Случай на станции Кречетовка. Глава VII

образованием, другой железнодорожник, выдвиженец из самых низов. Даже думать приходится на двух языках, непроизвольно чередуя применительно к амплуа: играя то ли самого себя, то ли болванчика, прописанного «легендой». А ведь он поначалу гордился такой способностью, относил себя к удивительным фигурам, но потом остыл, ведь и жена Татьяна из той же породы. Но женщине проще, круг общения домохозяйки слишком тесен, да и притворяться приходится на бытовом уровне. Роман Денисович же, помимо повседневных контактов с людьми, обязан добросовестно выполнять приевшиеся профессиональные обязанности, чуждые по духу, надоевшие как горькая редька. Вот ведь загвоздка...
В голову лезли уже страшные мысли, ужасающие тем, что эти два «Я» пока мирно уживаются, соблюдают установленные границы, не конфликтуют друг с дружкой. Но вдруг «русское я» взбунтует и подомнет под себя «немецкое» или хлеще того — аннулирует под ноль, что тогда станется?..
Или бяка уже случилась... Зачем так жестоко расправился с Семеном Машковым? Поступил словно хрестоматийный маньяк. Науке известно, что эти выродки страдают раздвоением сознания и в сумеречной, пограничной ипостаси совершают непотребные гнусности. Уж не уподобился ли Джеку-Потрошителю, не тут ли подоплека содеянного безрассудства? Определенно оказался в маразматическом состоянии, вот откуда взялась такая неоправданная жестокость. И это не минутная слабость... Он обдумывал акцию не один день, детально прорабатывал и даже смаковал. Странно, даже не приходило в голову поставить под сомнение спорное решение, найти здравые контраргументы, наконец, возмутиться чудовищностью замысла. И это ли не больное воображение... Не сигнал ли того, что игры с «Alter ego» добром не закончатся...
Роману Денисовичу стало дурно, мужчина аж взмок. Так нельзя кадровому разведчику, недопустимо опускаться до слюнтяйства, подвергать сомнению дееспособность разума. Требуется взять себя в руки....
Опять накатила тоска... Ширяев неожиданно понял что, как ребенок, хочет поплакаться в подушку, а потому — нуждается в жене Татьяне. А ведь Роман Денисович не придавал тому значения, что она с годами стала для него своеобразной «утешительной жилеткой». Да, да, муж плакался супруге, а как еще назвать постоянное недовольство и жалобы на судьбу, начальство, погоду и боль в спине... Роман искал у нее утешение, оправдания и находил у сильной духом женщины поддержку в минуты собственной слабости или растерянности. И мужчина с горечью почувствовал себя половой тряпкой и никудышным слабаком.
Инженер налил из конторского графина полный стакан стылой воды и залпом выпил. Иссохшим нутром ощутил, как ледяной глоток взрывает окостенелое естество, рвет на части опутавшую липкую блажь. И он протрезвел. Снова стал оберст-лейтенантом Абвера Альбертом Арнольдом — сильным, молодцеватым, уверенным в правоте и непогрешимости, образцовым «рыцарем плаща и кинжала».
«К черту бабьи стенанья! В конце концов, мужик я или нет... Идет война, смертельная схватка двух сильнейших армий в мире. На карту поставлена судьба Германии, а это равно смыслу моей жизни, состоящему в служении Отечеству и великому немецкому народу. Годятся даже чудовищные средства ради победы над общим врагом. И я на передовой линии этой борьбы, и отступить никак нельзя... Пусть это звучит слишком патетично, даже литературно надуманно, но это здравый ориентир, и лучше не сворачивать с него. Так что — «вперед, Альберт, тебя, мальчик, ждут великие дела!» Ха-ха, если бы так...», — не удержался и съерничал в конце.

Через пятнадцать минут Роман Денисович стоял у входа в «Столовую ОРС-5», сделанную с большим столичным размахом, как и остальные новые постройки в Кречетовке. Здание поистине примечательное: фасадные стены с пилястрами, помпезный портал у входа, громадные витринные окна. Интерьер еще шикарней — лепные потолки и карнизы, филенчатые стены и фигурные ампирные изыски. Что и определило назначение этого общепитовского учреждения, отличающегося от неказистых рабочих столовок. По сути, это ресторан, состоящий из двух залов. Первый объемистей, в дневное время использовался как столовая с самообслуживанием. Второй, следующий за ним, рассчитан на состоятельную публику: начальство, итээровцев, командированных и военных. Столики с хрустящими белыми скатертями, венские стулья, вежливые официантки — ну как полагается в культурном заведении. Правда, теперь по военному времени спиртным не торговали, но и не препятствовали, если гости проносил выпивку с собой. Пиво же, случалось (как ни странно), завозили. Разумеется, «ресторация» не каждому по карману для частого посещения, но зато в дни получек там стоял дым коромыслом.
До войны Ширяев позволял себе частенько столоваться в ресторане, ну и не редко приходил с супругой, в частности, когда ОРС приглашал заезжих певцов и музыкантов. Показательное было заведение, в городе такое еще поискать...
Впрочем, в кречетовском клубе-театре также имелся вместительный буфет с посадочными местами, где до войны подавали алкогольные напитки, но выпивать там интеллигентному человеку считалось неуместным.
Конечно, в июньский полдень столовая пустовала, так… человек пять-шесть, по-видимому, военные с проходящих составов. Роман Денисович наблюдал трапезу красноармейцев сквозь панорамные окна, покуривал папироску, делая вид равнодушного прохожего.
Лошак запаздывал. Ширяеву пришлось пройти внутрь столовой, медленно подойти к буфетной стойке, осмотревшись, заказать кружку бочкового пива (повезло сегодня). Он сел за свободный столик у входа, безучастно озирал зал и происходящее за окном. Гребаного Лошака не было. Допив пиво, Роман Денисович с ленцой вразвалочку покинул заведение.
Часы показывали двадцать минут первого...
— «Куда же ты, муд**а грешная, подевался?» — Ширяев еле сдерживал собственное негодование. Инженер пошел по направлению к парку, надеясь, что старый зек выйдет из тенистых зарослей. Мало ли что... Возможно, у него встали ходики или обожрался чего... с толчка еле сошел — да что угодно приключится... Но нет. Роман Денисович твердо знал, что опытный уркаган не станет манежить человека, которому подвластен. Да и не настолько старик хитер и изворотлив, чтобы затеять собственную интригу — «нельзя ссать против ветра». Дураком дед определенно не был, иначе бы не стал местным паханом. Так что же случилось?
А Конюхова так и не было, пропал будь неладен...
Тут возможно только два варианта — или Лошак сбежал, спасая собственную шкуру, или «повязали мусора». А это произошло только по одной причине: или Конюхов сам, или шпана поселковая невесть что напортачила, а органы вышли на след. Прошлые грехи можно сразу отмести, такое совпадение маловероятно. Возможно, оправдались недавние опасения, которые морочили голову Роману Денисовичу с часу назад в конторском закутке.
Трудно верится, что местным работникам удалось по горячим следам раскрыть убийство Семена Машкова. С участкового Филишина и поселковых постовых определенно спроса нет. Эти ребята крайне неповоротливы, вот уж кто в самом деле облягавился... Касательно линейщиков — те посноровистей, хотя, как и тэошники, навряд ли станут заниматься убийство гражданского на чужой территории. По сути, эта задача милиционеров городского отела. Но тут возникает одно «но»... Коли Машков агент НКВД, то к бабушке не ходи... — следствие возглавят чекисты. Потому, предполагая такой расклад, инженер и услал жену подальше... понимая, что дело примет нешуточный оборот. Машкова нельзя было ликвидировать столь вызывающе, а разведчик пренебрег правилами личной безопасности. Вот теперь и пожинает плоды собственной беспечности.
Хотя о чем разговор... Ничего пока не ясно. Пусть даже худшие опасения оправдались — Конюхов в бегах или уже под стражей. Коли мужик сумел скрыться (хотя это не означает, что того не найдут) — у Ширяева-Арнольда имелся запас времени для принятия нужного решения и побега. А если Лошака уже забрали и урка в кутузке, то дед предупрежден, чтобы держал язык за зубами. Хотя не факт, что старик сдюжит и сразу не расколется. А тогда... туши свет! В таком случае Романа Денисовича возьмут под белы рученьки с минуту на минуту, а у него нет даже пистолета, чтобы обороняться.
Конечно, кадровый разведчик оберст-лейтенант Арнольд заготовил тайники. Ближайший из них, на случай засады, в трансформаторной будке в углу парка (ключ у него в связке). Ширяев ускорил шаги и вскоре углубился в ближайшую парковую аллею.
ТП-9 подавало ток на железнодорожное общежитие и дом локомотивных бригад, поставленных на техническое обслуживание паровозного депо Кречетовка. Инженер тяги, старясь быть незамеченным, украдкой проник в надсадно гудящее масляными трансформаторами тесное помещение подстанции. Проворно извлек из-за опутанного кабелями силового щита сверток, завернутый в шуршащий пергамент, аккуратно развернул... Облегченная модель Walther РРК (пистолет криминальной полиции) поблескивал вороненой сталью. Там же лежали две коробочки с обоймами по восемь патронов 7,65 мм. Итого в наличии двадцать четыре убойных жала.
Удачно, что он надел сегодня хебешные галифе, в оттопыренных штанинах пистолет будет совсем незаметен. Предусмотрительно дослав патрон в патронник, Роман Денисович аккуратно сложил лист пергамента и спрятал за арматуру. Не пропадать же добру... Такой же невидимкой Ширяев покинул жужжащую будку.
И вот теперь — сам черт не страшен... Через десять минут инженер уже шел по территории депо. Пришлось оглядеться, не заметив слежки, окольными путями через подсобку, попал в деповскую столовку. По праву начальства («хоть мелкого, но пузатого» — шутка такая) инженеру везде в депо «зеленая улица». Пришло время подкрепиться, только теперь Ширяев ощутил сосущее чувство голода. Заказал пустые щи, картофельное пюре с морковной котлетой и знаменитый деповской компот из яблок-падалиц. Эти фрукты в больших объемах заготавливали сами столовские, резали, сушили на связках — ох, какой дух стоял осенью в просторной столярке и вещевых кладовках.
Обедал Роман Денисович в гордом одиночестве. Никто сегодня не мешал, не жаловались на неполадки со столовским оборудованием, на заглохшую вентиляцию, на забитый слив канализации (главный механик и завхоз не котировались у кухонных — инженер главней). Слава богу, поел спокойно.
А время к двум, пора готовиться к совещанию у главного. Роман Денисович нарочито беспечно пошел вдоль стены конторы, встретил двух нарядчиц, женщины весело поздоровались с ним — ничего тревожного не заметил. Инженера не пасли...
Закрывшись в закутке, вытащил Вальтер, задумчиво покачал полкило металла в согнутой руке, нежно погладил холодную сталь. «Теперь надежда на тебя, приятель, — подумал Ширяев. — Ты уж не подведи, браток, не заклинь...» Признаться, разведчик уже давно не стрелял из боевого оружия, так захаживал, конечно, в стрелковый тир в станционном Осоавиахиме. Чтобы не вызывать лишних толков, палил для толпы... не метко, но в намеченную для себя цель попадал с первого раза. Как говорится, «целкость и кучность» у него в полном порядке... Так что в случае чего надеялся, что старые навыки не