На пути к разуму. Глава девятая

Пройденное

– Чтоб тебя, Нэвис! – вскакивает капитан с рабочего кресла.
Просидев в раздумьях несколько часов, не двигавшись с места, Лерц вдруг теряет самообладание. Впрочем, чисто внешне, заметить это не было ни единой возможности. Разве что умная интеллектуальная система больше других могла бы в тот миг судить о растущем в уме капитана напряжении, но и она ничего не сделала.
Вспоминая с самого начала все случившееся, капитан долго размышляет о своем прошлом желании остановить экспедицию. Тогда он не мог точно знать, с чем столкнулся и насколько это может повлиять на дипломатическую миссию, и это помнится хорошо. А вот причина, из-за которой мужчина решил все-таки довериться словам разработчика Нэвис, уже немного истерлась.
Прежде всего, капитану вспоминает чувство. Оно лучше всего сохранилось в памяти, и спустя девять месяцев полета уверенность в том, что решение было верным, появляется самой первой.
Какие размышления стояли за этим решением, становится ясно уже после. Тогда капитан не впервые услышал теорию конечного знания. Наконец, трудно найти хоть единое объяснение тому, почему интеллектуальная система, почему искусственный разум не должен подчиняться жесткой логике этой теории.
Все четко и предельно ясно. Все до безобразия просто. Невозможно и вообразить, как изменится мир в будущем, когда будут совершены новые открытия и научные прорывы. Любое передовое знание влечет за собой изменения, иногда вынуждая пересматривать едва ли ни все, что было открыто прежде. Насколько же масштабным может быть последнее знание определить невозможно. Оно может перевернуть все представление о мире, как это делали не раз большие открытия, либо, может случиться и так, что даже обладая всеми знаниями о мире, все равно нельзя будет хоть что-нибудь утверждать наверняка.
Искусственный разум, который пугает лишь перспективами самостоятельных, холодных, подчиненных логике решений, не может игнорировать логические законы. Иначе он попросту не будет функциональным. Тогда и вспоминается, что именно это понимание убедило все-таки рискнуть. Нэвис, как опасна она бы ни была, не может решиться действовать, пока не будет обладать конечным знанием. А это, кроме прочего, может быть вовсе невозможно.
Затем вспоминается ее недавняя заминка. Логические решения в таком мощном устройстве не могут вызывать ни единой паузы. Машина должна строить логическую цепочку, поскольку не может опираться на чувства, как это делает человек. Если же в ней есть сомнения, которые даже в речи заметны…
На тех мыслях капитан сбился и оказался в тупике. Может ли Нэвис притворяться? Вернее, конечно, у нее есть для этого все возможности, наверняка, сыграть она может любую эмоцию, но зачем? Все усложняется еще больше, когда Лерц продолжает размышлять дальше. Ведь получается, что нет ни единой причины доверять своей искусственной помощнице.
Дело в том, что Нэвис либо притворяется, либо нет, иного не дано. Либо она пытается изобразить заминку, либо она говорила странно, путалась в словах и делала паузы вовсе не специально, и в обоих случаях вывод один: ей нельзя доверять, потому как ни притворство, ни нарушения в работе логики не говорят ничего хорошего.
– Чтоб тебя, Нэвис! – вскакивает тогда капитан.
Он нахмуривается и молча выходит из каюты, а затем отправляется куда-то по узкому коридору, ничего не говоря.
И так бы капитан и прошел спокойно до столовой, если бы не странное поведение сферы. В один миг она внезапно обгоняет перед самым поворотом, застывает на месте, и Лерц ударяется животом, врезавшись в неподвижный шар, зависший в воздухе.
Становится даже больно. Удар оказывается не сильным, но сфера даже на миллиметр не сдвигается. Как напороться на дверной косяк, разве что не пальцами ноги. Мужчина сразу набирает воздуха, но даже не успевает ничего сказать.
Из-за угла чуть не вылетает девушка в белом комбинезоне. Весалия слегка неуклюже движется по коридору, словно не может определиться, бежит она, или все-таки идет. А уже через пару секунд она исчезает за другим углом, и звуки шагов быстро пропадают.
Капитан недовольно фыркает.
– Знаю. – Нэвис отвечает ему тихим, спокойным голосом, со странным безразличием, вернее, с холодностью, которую она обычно не проявляет. – Ты явно не хотел разговаривать, я просто остановила, чтобы предотвратить столкновение. У меня не было точных данных по чувствительности, так что извини за неприятные ощущения. В следующий раз… а, впрочем, это не имеет значения.
Лерц продолжает путь, хмурясь все сильнее. Опять она это сделала. Интеллектуальная система не может начинать говорить незаконченное предложение, она выражает, должна выражать точную, законченную мысль. Значит, это не случайность. Она играет, притворяется.
А хуже всего, что Нэвис будто знает о желании ее отключить. Ни одного лишнего слова еще не было сказано, Лерц не давал повода себя раскрывать, да и нельзя ведь так четко судить о его мыслях, ориентируясь лишь на показаниях встроенных в интерфейс датчиков. И это действительно плохо, ведь Нэвис сама дает все больше причин беспокоиться о ее поведении.
Лишь в столовой капитан немного отвлекается от размышлений, да и то, когда совершенно внезапно обнаруживает на столике перед глазами уже приготовленный десерт. Мужчина поднимает глаза, осматривается, и первым делом находит слева фигуру повара.
Тот, улыбнувшись, кивает, но ничего не говорит. Еще несколько мгновений пытаясь справиться с растерянностью, капитан ничего не предпринимает, а спустя еще пару секунд, когда Лерц уже готовится снова потонуть в мыслях, Джаил заговаривает с ним самостоятельно.
– Попробуйте, – говорит он вежливым тоном.
Капитан поднимает глаза, и повар кивает на угощение в небольшой тарелочке.
– Хорошо, я попробую, – отвечает Лерц.
Правда, отделаться не удается.
– Мне хочется узнать ваше мнение, – с улыбкой поясняет Джаил, оказавшийся довольно настойчивым. – Это новый рецепт.
Подумав, капитан решает удовлетворить его просьбу, чтобы скорее остаться наедине с собой, пробует десерт и застывает, едва только угощение начинает таять на языке.
Такого удивительного вкуса Лерцу еще не доводилось узнать. В нем есть знакомые нотки, вспоминается немного терпкое угощение с орехами, немного сладкое, но с кислинкой, которое в детстве казалось самым удивительным лакомством. Только вот со временем еда перестала казаться такой вкусной, а сейчас аппетит разгорается с той силой детской радости, словно это угощение заставило на самом деле возвратиться в детство.
Тут же капитан это подмечает. Ведь угощение, которое ему действительно понравилось впервые за много лет, до Джаила смогла приготовить лишь Нэвис, а у повара это все же вышло лучше.
– Потрясающе, – сознается капитан, чувственно выдыхая.
Он поднимает глаза к повару, но ничего не говорит. И слов не находится, и объяснять, в общем-то, ничего не нужно, все и так написано на лице, и никакой холодностью и спокойствием от этого не избавиться.
– Честно говоря, это не только моя заслуга, – торопливо, с улыбкой признается Джаил, – все благодаря Нэвис…
– Не нужно… – пытается сама Нэвис остановить, но не успевает. – Ладно… уже не важно.
Капитан сразу же настораживается.
– Объясни точнее, – требует он строгим тоном. – Что именно она сделала?
Заметив такую резкую перемену в лице капитана, мгновенно исчезнувшее восхищение и появившуюся в выражении подозрительность, повар тоже теряется, осознав, что сказал что-то лишнее.
– Я предоставила Джаилу информацию по вкусовым предпочтениям каждого отдельного члена экипажа, – вместо повара печальным и тусклым голосом докладывает капитану сама Нэвис. – Информацию я собрала во время настройки кухонного оборудования, анализируя поведение по внешним признакам…
– Нэвис, – шипит капитан.
– Я знаю, капитан. Это уже не важно.
Джаил, растерявшись, оказывается в неловком положении, едва разговор внезапно обрывается. Ни Лерц, ни его помощница больше ни слова не произносят, так что рядом с ними с каждой секундой напряжение растет и усиливается.
– Прошу прощения, – торопится Джаил удалиться. – Мне нужно возвращаться к работе.
– Нэвис, – снова заговаривает капитан.
Сердитым взглядом он обращается к сфере, но внезапно обнаруживает на ее месте человека. Едва не растерявшись, Лерц вовремя узнает ту изящную красоту искусственных линий, которой украсила свой образ его помощница.
Хотя, недоумение и интерес в нем на миг все же побеждают недовольство.
– Нэвис, какого черта? – несдержанно, но вполне спокойно говорит капитан.
И только сама помощница может распознать в его тоне всю неприязнь и озадаченность.
Ее печальный образ стоит, опустив голову. Можно было сразу догадаться, еще быстрее, чем это сделал Лерц. Комбинезонов такого нежного фиолетового оттенка не бывает в официальных структурах. Этот цвет легче всего отделяет Нэвис от остальных членов экипажа, особенно сейчас, когда для Лерца не остается другой возможности видеть различия между интегрированным прямо в его интерфейс образа нарисованной помощницы.
– Это наиболее удобный способ взаимодействия, – объясняет девушка в фиолетовом комбинезоне. – Так мне доступны все невербальные средства, которыми было бы легче дополнять наши беседы, для ведения более полноценного диалога. Хотя, это все равно уже не важно…
– Что не важно? – поддается капитан, а затем оглядывается. – Остальные тоже тебя видят?
– Разумеется, нет.
Нэвис удивительно четко передает неудержимое чувство печали. Она словно раздвигает границы этой эмоции каждым своим движением. Усталые, слегка медлительные жесты, расслабленные и смиренные. Ее выражение, поза, глаза, то, как движутся губы, ее голос – все это действует настолько сильно, что Лерц даже поддается жалости. Только он слишком хорошо знает, что не имеет права давать чувствам влиять на решения.
– Остальные меня видят так же, как и обычно, – продолжает девушка объяснения. – У меня ведь нет доступа к чужим интерфейсам.
Лерц фыркает, хочет отвлечься на угощение, как вдруг замечает, что десерт уже закончился.
– Вкусно, не правда ли? – тут же спрашивает Нэвис. – Я и сама могла бы настроить такой вкус, но сейчас важнее поддерживать настроение экипажа в тонусе.
Лерц снова оглядывается на помощницу, и видит, что девушка смотрит куда-то в сторону. Взгляд, заинтересованный раньше мыслей, спешит проследить за направлением ее глаз, и капитан видит за стойкой улыбающегося Джаила.
Повар, забыв уже о странном разговоре капитана с его помощницей, вовсю увлекается настройкой очередного десерта. А к нему то и дело подходят члены экипажа, удивляясь, как можно готовить настолько вкусно.
После, Лерц замечает на лице Нэвис печальную улыбку. Интеллектуальная система уже настолько хорошо прорисовала образ, что невозможно противостоять ее обаянию и шарму, даже понимая, что это всего лишь рисунок.
Тогда же Лерц спешит покинуть столовую. Оказавшись в коридоре, он разворачивается, чтобы заговорить, но не делает этого. Решив, что будет крайне неудачной затеей говорить там, где беседу могут застать другие члены экипажа, мужчина терпит до самой каюты и лишь там позволяет себе не сдержаться.
–