Выгляни в окно милый

любящие веселые глаза красавицы жены. Он подумывал о том, что пора бы завести детей и подал заявление в профком на получение квартиры. Попадая в загранпорты, теперь он всю валюту тратил только на Ольгу. Даже спиртного себе не покупал. Так, разве что пачку - другую, уж совсем необычных, сигарет. В одном из рейсов, однажды сломался двигатель, и судно загнали на ремонт в Гданьск. Толкаться целый месяц без дела не хотелось и Николай, и еще несколько человек из экипажа выехали поездом в Россию. В купе отсыпались, выпивали в вагоне ресторане. Потом, когда прибыли в Ленинград, Николай отказался пить с друзьями дальше, ему хотелось привести себя в порядок. Он сидел в ожидании поезда на вокзале и думал о том, как обрадуется Ольга его подаркам. Он купил ей гарнитур нижнего белья красно - черного цвета, весь из кружевов, и такие же ажурные чулки с умопомрачительными подвязками и с надписью" I love you" и сердечками. Ходить в них, конечно, никуда нельзя, а так побаловаться дома будет в самый раз. Жена обожала подобные штучки.
Поезд прибывал в Мурманск вечером и Николай, до боли в глазах, всматривался в городские огни. Он надеялся среди множества этих огоньков увидеть свой красненький квадратик, и в какой - то момент ему показалось, что он отыскал его и сразу почувствовал, как быстро забилось сердце. Потом, не замечая тяжести двух увесистых баулов, он поднимался привычным путем по склону сопки. Свет в окне был погашен. Николай глянул на часы - было начало первого.
- Ольга уже спит, конечно, завтра утром ей на работу. Входная дверь была открыта. Он зашел в комнату, заметил какой - то узел из живых тел в кровати. А, когда включил свет, увидел испуганные глаза жены. Даже голый мужик, который выпрыгнул моментально из кровати, не отвлек Николая от этих глаз. Секунду продолжалось замешательство, потом Николай, кашлянув, сказал
- Не ждали?- он сгреб полуголого мужика за грудки и вытолкнул его из дома, ни слова при этом не говоря. Потом вернулся в комнату, смел со стола на пол спиртное, недопитое парочкой, стаканы, какие-то тарелки, достал из сумки бутылку финской водки, которую привез с собой, откупорил ее и принялся пить прямо из горлышка. Было тихо, только слышно как булькает водка, перетекая из бутылки в его горло. Потом он достал сигарету, прикурил ее и уставился в стену. Сигарета тлела в его руке, но он не обращал на это внимания, словно окаменел. Ольга опомнилась, не в ее характере было сидеть, затаившись серой мышкой. Она быстро подняла с пола трусики, натянула их на себя, потом, присев на корточки, уткнула голову ему в колени
- Прости меня, Коленька, прости дуру, это первый и последний раз. С кем не бывает, черт попутал.
Николай словно и не слышал ее, он чувствовал, что водка не оказывает на него никакого действия.
-Будто воды выпил - подумал он. Потом встал, отстранил женщину от себя, вытряхнул все из сумок. Сложил самое необходимое в одну из них, потом, так же молча, склонился над грудой шмоток, достал эти ужасные красные чулки, аккуратно повесил их на спинку кровати, подхватил сумку и вышел вон.
Пять лет он не появлялся в Ельце. Матери посылал письма очень редко. Об Ольге запретил себе вспоминать. Работал с каким-то остервенением, это конечно отразилось на карьере. Вместе с должностью капитана вручили орден Знак почета. Но случай с изменой жены даром не прошел. Он редко теперь улыбался. Лицо приняло аскетические черты, а коротко стриженые волосы рано поседели. К женщинам с той поры, он стал относиться пренебрежительно и осторожно. Какое-то время не обращал на них внимание, а потом, как-то в рейсе, сошелся с корабельной врачихой, женщиной удивительно легкой и не конфликтной. Он давал ей деньги, с внутренним удовлетворением отмечая про себя
- Тут - то уж точно без обмана. Деньги в обмен на товар и никаких обязательств. Время, конечно, лечит и не такое.
Прошло еще несколько лет, и он приехал в Елец. К этому времени у него уже была квартира в Мурманске, и он собственно приехал, чтобы купить матери приличный дом. Он сразу присмотрел его, недалеко от церкви на берегу реки и, не торгуясь, купил. А на месте родительской клетушки затеял строительство большого дома для себя.
- Пойду на пенсию и буду на огороде ковыряться, кур разведу - подшучивал он над собою. Постепенно эта стройка его засосала. Он мотался по различным базам, доставал строй материалы, не жалея денег на взятки чиновникам. И уже через несколько месяцев с гордостью любовался готовой коробкой под черепичной крышей. На одной из баз он познакомился с женщиной. Что-то было подкупающее в ее больших, серых глазах. Мила, так ее звали, была замужем за сыном местного директора мясокомбината. Сынок этот - бывший спортсмен, а ныне профессиональный картежник, превратил ее жизнь в мучение. Женщина была с ним несчастлива и потому, при всей своей общительности и открытости, как только речь заходила о личном, становилась колючей и малоразговорчивой. Однажды, на улице, Николай услышал, что его окликнули давно забытым прозвищем
- Кошель! - кричал какой - то мужик с другой стороны улицы - постой секундочку.
Николай с трудом узнал в подбежавшем своего тезку. Они не виделись много лет и оба обрадовались встрече.
- Ты давно в Ельце?- спросил тот - что ж не зашел? Не уж-то не слыхал, что я уехал с Северов? Хотя где уж там, ты ведь теперь в генералах.
- Не гони рябь - строго остановил приятеля Николай - почему уехал? Рассказывай.
- Не, братка, это на бегу не расскажешь. Если хочешь, пойдем сейчас со мной потолкуем, я вот горючего взял - и второй Николай показал несколько бутылок водки в пакете - пошли. У меня тут гараж рядышком.
Лицо его было болезненно одутловатым. Видно приятель попивал.
- Ну что ж, пошли. Давно я в кафе " гараж" не выпивал.
- Вот и ладушки. У меня там хорошо.
Они пришли в большой гаражный кооператив. Там уже нетерпеливо поджидали какие-то алкаши.
- Мужички! Я другана встретил - торопливо открывая ворота, заорал тезка.
- Щас пивнем, заходи ребята.
- Стой парень - сказал Николай - мне что-то твоя идея разонравилась. Отдай приятелям водку и пошли ко мне. Здесь у нас с тобой разговора не получится.
Тот как-то сразу сник, но подчинился. Дома Николай попросил
- Налей нам, мать, супчика горяченького.
Он достал и откупорил бутылочку.
- Ну, за что выпьем? За тех, кто по морям горбатится или за приятелей твоих с утра уже обдолбаных? Ты что это с собой сотворил парень? Думаешь, я не знаю, что ты мне рассказать хочешь? Я твою историю знаю давно и наизусть.
- Что ты знаешь? - попробовал огрызнуться приятель.
- Да все знаю. У вас у всех история одна с небольшими вариациями. Пьете от того, что неприятности вдруг прискакали ни с того ни с сего и, главное, стайкой. Задушевной беседы у нас не получится. У меня к тебе только один вопрос - хочешь работать в море?
- Кто меня теперь возьмет?
- Я тебя вроде не о том спросил. Не виляй, отвечай прямо.
- Ну, хочу.
- Вот и ладушки. Вместе через три дня и отправляемся. А теперь можно и выпить немного и на этом точка. Если в дальнейшем замечу - собственными руками прибью. Ты меня знаешь не первый год, так и сделаю, как сказал. Не дам тебе, тезка, пропасть. Ну а теперь рассказывай, как живешь.
- Да я ведь, Коль, женился. Дом построил, живи да радуйся, а тут супруга - хватит тебе - говорит - по морям шататься, давай к нам, на мясокомбинат экспедитором, денег будет больше, вот и нырнул.
- Ну и что много заработал?
- Да где там. Не могу воровать, как другие, а без этого голимая зарплата - слезы. И вот жинка поедом теперь сжирает, не умеешь ничего, безрукий, безголовый. Так что если поспособствуешь восстановиться, буду за тебя век Бога молить.
- А я ведь тоже строюсь. Да вот времени маленько не хватило - деревяшки поставить, да поштукатурить. И материалы все завез. Теперь будет душа болеть.
- Так нельзя бросать, разворуют все. Это же Елец -всем ворам отец.
- Ну а что делать? Мать не справится.
- Слушай, корешь, а у меня есть одна дивчина, моей жены подружка, хочешь, я с ней переговорю? Если только возьмется все будет абге махт.
- Попробуй.
На следующее утро Николая разбудил тезка.
- Все, Коль, договорился. Собирайся, к ней на работу поедем, я на машине, мигом обернемся.
Приехали на знакомую уже Николаю базу. Через минуту к ним вышла улыбающаяся Мила, обладательница серых глаз, которые приглянулись Николаю.
-Я сразу поняла о ком речь - засмеялась она - не так уж много в городе капитанов дальнего плавания. У меня сейчас есть часок, поехали на место там и потолкуем.
Осмотрев все, она сказала
- Ладно, послежу за строительством, уговорили.
- А справишься? - поинтересовался Николай.
- Так я же по образованию строитель, техникум закончила и прорабом успела поработать.
Николай согласился, оставил ей денег и с приятелем выехал в Мурманск. А когда, через пол года с небольшим, вернулся - дома просто не узнал. Работы были практически закончены, даже участок распланирован. Осталось забетонировать двор, да решить какой краской выкрасить ворота. Мила встретила его улыбкой и немедленно протянула листы со сметой произведенных работ. Но Николай даже читать не стал, спросил только, сколько еще должен и сейчас же расплатился.
Жил он пока у матери и та последнее время донимала его вопросом женитьбы.
У нее даже тетрадка была, где она записывала городских невест. Николай как - то ознакомился с этими записями. Сразу на первой странице крупным стариковским почерком было выведено - Анька Санькова с Бунина. Разведенка, иной раз шалавится, но не сильно, богатая - отец директор магазина. Или Кузьмина Верка со Свободы - бедная, в короткой юбке ходит. Мать застала его за этим занятием и сообщила.
- У меня тут, Коля, полно каких хошь. Есть и образованные и богатые и попроще, за тебя сынок любая пойдет. Только свистни. Вон хучь Ленка Пыжова, на что девка кредитная, а скажи - через минуту тут будет.
-На кой мне черт, мам, твои кредитные - смеялся Николай - я и сам кредитный.
-Дык, сынок, не в богатстве счастье. Вон Людка - то, которая тебе с домом пособляла. Убежала от богатства как чо и есть, тока пятки сверкнули.
- Как убежала? - оживился Николай. Мать, заметя его интерес, тут же подсела и начала рассказывать
- А ты не знаешь? Муж - то ее, Федька, проигрался до портов. Из Москвы приехал, да неделю прятался, у кого ни есть. Да разве от лиха - то спрячешься? Приехали жулики московские и все в доме у них подчистили. С Людки даже серьги и колечко сдернули. А потом к Михалычу нагрянули
- Плати - говорят - за сына, либо мы вас тут у забора всех постелем.
Вот ведь какие страсти - то у нас тут, Коленька.
- Ну и что Милка?
- Что, что? Руки в ноги да к тетке. У нее живет. Федька к ней туда таскался, божился карты в руки не брать. Она девка хучь и тихая, но отбилась. Не вернусь и точка. А ведь там какие деньжищи! И тебе, сынок, таких - то не видать. Он, Михалыч, лет двадцать таскает. А все едино Людка не пойду, говорит, лучше реж. И угадала. Федька - то, окаянная душа, на следующий день опять в Москву наладился ездыкать.
- Ну вот, мам, к ней и иди сватать.
- К ней? - замерла на полуслове старуха - а ты ее обижать - то не будешь? Она ить девка щепотная. Отец ее, царство небесное, учителем был.
- Ну, если учителем не ходи - рассмеялся Николай - не по Сеньке шапка выходит.
- Может и не по Сеньке,