Тараниса.
Ящиков не было. Лопат тоже.
Джеймс сказал охранникам, чтобы для перемещения остатков костра и жертвы использовали одни лопаты, а для того, чтобы добавить на место костра новую землю, - другие. Объяснил, что надо доставить сюда лопаты и ящики для земли. Посмотрев на костер, решил, что, может, земли придется перетаскивать много. Сказал, что надо пригнать сюда фургон. В нем и везти остатки костра и жертвы вместе с поверхностным слоем земли.
Охранять костер осталась команда из десяти человек, за фургоном, ящиками и лопатами были отправлены еще десять. Тем, кто остался у кострища, созданного пламенем, убившим того, кто был предложен как подношение Таранису, и поглотившим тело этого плененного врага, было сказано убивать любого постороннего, кто забредет в это место и найдет остатки костра. Оружие имелось и у всех участников обряда, и у всех охранников. В основном и пистолеты, у некоторых - маленькие пистолеты-пулеметы. Этого было достаточно. Довооружать никого было не нужно.
Царь Иудейский сказал, чтобы группа, отправившаяся за фургоном, лопатами и ящиками, использовала транспорт, в котором сюда приехала, - микроавтобус и джип. Тот микроавтобус, в котором к месту обряда прибыли охранники, останется в лесу. А он сам и некоторые руководители, которые сейчас уедут в Берлин, будут дожидаться трех джипов из Берлина. Джеймс сказал, чтобы их вызвали.
Джеймс Рейнольдс, двое его охранников, Рольф Циммерманн и еще никоторые участники обряда - всего больше десяти человек - пошли к опушке ждать джипы, которые должны за ними приехать. Автомобили вскоре прибыли. Масоны в них сели и поехали в Берлин.
Каким же хорошим оказалось жертвоприношение! Свечение магического ключа, нарисованного в воздухе шпагой, было сильным, и он был физическим. Обряд прошел в большой степени четко, его участники все делали более-менее дисциплинированно, хотя некоторые и начали сгибаться и поворачиваться, когда стояли перед горящим костром, в котором находилось то, что оставалось от жертвы. Хорошо пелись хором литании.
На следующий день масон сотой степени посвящения сказал готовить еще жертвоприношения, принести в жертву сначала православного, а затем - администратора сайта картинок с девушками. Джеймс объяснил Рольфу Циммерманну и еще нескольким масонам, которые были его подчиненными, что стиль этих картинок связан с поклонением женщине, с тем, чтобы обниматься, целоваться и называть это любовью. Сказал, что женщина, изображенная на такой картинке, - не жена и не мать. Оттого распространитель картинок должен быть уничтожен. Царь Иудейский сказал, чтобы приносили по одной жертве раз в неделю. Потом он отбыл в Бостон, встретился с Персеем Чандлером и приказал, чтобы в Ордене Пернатого Дракона совершались такие же жертвоприношения. Узнал от Персея Чандлера, что вербовка в вооруженные отряды и их обучение идут хорошо, бойцов все больше и они продолжают тренировки. Затем вернулся в Берлин. Встретившись с Рольфом Циммерманном, заявил, что следующее жертвоприношение проведет лично. Третье будет вести Рольф, а он будет только петь литании. Джеймс Рейнольдс хотел, чтобы подготовка тех, кто будет совершать жертвоприношения, шла очень хорошо. Поэтому и решил на третьем обряде уступить место того, кто будет вести обряд, класть жертву в костер и поджигать его.
***
Веселая такая, чайничек. Она была чайничком и одновременно женщиной, с внешностью, чуть-чуть испорченной одряхлением. И на ней был пуховый платок. И из нее в данный момент наливали чай.
Вокруг была комната со стенами более-менее насыщенного желто-сероватого цвета и сероватым потолком.
Виктор Соболев открыл глаза. Он лежал в своей комнате. Под головой была подушка. Виктор лежал на диване. Очень хотелось выпить.
За головой раздались звуки, напоминающие бульканье. Одновременно с этим пришло осознание, что это рыба шлепает губами. И что она находится за головой.
Виктор опять открыл глаза. Осознал, что находится в своей комнате и лежит на диване.
Он лежал уже седьмой день. До этого он двенадцать дней подряд пил. В основном пиво. И пил он много. Потом прекратил пить.
Что-либо делать было очень тяжело. И он просто лежал. На третий день он смог предупредить двоих помощников, что не может в ближайшее время управлять ковеном, и назначил старшим одного из них. А затем только лежал. Прерывался в основном, чтобы покурить и попить кофе.
Виктор продолжил лежать на диване.
***
Темно-серая, в большой степени темная, полоса асфальта пешеходной дорожки тянулась вперед. Слева находилась проезжая часть, по ней ездили редкие машины. В свете фонарей полоса пешеходной дорожки окрашивалась желтым маслянистым оттенком. Вильгельм Рор шел по дорожке с двумя товарищами - Эдуардом и еще одним, имевшим прозвище Прищепка. В партии «Германский Реакционный Фронт», где состояли все трое, пользоваться прозвищами запрещалось. О них руководители говорили как о чем-то, способном притеснить человека. Тем не менее Вильгельм, Эдуард и некоторое другие соратники партии все слова фюреров игнорировали, отрицали и продолжали называть своего товарища Прищепкой. Когда-то он по ошибке сказал про застежку молнии своих шорт не «застежка», а «прищепка». Вот после этого у него и появилось прозвище - «Прищепка». Так его и называли.
Темно-серый асфальт, в свете фонарей окрашивающийся маслянистым желтым оттенком, приобрел те жирные и маслянистые желтые оттенки, которые Вильгельм обычно видел, когда был пьян или выпивал две-три бутылки пива. Сейчас он был трезв. Позже надо будет выпить. Пусть не сегодня, а через несколько дней или позже. Две-три бутылки пива, не меньше.
Товарищи шли быстро, и вскоре впереди можно было четко разглядеть фигуры двоих, которые могли быть их соратниками. Вильгельм и его двое товарищей сейчас направлялись по приказу Германского Реакционного Фронта в место, где должно было проходить важное мероприятие. Им назвали адрес и потребовали явиться туда.
Двое впереди свернули направо. Так… По пути к месту мероприятия надо свернуть направо. Так что, скорее всего, это действительно соратники. Дальше, пройдя квартал, надо будет еще свернуть направо. Вильгельм, Эдуард и Прищепка свернули направо. Почти дойдя до перекрестка, они увидели, как по улице, пересекающей ту, по которой они шли, справа налево идут трое их соратников по партии. Их разделял небольшой участок пешеходной дорожки и проезжая часть улицы, пересекающей ту, по которой они шли. Дошли до перекрестка. Соратники, находящиеся по ту сторону проезжей части, их видели, один из них отсалютовал им нацистским приветствием, хотя их разделяла проезжая часть. Потом встреченные соратники двинулись дальше.
Вильгельм и его двое товарищей начали переходить улицу и заметили, что по той стороне улицы, к которой они направлялись, справа приближались еще трое соратников. Вильгельм позади них заметил еще двоих, которые, скорее всего, тоже были соратниками по Германскому Реакционному Фронту.
Вильгельм, Эдуард и Прищепка свернули направо. Вскоре они добрались до здания, в котором должно было проходить мероприятие.
Один из соратников стоял у двери, ведущей вовнутрь. Дверь эта вела в массивное здание из двора. Из него было как минимум три выхода: один большой проход между зданиями, маленькая прямоугольная арка и запасной выход из одного из зданий, стоящих напротив большого прохода. Он вел из крошечного подъезда, идущего не прямо из здания, перпендикулярно ему, а параллельно, справа налево, если смотреть со стороны большого прохода. Правее подъезда горело окно. Скорее всего, дверь использовалась. Возможно, не была заперта и через нее, в случае опасности, можно было уйти. В самом большом здании, куда сейчас предстояло зайти, возможно или вероятно, имелось больше двух выходов.
Вильгельм и двое его товарищей зашли внутрь. Там находились руководители ячеек, которые, скорее всего, были задействованы в качестве организаторов мероприятия: они указывали остальным соратникам, куда идти, несмотря на то, к каким ячейкам они относились. Руководители ячеек время от времени улыбались.
Внутри все оказались в небольшом зале. Там умещалось больше восьмидесяти человек. Часть зала занимало открытое пространство, на котором стояли фюреры партии вместе с тремя неизвестными людьми.
Глава партии, Конрад Хаммель, начал произносить речь, сказав, что соратники сделали для партии очень много. Постепенно тема речи сменилась - на культ Тараниса и масонство. Фюрер восхвалял Тараниса как бога, который принес людям государство, оберегал царей и законы. Упоминал, что нынче масоны защищают культ Тараниса. И начал призывать вступить в масонский Берлинский Орден Иоанна. В Германском Реакционном Фронте иногда говорили о масонах как о движении, участвующем в заговоре евреев против белых людей, как о тех, кто вынудил США вступить во Вторую мировую войну против Германии на стороне СССР, таким образом вынудив американцев воевать против немцев - заставив одних белых людей убивать других. Иногда говорилось и о современных действиях масонов против белой расы. В других немецких фашистских партиях иногда говорилось то же. И такие же точки зрения излагались в фашистских организациях в других странах. Фашисты никогда не хвалили масонов.
Фюрер перешел на тему культа Морриган и главной богини. Он разъяснил, что открылись новые магические знания, которыми пользуются и те, кто за Тараниса, и те, кто на стороне Морриган. Конрад Хаммель рассказал, что действиями обоих культов объясняется множество случаев воскрешения, произошедших за последнее время. Вождь сказал, что враги обошли сторонников Тараниса в воскрешении.
Вождь поносил главную богиню.
- Их богиня несет с собой хаос! - громким восклицающим голосом говорил фюрер. - Они хотят разрушить тот порядок, который белые несли этому миру в последние пять тысяч лет!
Вождь назвал грубыми словами общества, созданные азиатами, неграми и другими людьми,
