оставили глубокие кровоточащие борозды на его лице, и что это соленое, не похожее на привычный вкус крови попало ему на губы. Он не узнал свой голос, когда услышал страшный крик, раздавшийся над телом старой женщины, мгновенно подавив базарный гомон. В наступившей тишине было слышно, как падают на пыльную землю большие соленые капли, сотрясая ее, словно приближающееся стадо огромных слонов, мерно ступающих по твердой земле.
Колдун дрожал от радости. Он видел слезы Воина. Он видел, как они падали на землю, выбивая в ней ямы и разлетаясь тысячами мельчайших осколков, как они текли по его щекам, прожигая в них огромные, незаживающие борозды. Слезы осушили непривычные глаза, и ослеп Воин, став беспомощным даже перед ребенком.
А колдун исчез, оставив его в далекой стране, чтобы вернуться и возвестить врагам, что непобедимого Воина больше нет, и можно готовиться к войне…
Долго скитался Воин по чужим землям, испытывая голод, нищету, побои и унижение, пока не добрался до своего города, где его никто не узнал. Да и как было узнать в слепом, немощном бродяге непобедимого и величайшего из воинов?! И некогда было – враг страшный и беспощадный уже подступил к городу, окружив его и все, и стар и млад, были на стенах города, отбивая нескончаемые атаки.
Взмолился Воин, упав в грязь и прося у Всевышнего силы в последний раз сразиться с врагами. Он просил прощения за то, что сердце его было каменным, а глазам были неведомы слезы, умоляя позволить ему умереть в бою, искупив свою вину. И, о, чудо! Почувствовал он, как вливаются силы в его немощные руки, как тяжелеют упершиеся в родную землю ноги. Он услышал, что горожане, наконец, узнали его, а крики радости заглушили даже звон мечей и вопли умирающих в беспощадной сече.
И тогда Воин приказал людям открыть ворота и укрыться, потому что битва будет жестокой и живых в ней не останется никого. Испуганные, но верящие даже слепому Воину горожане, открыли ворота и спрятались в домах и убежищах своих, пока враг не увидел, что в город можно войти.
А когда увидел, то несметным числом ворвался, круша и убивая тех немногих, кто не успел укрыться, пока не окружил одиноко стоящего Воина, надеясь легко умертвить слепого безумца.
И дал Воин последнюю битву, для которой ему не нужны были глаза, ведь вокруг были только враги, которых он крушил мечом, протыкал копьем, душил обретшими силу руками. Много врагов полегло вокруг него, очень много. Вся вражеская армия истаяла об одинокого Воина, в слепой ярости убивающего всех, кто оказывался рядом с ним. И не осталось никого из врагов, кроме не верящего своим глазам колдуна, из груди которого торчала рукоять огромного меча.
Тогда вышли люди из своих укрытий, окружили уставшего Воина и увидели, что все его тело пронзено стрелами, и кровью сочатся его бесчисленные раны от мечей и копий, и еле стоит он, опершись на груду убитых врагов, слушая радостные крики благодарного народа. Кричали матери, прижимавшие к себе детей, кричали старики, которых поддерживали внуки, кричали все, славя великого человека, вновь спасшего народ. Ничего не сказал им Воин. Он упал на тела убитых и умер, уже не слыша горестных воплей, не видя слез рыдающих над его телом людей и не чувствуя земли, комьями падающей на его израненное тело. Он умер как самый великий Воин, вознесшийся на недосягаемую высоту, победивший всех и себя самого. Он умер, как самый несчастный человек, осознавший суетность любых побед и достижений перед судьбой единственного человека, которому он не сумел помочь…
