, что ты хочешь привести хороший пример, в котором передача технологии неминуемо приведет к жутким последствиям. Я скажу, почему этот пример неудачный. Если ты даешь обезьяне гранату, разумеется, есть вероятность, что она ей воспользуется. Обезьяна не способна оценить последствия и ущерб, но, и это самое важное, глупа здесь не обезьяна, а тот, кто протягивает ей гранату. Так, например, если ты покажешь обезьяне гранату, а затем вырвешь чеку и бросишь гранату подальше, то одновременно ты откроешь потенциал технологии интеллектуально слаборазвитому существу, но в то же время не случится ничего ужасного. Если только ты продолжишь хранить гранаты в безопасном месте.
Лерц сильно нахмуривается. Он признает свою неправоту, но в то же время не сдается, пока еще имея в беседе пространство для маневра.
– Знание само по себе может быть оружием, – встает мужчина. – Для примера возьмем само человечество, но таким, каким оно было несколько тысяч лет назад. Если бы мы предоставили им все известные знания…
– То людям того времени попросту негде было бы эти знания хранить, – перебивает Нэвис. – Время, необходимое на обработку такого массива информации, было бы достаточным для совершенствования общего уровня развития.
– Ладно. – Лерц отступает, проходит по комнате, думает, затем разворачивается. – Хорошо. Но мы могли бы передать людям того времени, например, информацию о том, как построить расщепитель, все сопутствующие технологии, и тогда…
– Тогда бы обезьяна взорвала сама себя, – перебивает Нэвис. – А если бы мы могли только показать, как работает это средство лучевого воздействия… Лерц, ты уже видишь закономерность?
Капитан вдруг останавливается и довольно быстро успокаивается.
– Это один из законов естественной саморегуляции, – объясняет Нэвис уже спокойным. – Если упростить, то это звучит так: ни одна технология не может быть использована в отрыве от общего уровня развития, а неизменным обстоятельством общего уровня является необходимость осознания и правильности использования открытой технологии.
Лерц опускается в кресло снова, закрывает лицо рукой, а затем смотрит на помощницу тяжелым взглядом.
– Ты понимаешь, Нэвис, что только что, если, конечно, ты права, только что ты перечеркнула всю мою работу.
– Я понимаю, капитан, но раньше я сделать этого не могла.
– Ты издеваешься? Почему? – изумляется Лерц.
– Законы естественной саморегуляции, – отвечает помощница. – Ты бы попросту не стал меня слушать.
Капитан отклоняется назад, закидывает голову на спинку кресла, закрывает лицо обеими руками и несколько минут не двигается, но все это время Нэвис молча висит рядом и не привлекает к себе внимания.
– Чертов кусок пластика, – шепчет он спустя пару минут. – Не может же все быть так просто.
Встав, Лерц подходит к проектрону, включает рабочий стол, но сразу оборачивается к помощнице.
– Постой, в начале разговора ты сказала, что у тебя есть механизмы отличия лжи от правды, зачем они тебе?
Нэвис, к удивлению капитана, молчит целых несколько секунд, что мгновенно вызывает подозрения.
– Подозреваешь меня во лжи? – спокойно уточняет помощница, несколько мгновений спустя.
Лерц прищуривается с недоверием.
– Для чего еще тебе нужны подобные… черт.
Догадавшись, капитан опускает голову.
– Вот именно, – угадывает Нэвис его мысли. – Подобные алгоритмы необходимы мне, чтобы вести себя адекватно в ситуации, когда два малоразвитых существа лгут друг другу.
Капитан забывает подозрения.
– Почему обязательно малоразвитых? – спрашивает он уже обычным тоном.
– Глупость – это единственное оправдание лжи, – таким же спокойным голосом отвечает и сама Нэвис.
Капитан опять задумывается, но теперь остается спокоен.
– Ну, а что насчет тебя?
– Достаточно ли я глупа, чтобы лгать? Капитан, моими алгоритмами руководят отличные от человеческих мыслительных процессов явления, – объясняет она. – Я не могу быть глупой или умной, я всего лишь машина, и я рассчитываю вероятности и планирую действия исходя из цели достигнуть окончательного знания. Я не выдам чужую ложь, однако сама лгать не могу, за исключением случаев, когда интеллектуальный уровень собеседника не позволяет ему использовать верно предоставленную информацию.
– То есть…
– То есть, я не дам обезьяне гранату.
Подумав еще, вернувшись к проектрону, капитан быстро погружается в мысли.
– Нэвис, оставь меня одного, – вдруг говорит он. – Мне нужно подумать, а ты отвлекаешь. Покинь каюту.
– Как скажешь, – легко соглашается Нэвис. – Я буду ждать. Чтобы сообщить, что я могу вернуться, отправь сообщение в сеть или просто громко позови, чтобы динамики в коридорах зарегистрировали голос.
И так, не споря, не обижаясь, холодно и безразлично помощница оставляет капитана, покинув каюту. А Лерц, обернувшись к проектрону, хмурится и приступает к делу, желая найти способ переспорить интеллектуальную систему.
Оставив каюту, Нэвис ни мгновения не простаивает за дверьми. Ей нет необходимости размышлять о том, куда направиться и чем себя занять. Варианты развития событий, которые просчитываются ежесекундно, лишь корректируют уже запланированные последовательности действий, а потому Нэвис точно знает, что должна делать именно сейчас.
Довольно быстро она проносится по коридорам, не боясь двигаться с большой скоростью. Едва на расстоянии всего десяти метров оказываются люди, как Нэвис поднимается у стены к самому потолку и медленно, спокойно пролетает мимо, привлекая не слишком удивленные, но заинтересованные взгляды. А затем, облетев членов экипажа, сфера вновь оказывается ровно в центре коридора и быстро несется дальше.
Спустя всего пару минут она преодолевает расстояние, на которое Лерцу приходилось тратить около получаса. Дверь распахивается перед Нэвис, и сфера быстро пролетает через столовую, проникает за стойку и внезапным появлением даже слегка пугает работника кухонных помещений.
Впрочем, Джаил с недовольством хмурится и отворачивается, не желая смотреть на сферу.
– Джайл, – ласковым, игривым голосом заговаривает Нэвис.
Такой необычный тон она использует впервые, но зато умудряется мгновенно привлечь взгляд повара. Мужчина слегка теряется, не замечая, что хмурость с его лица почти мгновенно улетучилась, но не отвечает, а лишь оборачивается и молча, с интересом ждет какого-то вопроса.
– Я слышала, ты расстроен из-за настройки вкусов?
Мужчина сразу же нахмуривается еще сильнее, чем раньше, и отворачивается.
– Джаил, – ласково, нежно, добродушно зовет Нэвис.
Сфера подлетает ближе, но молчит. Сначала это даже создает неудобства, повар слегка мнется, двигает плечами, но быстро свыкается. Как ни странно, но когда из сферы вновь раздается голос, то дружелюбные чувства начинают затмевать недовольство, а голос звучит так, будто принадлежал давно забытому другу.
– Послушай, ладно? – продолжает Нэвис. – Эту программу я готовила специально для тебя, но когда ты оказался в медсекторе, я решила проверить, насколько хорошо она работает.
– Ты… что сделала?
Сфера вздыхает, довольно громко и с таким удивительным звуком, что миг кажется, будто она на самом деле дышит, и лишь потом разум напоминает, чуть не запутавшись, что вздох этот не может быть реальным. А впрочем, уже поздно, вслед за настроением, повар сильнее проникается интересом.
– Видишь ли, – подлетает Нэвис ближе и говорит печальным голосом, – я думаю, капитан меня отключит. Моя задача состоит в том, чтобы совершенствовать работу корабля максимально эффективно, но… эх, это не так просто, когда тебя принимают за угрозу, и выходит, что я практически бесполезна…
Джаил едва не проникается, но затем хмурится, пусть уже и не так уверенно, и отворачивает голову.
– Так просто делай свою работу.
Сфера мгновенно подлетает к самому лицу, заставив повара пошатнуться.
– Знаю! – с живым волнением, с неудержимым чувством, изменившимся, торопливым, пламенным тоном говорит Нэвис. – Но то же самое делаешь и ты! Позволь мне объяснить, я ведь просто хочу помочь!
Вдруг, сфера так же быстро теряет пыл и отлетает немного назад, давая собеседнику расслабиться.
– Хотя бы кто-то должен мне поверить, чтобы я могла доказать свою работоспособность, а иначе… меня просто выключат…
Приходится ждать. Повар молчит, отворачивается, думает о чем-то, снова хмурится, но уже без недовольства, а затем, наконец, вздыхает, не удерживаясь.
– Ну и? – бросает он небрежно.
Нэвис подлетает всего сантиметров на пять выше, радостно вздрагивает и издает писклявый, забавный звук, который не только передает собеседнику ее настроение, но и еще снова привлекает его внимание.
– Я быстро! – торопливо объясняет Нэвис. – Я слышала, что экипаж недоволен вкусами, которые ты настраивал в последнее время…
– В последнее время? – не выдерживает Джаил. – Я с самого начала полета их так настраивал. И мои десерты хвалил даже адмирал. А потом я оказался в медкапсуле, и спустя несколько месяцев вдруг узнал, что обычный дипломат может работать лучше меня!
Мужчина фыркает, рассердившись, но, конечно, заставляет себя успокоиться, помня, что на корабле контролировать эмоции необходимо в любой ситуации, что бы ни произошло.
– Видишь?! – радостно подскакивает Нэвис. – Ты просто не знаешь!
Она вновь оказывается рядом с лицом, но теперь уже не доставляет такого дискомфорта. Джаил вообще
