Я провела дурную ночь. Липкий кошмар, где я на алтаре совокупляюсь с козлом, а потом его теплая, густая кровь течет мне в горло, пачкает белое платье, преследовал до утра. А когда я просыпалась, то воспоминания уносили меня в пещеру, все к тому же алтарю. Не будь я Чорен, то уже рыдала бы над несправедливостью судьбы. Не думайте, что я раскисла или была оскорблена общим стремлением причинить мне вред. Ну что вы! Я с детства научилась не обращать внимания на подобные мелочи. С пеленок меня учили выживать. А поддержка и доверие – вещи случайные, зависящие от каприза судьбы.
Утром настроение мое не улучшилось. Как обычно, я неторопливо шла на репетицию, и больше смотрела под ноги, чем по сторонам, поэтому не заметила, когда меня окружили фигуры в черных плащах. Оглянулась – бежать некуда. Шанс на спасение упущен. Что же делать? Удары судьбы нужно принимать с достоинством. Я гордо выпрямилась. Окружившие меня почему-то молчали и бездействовали. Как глупо! Нечто похожее случалось на репетициях, когда наших юных актеров сбивала неожиданная реплика. Неужели они предполагали, что я буду умолять испуганным голосом о пощаде?
Между тем, пауза затягивалась веревкой на шее.
И вдруг за их спинами возник Чорт.
- Пиф-паф! – сказал он, и воздух взорвался оглушительным треском шутих.
Я присела и заткнула уши. Проделки брата не новы для меня. А черные плащи испуганно прыснули во все стороны и исчезли из виду раньше, чем последняя искра потухла в воздухе.
- Откуда ты взялся?!
- Отец попросил за тобой присмотреть. Он подумал, что может быть нападение и, как видишь, не ошибся.
- А почему он так подумал?
- Сейчас в Совете с ним многие не согласны, - легко объяснил брат. - Бесик и ты уязвимы. Бесик дома, под присмотром… Я провожу тебя домой после репетиции.
Я не возражала.
Он сидел в зале, и проводил время, по-моему, неплохо. Девчонки, и даже Победа, как ума лишились. В ответ на мое замечание, он только рассмеялся.
- Я ничего не говорю, когда этот невежа, Оберон, лапает тебя у всех на глазах!
- Это понарошку!
- Я тоже понарошку.
- А я знаю, куда ты ходил вчера!
- Вот как!
Я искоса бросила взгляд на Чорта - он улыбался.
- Нас вчера так некстати прервали…
- Хорошая попытка, Мариша, но я тебе больше ничего не скажу.
- Раньше ты был готов это сделать, а у меня даже не было такого козыря на руках!
- Ну, это в прошлом.
- Тебе папочка приказал молчать?
Чорт кивнул.
- А если я расскажу мамочке с папочкой…
- Лицемерка! Не трудись, Мариша. Ты им в любом случае расскажешь, что я встречался с Сиреной.
- Но ты мог попытаться отговорить меня, подкупить…
- Не стану. Отец заранее отпустил мне все грехи.
- А мамочка?
- Убежден, он найдет способ договориться с ней.
Чорт проявил алмазную твердость.
Это нелепое покушение произвело на домашних тягостное впечатление. Они будто сникли, и разбрелись по своим углам, даже Бесик не заглянул ко мне вечером. Я долго слушала, как папочка то встает и меряет шагами библиотеку, то садиться в кресла, но спустя пять минут, опять вскакивает. Это раздражало невыносимо. Я хотела сказать ему, чтобы шел на улицу прогуляться, и встала с места. Вдруг что-то залетело через открытое окно и, звякнув, упало на пол. Я нагнулась и подняла стеклянный пузырек. К нему была привязана записка печатными буквами.
ВЫПЕЙ И БЕГИ!
Лаконично. Анонимно. Таинственно.
Дверь с грохотом сорвалась с петель. В клубах сизого дыма возник Чорт. Он взял себе за правило действовать эффектно, - что и говорить, у него получалось.
- Она здесь! – крикнул брат.
С лестницы доносился топот. Кажется, весь дом бежал сюда.
- Отдай! – он выхватил пузырек из рук и протянул запыхавшемуся папочке, из-за спины которого выглядывала мамочка.
- Тебе не говорили, что невежливо и опасно вот так врываться в чужие комнаты?! – возмутилась я.
Папочка вытащил пробку и понюхал.
- Оборотное зелье. Мариша, кто его тебе дал?
- Не знаю, я не видела. Его закинули через окно, - честно призналась я.
Папочка не поверил и нетерпеливо тряхнул головой, даже не дослушав.
- Я видел какого-то мальчишку, - услужливо сказал Чорт. – Он убегал от дома в сад.
Я удивленно взглянула на брата. Правда? Объявился тайный поклонник, который вот таким оригинальным способом хочет выкрасть меня?
- Вот как! – протянул папочка. – Мариша, я же просил тебя не заводить друзей, от них одни неприятности, а ты все, как ребенок!
Я не сочла нужным отвечать на эти нелепые обвинения и просто повернулась к нему спиной.
- Мариша, своей родительской властью я запрещаю тебе покидать комнату.
И он сотворил заклинание. Очень мило! Впрочем, я никуда не собиралась сегодня.
- Чорт, прибери за собой, - велел папочка.
- Милая, я велю принести торт со взбитыми сливками, - сказала мамочка на прощанье. – За ужином ты его не попробовала, а сегодня он особенно удался.
- Спасибо, мамочка!
Чорт, на этот раз без фокусов, взмахнув палочкой, поставил дверь на место и осторожно закрыл ее за собой. Уходя, он оглянулся, и глаза его были загадочны.
Оставшись одна, я вынула припрятанную записку и перечитала еще раз. Эта записка и пузырек еще сильнее запутали дело. Предположим, Чорт не обманул и на самом деле видел убегающего мальчишку. Но… какой мальчишка может интересоваться мной так серьезно, что подкинет оборотное зелье? Просто так его не добудешь. Ученикам это не под силу: для изготовления требуется не элементарное волшебство, а решение на третьем уровне. Значит, кто-то из взрослых дал его мальчишке. Кто? Зачем? Чего он хотел? Спасти или погубить?..
Я не сомневалась, что этого инкогнито нужно искать среди недалеких знакомых. Например, господин Лазарь. Нет, он не смог бы. Он преподает курс волшебства малышам. И способности его посредственны. Чорт как-то обмолвился, что господин Лазарь завалил экзамен на третий уровень. Или, как вариант, молодой Деймос, за которым стоит его семья. У них-то средств и способностей предостаточно. Чорт. Нет. Зелье не сильная его сторона. Хотя… было бы желание. Мамочка не в счет. Папочка. Да. Он может…
Я перебирала варианты еще час, а затем утомленная бесполезным трудом, упала в кресло. Приблизительно человек двадцать из моего круга знакомств смогли бы приготовить зелье, и каждый имел интерес. Я постигла всю глубину своей беспомощности. Большой кусок торта не принес облегчения. Тогда я вспомнила о втором рецепте мамочки и легла спать.
Никогда еще праздник Летнего Солнцестояния не собирал такого количества народа. От двери к двери кочевали жуткие слухи, и заинтригованные волшебники хотели лично присутствовать при историческом событии. Великий зал Ратуши, в котором мы играли спектакль, переполнился, едва открыли двери. Господа распорядители праздника спешно раздвинули стены зала. Но все равно набилось столько народа, что яблоку негде упасть. И сторонники, и враги Князя Тьмы с нетерпением ожидали дальнейших событий и ради этого были готовы вытерпеть даже любительский спектакль. Мы, актеры, загримированные и одетые в греческие туники, подсматривали из-за тяжелого бархатного занавеса в зал.
- Сколько народу-у! – протянул Лев. – Ой, мамочки, я все слова перезабуду!
Э-э, нет, милый мой, я все на совесть делаю. Слова этой пьесы ты будешь помнить, даже если собственное имя выветрится из твоей головы!
- Перед выступлением все волнуются, - подбодрила его Победа, - пройдет, когда выйдешь на сцену.
- И-и-и-и! – выдавил он, скорчив плаксивую физиономию. – Нет, я точно собьюсь!
- Сбивайся сколько угодно, никто и не заметит, - сказала я. – Они все другое обсуждают.
Трое моих врагов переглянулись между собой. Повисла напряженная пауза.
- Да, - повторила Победа, - зрителей, и в правду, очень много. Я и предположить не могла…
- Да, - произнесла я, и подумала, что впервые за все время мы согласны между собой. Плохой знак. – Надо было роль повторить.
- Мы провалимся, мы точно провалимся, - стискивая руки, запричитал Лев.
Гера впал в задумчивое оцепенение, приняв мужественную позу - он страдал иной разновидностью паники. Я и Победа переглянулись и быстро отвели глаза. У нее такое выражение лица, словно ей меня жаль против воли и неловко от этого.
Мы отыграли пьесу лучше, чем ожидалось. Страх Льва, и правда, на сцене прошел. Гера стряхнул оцепенение. И другие актеры тоже не подвели, и слов никто не забыл. Публика оказалась благодарной, под бурные овации нас забросали цветами и дважды вызывали на поклон. Чорт церемонно вручил мне огромный букет и шепнул, что папочке очень понравилось. Я почувствовала, что краснею от неожиданной похвалы.
Мы сидели в кабинете, отданном под гримерную девочек. Сюда принесли зеркала, добавили света, расставили ширмы, на которых, цветными облаками тафты и шелка висели наши бальные платья; на старом, с резными ножками письменном столе в беспорядке перемешались баночки белил, румян, коробочки теней и кисточки. После нежданного, шумного успеха все были возбуждены, много говорили и громко смеялись, на время позабыв о склоках.
К нам деликатно постучались.
- Мариша, тебя зовет отец, - глухо позвали из-за дверей.
Я выглянула в сумеречный коридор, человек отступил в тень - лица не разглядеть, но подумалось, что это наш учитель, господин Лазарь. Кто бы еще набрался смелости побеспокоить нас в момент торжества?
- Там, - махнул он рукой в темную глубь коридора.
Я немного удивилась, но, опьяненная успехом, особенно не задумываясь, шагнула в темноту.
Внезапно легкое покалывание обожгло кожу. Я испуганно отшатнулась, и ударилась о вежливую упругую матовость – меня захватила сфера, которая тут же тронулась с места и медленно поплыла над полом. Я знала, что это. Такие ловушки расставляли для преступных волшебников. Вскрыть, разрушить ее невозможно. Поэтому я не стала тратить силы даром. Матовые стенки почти не просвечивали, и все коридоры, по которым она несла меня, казались одинаковыми. Однако сразу же возникла твердая уверенность, что конечный пункт мне известен. И когда сфера вплыла в зал, где я увидела размазанные точки зеленоватого света, черное пятно алтаря, я поздравила себя с верной догадкой. Сфера остановилась, и к ней приблизились фигуры в темных плащах и капюшонах. Они рассматривали меня молча. И я поняла, что чувствует бабочка, наколотая на булавку.
- Да, это она, - произнесла одна из фигур. Сфера не только скрадывала очертания предметов, но и до неузнаваемости искажала голос. – Отлично сработано!
- Неплохо, – поддержал второй. – Нам осталось только дождаться полуночи.
- Козла еще не привели.
- Приведут его позже, а пока нам лучше вернуться. Наше отсутствие могут заметить.
- Ты прав.
И они исчезли.
«Та-ак, - сказала я себе. - Та-ак!» Меня хотят принести в жертву – это первая скверная новость; вторая еще хуже: я пропускаю свой первый бал – вряд ли они начнут обряд раньше полуночи. Но третья просто ужасная: мое платье, которое обошлось в целое состояние, никто не увидит! Ведь оно так и осталось висеть на ширме, а я одета в белую, красиво задрапированную простыню! Я очень разозлилась. Но пока меня не выпустят из моей тюрьмы, ничего нельзя поделать. И заключив это, успокоилась. Какой толк волноваться о том, что ты бессильна изменить?!
Неожиданно я услышала:
- Смотрите! Вон она!
- Стой, Гера, а если здесь кто-нибудь есть?
- Да никого же! Мариша!
