Поэтический алхимик. О поэзии Петра Солодкого

​Оглохли звёзды от раскатов -
Разбито зеркало небес небес,
И запах терпкого муската
Окутал мой волшебный лес.

Рычали раненые звери,
В болотах тлели огоньки,
И дети страшных суеверий
Плели терновые венки.

Смеялся тёмный соглядатай,
Качалась жизнь на волоске.
Шагали пьяные солдаты,
Бросая трупы на песке.

Из-под оконных переносиц
Пророки лыбились, крестясь.
Пал одинокий знаменосец,
Оруженосцы делят власть...

Мой друг, и ты? Уходишь тоже?
Я вижу с крепостной стены.
У всех у нас под серой кожей
Страх и безумие войны.

© Пётр Солодкий

​Какие замки время замело,
Какие разорило города...
Уже не страшно - горе не беда,
Всё устаканится -
Мы едем в Камелот.

Всё устаканится потом -
Ну а пока,
Ступая тихо на морской песок,
Уходят наши души на закат,
А тени убегают на восток.

Окурят едким опием луну
Вершины неживых японских гор.
Ты где-то в Латвии умрёшь,
А я - в Крыму.
Тебе - бальзам,
А мне, наверное кагор...

Пëтр Солодкий
#ТвойСон

​От дождя и блеска молний
Прячась в мягкий тёплый плед,
Ты меня не будешь помнить
Через много-много лет.
Расставляет время точки.
Сердце бедное моё
В плен нервущейся цепочки
Злой кузнечик закуёт.

Неужели погибаю?
Надо мною, как в раю,
Льётся тихо: "Баю-баю,
Баю-баюшки-баю..."

***

Умирает небо на год,
улетают звёзды в прорубь.
Ледяной воркует голубь
в оба глаза красных ягод.
Гулкий коридор проспекта
в гильзах песен водосточных,
смерть, рассчитанная точно
в тайных нотах белой секты.
Лепестки кружатся с юга —
нежность розовых соцветий,
и кричат от страха дети,
увлекаемые вьюгой.

***

В дождях, в сырых и полумёртвых днях
я измеряю время и пространство.
Душа моя — разграбленное ханство
в отметинах стихийных передряг.
Стою и жду у дверцы потайной,
рассматривая медные оковы.
К несчастью, мне знакомо это слово,
скрываемое миром и войной.
Давно утрачен мной солярный страх.
Пусть дьяволы и черти вяжут лыко.
А жизнь моя - фальшивая улыбка
на каучуковых обветренных губах.
Водой шагает ластоногий люд.
Искрится трепет молний в атмосфере.
И неизбежно ощущение потери,
кого так понимаю и люблю.

***

Какими умными крысиными глазами
Судьба разглядывает мой больной затылок!
Я превращаюсь медленно в обмылок
Согласно тексту древних предсказаний.

Стираются отчётливые грани
Пересечений времени и света.
Когда б я знал, что тяжко буду ранен,
Просил бы небо о суровом вето
На жизнь без правил и без покаяний,
На страх звериный перед неизвестным.
Мне чудится, что злу во мне нет места,
Но в то же время 
        зло так не отстанет...

Тост

Поэта жизнь —
стакан опорожнить
и на себе безумца вынесть мету.
Чтоб быть поэтом,
нужно столько пережить,
что я за то, чтоб не было поэтов.

***

У  тебя  нет  Бога  за  душой.
У  меня  нет  денег  на  еду.
Ты стреляешь метко на лету,
я владею луком хорошо.

Ты по обе стороны Луны,
я у моря на материке.
У тебя рога на парике,
а вокруг меня живут лгуны.

Мы с тобою вечные враги —
зверь и ловчий, государь и шут.
Ты не видишь, как я не дышу,
наблюдая на воде круги…

***

В этом году было мало каштанов —
власть предержащие ветви ослабли.
Мерзкие крики ворон голоштанных
и погибающий в луже кораблик.

Дым сумасшествия небо окутал.
По происшествие лет понимаю —
бабочка времени бьётся о купол,
голосу Бога и свету внимая.

Прячутся люди, окна зашторив,
строго не судит Бог отрешённых.
В пшённых делах закалённые шпоры
звякают, словно посудою жёны.

Падают кошки с многоэтажек,
гнутые ложки светят над нами,
над мостовыми мчат экипажи,
сердце гудит, словно уличный камень,

кружатся звёзды, листья и страны,
в этом смятении кто я? — всего лишь…
Хочешь увидеть безумие странным?
Ты не находишь? Нет, не находишь…

Знаешь, когда улетает дорога,
можно у Бога прилечь на коленях,
слышать дыхание единорога,
шёпот монахов в каменных кельях.

Видишь — печаль в чудотворных иконах?
Что я в себе
искореняю?
Видишь, как души в прозрачных хитонах
Нежные звёзды
с неба роняют?

***
Расправит крылья
черноклювый ангел
распустят когти
золотые звёзды
Навстречу ветру
разбросаю камни
заплачут ивы
свешивая розги

Бери огонь
стеклянными руками
кури траву
из трубки Гайаваты
Разбей  в себе
краеугольный камень
и стань зимой
и мягкой белой ватой

Проснись однажды
одеждою на рельсах
иди ребёнком
по мокрому проспекту
Тебя накроют
звёзды эдельвейсов
и поцелует
поцелует Некто

***

В корзине воздушного шара
качаюсь подобно весам.
С улыбкою Пьера Ришара
глядят на меня небеса.

***
Безумны тени в метрополитене.
Клаустрофобия ломает темя.
В тоннелях чёрные портреты
сопровождают поезда.
И плата за проезд —
всего лишь мзда
за перевозку через Лету.

​для тебя все девять Франций
и любило и горело
с Тенью огненные танцы
свет летающих тарелок

уходило приходило
исчезало на недели
и летало как кадило
сердце в судорожном теле

голосами с книжных полок
оглушало обжигало
жизни день или осколок
или каменное жало

и рассыпалось как космос
на алмазы и планеты
и вплелись навечно в косы
ручейки солёной Леты

ночь дрожит как мёртвый кофе
в чашке с ломтиком лимона
и целует Мефистофель
чёлку неба над Лионом

Пётр Солодкий, 2007

​В моей оранжевой стране
в продаже клятвы на Коране
здесь присягают сатане
сидят на нарах и стакане

здесь лгут и пьют и воду льют
бомжи гуляют в грязном твиде
и если говорят — люблю
то втайне точно — ненавидят

и нам и мне гореть в огне
в огне печали и юдоли
нам не погибшим на войне
и нам не ведающим боли

Петр Солодкий, 2007

​Губы алые в клубнике
сладко пели и шептали,
танцы демона на шали -
вот и все твои улики
преступлений бедной музы,
запятнавшей честь мундира,
развороченные узы
Неба с тёмной частью мира…

Тощий ангел - падший Феникс -
сядет рядом у постели,
ты его безвольный пленник
с камнем сердца в мягком теле.
Он достанет луч из ножен
и напишет на конверте:
«Ваши тексты мы размножим.
Заходите после смерти»

Не умеешь говорить люблю?
За окном безжалостно темно…
Шоколад бросаешь в кислый брют?
Я мешаю фишки домино.

Плащ на спинку стула упадет
И вздохнет как божье существо.
Если Достоевский — идиот,
Кто читает книги в Рождество?

На бумаге буквы вывожу.
О стекло стучит вороний клюв.
Кто-то учит слово — ухожу
Кто-то учит — я тебя люблю

​Метеор, дельфин вселенной,
Режет небо словно торт...
Ты любовь зовешь Нетленной,
Я рисую натюрморт.

Сапоги, арбуз и кошка
Занимают полстола.
Потерпи еще немножко —
Кошка тоже не спала.

О любви пишу картину
На стене и потолке.
Небо месяц опрокинул
И смеётся вдалеке.

​Воют бешеные ласки
Обезумевшего ветра,
Шляпы подлинного фетра
Прикрывают наши маски.

Вечер под ноги ложится,
Фонари слезятся в лужах,
И мелькает в небе спица
В грохоте железных кружек...

Ты придёшь в одежде ливней,
Пахнут волосы дождями,
Нет прекрасней и наивней,
Нет желанней и упрямей.

Ты ко мне прижмёшься тихо —
И отступит мир без боя.
Где-то бродит злое лихо...
Ты не бойся — я с тобою.

​В дождях, в сырых и полумёртвых днях
я измеряю время и пространство.
Душа моя — разграбленное ханство
в отметинах стихийных передряг.
Стою и жду у дверцы потайной,
рассматривая медные оковы.
К несчастью, мне знакомо это слово,
скрываемое миром и войной.
Давно утрачен мной солярный страх.
Пусть дьяволы и черти вяжут лыко.
А жизнь моя - фальшивая улыбка
на каучуковых обветренных губах.
Водой шагает ластоногий люд.
Искрится трепет молний в атмосфере.
И неизбежно ощущение потери,
кого так понимаю и люблю.

​В металлическом дне
Как в аду, но на дне.
Пушки небо дырявят
как острые спицы.
Два креста на окне.
Ты святая во сне.
И покорно молчат
даже певчие птицы

Мой совет, твой навет,
Треугольный привет...
Всё как дома, в быту,
только жёстче и резче
Сквозь полуторный свет
Через несколько лет
Наши скулы сведёт
словно ржавые клещи

В тридевятом бою,
В тридесятом раю
Разукрашены радугой
синие ночи
Если даже пою -
Не про то что люблю,
И в железной траве
души спят у обочин.

​На подоконнике вода,
Ручьи сбегают по стеклу.
В дождях утонут города,
И осень сядет на иглу.

На сизых низких облаках
Лежит крылатый змей во зле,
Внушая бесконечный страх
Всему живому на земле.

Вода бежит, звенит стакан,
По лужам градом бьёт свинец,
И бьётся в теле пеликан,
Как тысячи моих сердец.

Не дай сойти с ума, не дай,
Мой Бог, сквозь бред и нашатырь,
Тебе одной скажу, что рай
Я видел и увидишь ты...

Ожоги моря под звездой
Блестят, как чёрная зола,
И ключик Бога над водой
Висит, вращаясь как юла,

На нём кольцо, и за крыло,
В бессилии едва дыша,
Пришпилен ангел, как брелок,
Как чья-то грешная душа.

Пётр Солодкий

Вселенной тёмною кружит
Погонщик звёзд неумолимо,
За ним плетётся ангел лжи,
Кометы пролетают мимо.

Едва улавливая связь
Добра и зла больного мира,
На вечность хмурится слезясь
Не Рим, но тот же город-Ирод,
Как кошка, яростно, в клубок,
Впивается крестами в небо.
И снова плачет тихий Бог...

Я - муравей, попавший в лего,
Пылинка в соре Бытия,
Ты - шарик под угрозой кия.
И души наши для битья
Растратит падший ангел Киев.

Как осьминог семи холмов,
Хранит он в недрах подземелий
Тела
      волшебных наших снов
и человеческих изделий.

2005