обтряхнул с волос ладошками воду, пригладил волосы к голове и пройдя между деревьями, вышел на песчаный берег.
Дойдя почти до океана и неопределённо смотря во все стороны, он остановился.
"Где - я?! ", - этот вопрос гвоздём сверлил ему мозг, и он стал произносить это вслух, а вслушиваясь в его смысл, пытался найти для себя хоть какой-то убедительный и осмысленный ответ.
Но ни одного нормального ответа, кроме совсем уж туповатого, типа - "...я - на земле... " у него не появлялось.
И тогда он совсем не радостно громко произнёс вслух: «Зато я знаю, как я здесь оказался."
И действительно, тут же прикрыв глаза, и вслушиваясь в океан, Игорь стал избыточно реально вспоминать тот нелёгкий путь, получившийся из очень яркой череды скоротечных вспышек, и фрагментов.
Вспомнил, как в эту прошедшую ночь, все пятьсот пассажиров, весь персонал и вся команда «Белоснежной Красавицы» тряслись от всепоглощающего животного страха перед штормом, не верили в происходящее и отчаянно боролись за свои жизни.
Как они с Зубом/Сергеем Зубановым/ до этой несчастной последней ночи сидели, наверное, суток двое подряд пристёгнутые ремнями безопасности к своим
диванам в роскошной каюте первого класса, такого большого и современного круизного лайнера и во всё горло молили Бога о спасении не только их душ, а по возможности, ведь Ему это не трудно, ещё и их тел включительно, и тут же пили с горла алкоголь, не закусывали и курили мексиканские сигары.
Но это было ночью. Или вечером, или днём. Это сейчас не важно.
Главное то, что сейчас утро и он совершенно один стоит на совершенно незнакомом и безлюдном берегу, его сильно тошнит, а перед ним, как ни в чём не бывало, играется совершенно мирный и бесконечно спокойный океан, над краем которого висит и ослепительно пылает огнём огромное жёлтое Солнце.
И почти тишина. А ещё очень тошнит. Прям выворачивает.
А ещё он видит обломки вдребезги разбитой корабельной шлюпки, а чуть дальше - валяется оранжевый спасательный жилет, который он скинул с себя на пути к ручью.
А ещё... - и тут его стошнило!
Резко, без предварительных рвотных позывов и предпосылок.
Он даже не успел наклониться.
А потом ещё, ещё, ещё, и ещё.
Горько-солёным потоком, только что без меры выпитой им родниковой воды, мощно и обильно как с брандспойта, его рвало и рвало, наверное, целую вечность.
И желая себе хоть как-то помочь, и как-то облегчить своё состояние, и почти уже контуженный от беспрерывных рвотных позывов, он грузно, и неловко опустился на песок, и встал на четвереньки.
Но буквально через пару минут, он уже попросту лежал на боку и нелепо скрюченный рвотными судорогами эпизодически добавлял себе очередную, ничего, при этом, уже не изливая из себя.
Однако, вытянув по-быстрому из него "все жилы и соки", рвота резко отступила и всё как будто успокоилось, и он - скрюченный и побеждённый, незаметно затих в последней позе и забылся.
Какое-то время Игорь спал.
И вдруг, точно от будильника, он в один момент проснулся, оттолкнулся локтями от песка, и резко встал.
Перед его глазами по-прежнему был океан, но Солнца перед ним уже не было.
Игорь поднял глаза к небу - Солнце было над ним, прямо над его головой.
Но несмотря на то, что его изрядно подпекло Солнцем, а во рту сильно и противно горчило после рвоты, ему ощутимо хотелось что-нибудь съесть.
Так что Игорь почти что по команде сконцентрировался по обстановке и в его голове снова побежали осознанные мысли: "...да, я на берегу - один и живой, а был на корабле, в каюте, с Серёгой и мы оба были наготове - в спасательных жилетах и с ракетницами за пазухой и вроде как у Серёги была ещё какая-то сумка, и кстати - а где моя ракетница, и где сейчас Зуб, и где-то нужно найти еды. Срочно. Жрать охота".
И Игорь огляделся.
Тот же берег, тот же лес, тот же спокойный океан и Солнце над его головой.
И он один на всё это пространство.
Настойчивая мысль о еде напомнила ему, что когда он сидел в ручье, то видел, что чуть дальше в лес, там, где ручей сбегает с холма, по его склонам вроде как вьётся виноград, а большие и высокие деревья по краю леса, это вовсе не деревья, а пальмы, на верхушках которых в изобилии висели кокосовый орехи.
И вообще, это не лес, а какие-то тропические джунгли, только без лиан, и деревья по реже.
Не представляя, как достают кокосы с такой высоты, он прошёл мимо пальм по направлению винограда.
Хотя он прекрасно видел, что под пальмами валяется огромное количество самопроизвольно и само опавших орехов, но почему-то они не вызывали в нём особого интереса.
И Игорь, шутливо играя с рыбками ногами, пересёк вброд ручей, попутно ещё раз умылся с него, и с наслаждением прополоскав рот, пару раз осторожно попил с ладошек холодной, и вкусной воды.
В довершение к общему своему впечатлению, он снова растревожил своим шумом каких-то, незаметных издалека, маленьких и больших, бело-жёлто-красно-сине-зелёных птичек, которые стали стремительно носиться мимо него, и что-то громко щебетать над ним на своём звонко-птичьем языке, забавляя и удивляя его своими выкрутасами.
Ради веселья, Игорь пару раз по-хулигански свистнул им в ответ и птички, поднявшись куда-то на верхушки деревьев, слегка приумолкли, а он, выйдя из ручья, подошёл к подножию холма.
Посмотрел вверх, и поднявшись по склону метров на двадцать, выбрал на нём самый солнечный участочек, на котором рос виноград.
Росший там виноград был абсолютно ровного фиолетового цвета и очень-очень крупный.
Подойдя к винограднику, Игорь сразу же сорвал пять-шесть-семь большущих гроздьев, и стал их есть сразу по несколько крупных ягод.
Ягоды моментально взрывались у него во рту и переполняли его полость своим соком.
Игорь сплёвывал половину этого сока на землю и понимал, что вкуснее этого винограда он не ел ничего в жизни.
Он выбрал по близости большой и плоский камень, с красивым ярким мхом по краям, сел на него, и развернувшись лицом к океану, тупо вытянул ноги.
И как будто с надеждой всматриваясь в спокойный, и бескрайний океан, Игорь стал глотать одну фиолетовую виноградину за другой, он снова вспоминал прошедшую ночь, и как будто даже всё видел.
"... больше суток нас беспорядочно кидало и швыряло по каюте, при этом нас немного тошнило, особенно меня, а потом, мы с Зубом догадались и наконец-таки пристегнулись ремнями к своим диванам.
Мы пили спиртное прямо из бутылок. Нас рвало, а мы блевали прямо на пол каюты, но всё равно пили и не особо пьянели, курили всё время сигары и что-то говорили друг другу, молились, орали и причитали от ужаса перед неизбежным, а вокруг были только бесконечные шторм, дождь и ночь.
А потом как будто бы что-то взорвалось и нашу каюту несколько раз очень сильно тряхнуло, и всё вокруг стало ужасно скрипеть и запахло дымом.
А потом вся наша "Белоснежная Красавица", прямо на наших глазах, стала разваливаться на куски и гореть, мы отстегнулись от диванов и выскочили с Серёгой из своей каюты ".
У Игоря закончилась виноградная гроздь и он, прервав свои воспоминания, поднялся с камня, подошёл к винограднику и сорвал ещё две грозди покрупнее.
После чего он вернулся на свой камень, положил в рот пару ягод и снова окунулся в прошедшую ночь.
"... Мы выскочили из своей каюты и сразу же побежали вверх по лестницам на палубу, точнее - мы собирались побежать по лестницам, но мы были не одни, людей, бегущих наверх, было более, чем предостаточно, а лестницы не могли вместить всех сразу, и поэтому, все кто там был толкали друг друга локтями, плечами, ногами и руками.
И даже царапались, и кусались, но лезли как могли наверх, все стремились побыстрее покинуть дымящиеся помещения и выскочить на открытую палубу, затем сходу запрыгнуть в шлюпки и покинуть терпящий бедствие корабль.
И это была жесть.
Потому что в этот момент, абсолютно все вокруг люди, со всей силы, как в дебильном доме, что-то орали на своих языках другим людям и хотя всё это выглядело и звучало ужасно, но мы тоже во всё горло матерились на всех по-русски, и главное - мы так же как и все толкались изо всех сил всеми своими частями тела, били кулаками направо и налево всех кто нам мешал, и более-менее стремительно и целенаправленно пробирались наверх, хорошо, что в нас с Серёгой по сто килограмм, хотя в Зубе конечно побольше, да и лупил он тогда всех подряд вообще на глушняк.
Бедные люди – они, наверное, там так и остались лежать. Затоптали их.
Никогда раньше не видел Серёгу таким злым.
Потом мы выскочили наконец-то на какую-то палубу и увидели, что на искорёженные и проломанные палубы нашей "Красавицы" тоннами льётся горящее горючее из вертикально торчащего из неё другого, кого-то небольшого, и всего в дырках, странного корабля... откуда, он там вообще взялся - не понятно, с неба что ли прилетел? ... а на палубе - все вокруг всё время падают, но тут же встают, или точнее - пытаются встать, что-то, или кого-то всё время куда-то толкают, или за что-то цепляются, в панике хватаются друг за друга и всё время, то там - то там, вспыхивают как факелы, и горят один за другим... команда пытается хоть как-то помочь пассажирам, но это у неё не совсем получается, потому что штормом и ветром нашу "Красавицу" очень сильно качает в разные стороны, а волна за волной сводят на нет все усилия матросов.... люди дико кричат от страха и боли, и порой целыми группами сваливаются в океан... потом, я потерял Зуба... в одно мгновение он куда-то пропал, куда-то делся и всё - я его больше не видел, а потом и меня самого с головой накрыла волна, потом я чудом оказался в большой лодке с мотором и там были ещё люди из туристов, и из команды и все, абсолютно все, были страшно взволнованы и перепуганы, но Серёги среди них не было и я разволновался до предела... один из матросов пытался запустить мотор лодки и вроде у него это даже получилось - не помню... потом опять была волна, но тогда я вроде удержался в этой лодке, а потом снова волна, потом ещё одна, потом - не помню.., ну-а потом - вот этот берег и я один... невесело..."
Игорь доел виноград и почувствовал себя относительно сытым.
Он встал с камня и пошёл вдоль ручья на берег океана.
Дойдя до берега, он остановился и огляделся по сторонам.
Никого.
Он встал лицом к океану и опять с надеждою стал вглядываться вдаль.
Но ничего кроме воды он там не увидел.
Тогда он опять развернулся лицом к лесу и внимательно слушая все присутствующие вокруг него звуки, простоял так минут пять, но ничего примечательного, похожего на человеческое присутствие, так и не услышал.
Не зная, что ещё можно сейчас ему предпринять, он тупо выбрал произвольное направление своего пути и медленно пошёл вдоль берега.
Но по ходу своего движения, буквально через каждые тридцать-сорок шагов, он обязательно останавливается, и внимательно и подолгу с надеждой вглядывается в лес и в океан и прислушивается ко всем звукам.
И через какое-то время /минут сорок-пятьдесят такой ходьбы/ ему постепенно стало казаться, или слышаться то одно, то другое, и он сам много раз уже хотел было начать кричать, и подавать различные звуковые сигналы своим видениям, как вдруг ему показалось, что где-то там - прямо по направлению его пути, далеко-далеко впереди, движется какая-то точка, которая то появлялась,
