Леа

просто нужно было, чтобы его приказания и пожелания исполнялись с максимальной быстротой. Леа вскоре изучил все привычки своего господина и даже опережал его прямые приказы, появляясь, к примеру, с кувшином вина на пороге его кабинета еще до того, как граф истребует себе этот самый кувшин.
Графа это веселило.
-Далеко пойдешь! – сказал он как-то, когда был в особенно хорошем настроении и Леа принес ему очередной кувшин вина.
Леа часто бывал в кабинете графа и жадно вглядывался в полки, стоявшие здесь…книги! Тут были книги, в великом множестве и почему-то Леа очень нравилось на них смотреть, он жадно хотел заглянуть в каждую, прочесть. И в этот вечер граф Шевер заметил внимание своего слуги к книгам.
-Ты что, умеешь читать?
-Немного умею, господин.
-И что же ты разглядываешь мои книги?
-Простите, господин. Я не знаю. Простите.
Леа поставил кувшин графу и собирался уже спросить, можно ли ему идти, но граф внимательно взглянул на него опять и спросил:
-Твоя мать читала тебе сказки?
-что? – Леа вздрогнул. Он вообще забыл, что у него была мать. Своим домом он считал уже очень давно дом господ Контесс и сейчас с ужасом вспомнил, что у него когда-то был другой дом. – Нет, господин. Она много работала для нас и я…нет, господин.
-Тогда начни с той, что стоит на третьей полке, первая. В красной обложке, - посоветовал граф.
Леа непонимающе уставился на него:
-Господин?
-Ну должен же их кто-то читать в этом доме! – рявкнул он. – Бери! Только смотри, если станешь медленнее работать, я тебе…
И граф показал могучий кулак.
С того вечера Леа старался работать в три раза лучше и быстрее, лишь бы не лишиться того странного томительного удовольствия, которое открылось перед ним. у графа было собрано множество книг и Леа прочитывал их без разбора. Он читал и все, что писалось о Луале и Девяти его рыцарях, и какие-то рыцарские романы, где спасалась прекрасная дева храбрым юношей, и что-то о политике – мутное и непонятное, где велось размышление о свободе, и о войнах, где бравые полководцы вели войска…
Он читал алхимию, не понимая и половины терминов. Он читал сказки, не понимая, как такое можно было придумать. И историю, и мифы, и легенды о бравых героях, и черт знает что еще! Все ему было интересно. Спотыкался только, натыкаясь на разные языки, но порывшись в полках графа, нашел пару словарей и смог освоить немного слов…
-У всех слуги как слуги, а у меня читатель! – фыркал граф, но придраться не мог. Да и не хотел. Его веселило увлечение мальчишки.
Так прошло еще три года. И Леа стал размышлять о том, что раньше не приходило в его голову. Он прочитал почти все книги графа и даже некоторые по два-три раза. И стал думать. Почему одни получают все с самого детства, а другие ютятся в унизительной нищете? Почему короли, имея власть, теряют ее? Почему происходят перевороты? почему восстает народ? Почему воины не могут договориться?
Никто не мог ответить ему на это, а между тем, на пороге уже стояла новая удача и новое изменение.
Граф Шевер хотел жениться на дочери одной Знатной Дамы. Его влек ореол власти возле имени этой Дамы и он хотел связаться через ее дочь с этим именем и приблизиться при дворе. Однако сердце его, хоть и было полно вина, черствости и циничности, не давало ему ни малейшего шанса против возлюбленной леди Алейне.
Алейне прибывала в его дом тайком, скрытая под плащами. Она писала нежные письма…  всякий, кто не был глупцом, видел муку графа Шевера, когда приезжала открыто Знатная Дама со своей дочерью. Дочь любила графа – он умел влюблять в себя и очаровывать, но мать не обманешь. Она видела корысть в сердце графа и не хотела такой участи для своей дочери, готовя ее для более выгодной партии.
Знатная Дама была умна, по-житейски хитра и опытна в интригах. Она легко вычислила, кто ей нужен и предложила Леа в обмен на доказательства неверности графа Шевера три сотни золотых монет.
-Ты подумай, - увещевала она, - ты еще молод, и что тебе разве будут лишними золотые монеты? Что ты теряешь? Этот граф Шевер – твой господин, не самый добродетельный человек…
-Госпожа, - Леа проникновенно взглянул в глаза Знатной Даме, отвечая ей так, как давно уже выучился, балансируя на всех гранях сразу, - вы, при вашем опыте и уме, должны были прекрасно понять, что деньги – это еще не все.
-Чего же вы хотите? – Знатная Дама нахмурилась для порядка, но в душе просветлела – переговоры идут в нужную сторону!
-Деньги вы можете вовсе оставить себе, - продолжал Леа, - я хочу подняться выше… выше этого графа. Я хочу служить в столице.
-Наглец! – вспыхнула Знатная Дама. – Вы – наглец! Вы…
Но она осеклась, подумав вдруг, что вообще-то неплохо иметь присмотр за своим старшим братом – Герцогом, который был известным кутилой в столице присмотр.
-Хорошо, я сделаю, что в моих силах! – казалось, что ей тяжело далось это решение, но на деле – все сложилось куда легче.
-Благодарю, госпожа! – ответил Леа.
В следующий же вечер он без труда выкрал из шкатулки графа Шевера  одно из писем Алейне и передал его Знатной Даме. Знатная Дама с удовольствием закатила скандал, разорвала помолвку своей дочери и ославила графа на всю землю. Пока же граф пытался понять, как вообще дошло до этого и остановить бунтующее и визжащее в радости от чужого провала общество, Знатная Дама взяла Леа за руку и увезла в своей карете, знакомить с братом – Герцогом.
В карете она взяла с Леа честное слово, что он будет за определенное вознаграждение сообщать ей обо всем, чем занимается Герцог. Леа обещал. Прислушиваясь же к себе, он чувствовал, что не испытывает никакой вины перед графом, жалеет лишь о том, что не успел перечитать до конца одну из понравившихся ему книг.
А совесть молчала.
Зато не молчала Знатная Дама, раз за разом повторяя о том, как важно сообщать ей о делах брата.
-Он просто кутила! Другие могут воспользоваться его доверчивостью и ославить имя…имя нашего дома!
***
Герцог принял своего нового слугу легко и весело. А когда Знатная Дама попрощалась и отбыла, Леа честно признался ему, что подкуплен ею, чтобы шпионить. Герцог ему понравился – молодой, обаятельный, веселый, полный энтузиазма и шутовства.
И Герцог сначала захохотал, а потом посерьезнел и сказал:
-Молодец, что не скрыл. Не забуду.
От Герцога вообще не было хлопот. Он где-то ходил, разъезжал и праздновал. Веселье, мотовство, сборища и дуэли – этот человек брал от жизни все то, что можно взять. И на следующие два года, пока Леа, пользуясь именем своего нового хозяина, заводил знакомства, наступил мир.
А потом Герцог вступил в неприятность. Неприятность заключилась в том, что он по неосторожности заделал бастарда какой-то служанке, и та не желала об этом молчать. Герцог был на пороге выгодного брака и нервничал, боясь выхода этой истории на свет. Леа, наблюдал за ним, а потом предложил:
-Доверьтесь мне, господин!
-Что? – Герцог в ужасе взглянул на слугу. – Тебе?
-Я честно сказал вам, что меня приставили к вам шпионить. Почему вам не довериться мне, если я был честен?
-Ну-ну…- хмыкнул Герцог.
Однако в этом «ну-ну» было разрешение к действию. И Леа легко решил эту ситуацию, сплавил без шума девицу в монастырь на самом дальнем участке королевства, где она стала матерью. Ребенка забрали и отдали в услужение в другой далекий храм к жрецам Луала, где его приняли…
Разлучив мать и дитя с ловкостью, в таинстве и без шума, Леа заслужил удивление Герцога.
-Ловко!
-Благодарю, господин…- кивнул Леа.
-Не забуду, - пообещал Герцог.
-Вы уже так говорили, мой господин. Пора расплачиваться, вам не кажется?
Герцог нахмурился:
-Сколько ты хочешь?
-Хочу поступить на службу к королю…в какое-нибудь министерство.
-Абсурд! – захохотал Герцог. – Там только с родословной и…
-Ваша родословная сейчас продолжается в Северном монастыре, под сенью жрецов Луала и Девяти Рыцарей его! – Леа было семнадцать и он точно знал, что никогда не будет склоняться больше перед каким-то герцогом или графом. Ему хотелось большего. Его манил двор.
Герцог, боясь опасного слуги, тотчас нашел возможность. Оказалось, что родословная и не очень важна. Так Леа оказался на посту низшего чиновника под началом Министра Торговли.
Но он, вступив в должность, написал быстрое и тайное письмо Знатной Даме, рассказав ей о ребенке и девушке, спрятанных в разных монастырях. Совести в нем особенно не было, но он почувствовал, что должен сделать что-то хорошее, чтобы попробовать жить так, как живут другие люди.
Он вдруг начал догадываться, что далек от других людей. В нем не было сомнений и мук, в нем не было переживаний и ничего, кроме странного желания идти вверх.
***
А при дворе восхождение оказалось долгим. Леа переходил из министерства в министерство, взрослея, укрепляясь в своем уме и природной интуиции. Он становился нужным человеком, решал вопросы и проблемы, которые не касались его, но могли быть использованы им как оружие в дальнейшем. Правда, проблемы были в начале мелкими – ну, подумаешь, бастарды, неуемные любовницы, долги…
Но он обзаводился должниками. При этом, не впадал в долг сам. Странное дело, но у него не получалось ни влюбиться, ни завести друзей. Леа оставался одиноким, сплетая вокруг себя мир, сеть, словно бы паучью, где он знал о слабых местах своего окружения, а они про его слабости нет.
Впрочем, Леа и сам не знал про свои слабости. Любовницы надоедали ему. В работе он все распределял так, что упрекнуть именно его было не за что. В питье был умеренным, в карты не играл, нигде не состоял в подозрительных заговорах и вообще – вел серую жизнь.
В конце концов, имена эта серость и сделала его тем, кем он становился день за днем. Недели складывали месяца, а те сплетали годы, а Леа становился умнее, коварнее и хитрее. Порою он видел, что кто-то, похожий на конкурента, растет рядом, но не уничтожал этого соперника, а просто…
Становился другом. А потом проникал в слабые места и делал должником. Таким образом, Леа имел некоторую власть, но не останавливался и шел снова и снова. Против него не плели интриги, потому что за ним не было той власти, чтобы мараться, да и был этот человек полезным. Он помогал всем, и все тайны хранил в себе, не зная еще, что именно ему пригодиться…
Меняя министерства и должности, он рос годами. Вокруг появлялись новые лица и кто-то быстро возносился, и также быстро падал, а Леа оставался. Он мог бы тоже расти быстрее, но усвоил, что быстрый взлет карается быстрым падением, а падать Леа не хотел.
Были разные ситуации, когда Леа был на грани провала, но тогда отсутствие слабостей  - удерживало его. нечем было крыть! Разве что, убить его самого? Но тогда…
Тогда исчезнет человек, который так необходим. Он серый, но это не значит, что он ничтожный. Он скрытный, но не тень.
Так прошло тринадцать лет.
***
Король Вильгельм не мог держать власть такой же железной рукой, как и его предки. Если честно, и отец Вильгельма тоже не мог и страна перешла к юному королю уже в разрушающемся виде. Проблема была в том, что у Вильгельма было две дочери  и не было ни одного сына. На дочерей надежды не было – одна слишком жесткая, другая – набожная. Да и женщины у власти вызывали опасение у двора. И поползли шепоты.
И в народе было также. Разрушения от бунтов, восстаний – мелких еще, но опасных,