Последний шаг

    
     Лето хмурилось. Чёрные тучи бродили над городом и никак не могли пролиться освежающим дождём. Духота и серость. Как раз то, что нужно в этот день.
     – Максимка, собирайся,  – Майя потрепала сына по светлым кудряшкам. – Давай, пока  дождь не пошёл.
     –  Велтолётик пускать пойдём, да? Ты мне обещала, – сын с надеждой поднял на неё доверчивые глаза, захлопал белесыми  ресничками.
     – Да, зайчонок, будем  запускать твой вертолёт.
     – Ул-ла! – много ли ребёнку нужно для счастья.
     Майя  обвела  взглядом комнату, положила в пакет коробку с игрушечным вертолётом, подтолкнула сына к выходу. Чуть задержалась на пороге, потом решительно хлопнула дверью.

Из дневника Майи
     Меня не поймёт тот, кто рос в семье, даже неблагополучной. Я не знаю, кто я и откуда. И никогда не смогу узнать. Няня  Дуся рассказывала, что меня, грязную, голодную, зарёванную нашли на улице. Было мне три года, но я ничего не помню, что происходило со мной за эти три года. В мае я попала в детдом – без имени-фамилии. Меня назвали Майей и день рождения определили в мае. Вот так и маюсь всю жизнь.
Детдом был вполне приличным, и воспитатели нас жалели, и директриса всеми силами пыталась облегчить нашу жизнь. И всё равно, как только появлялись какие-нибудь усыновители, вся малышня с надеждой глазела на них умоляющими глазами. И я была среди них. Однако не сложилось. Не приглянулась.
     А потом пришло осознание того, что я сорняк, никому не нужный. Это наложило отпечаток на мой характер. Несмотря на  то, что рядом всё время кто-то был, я чувствовала себя одинокой. Бесило, что нет своего личного пространства, что приходилось есть и надевать не то, что бы хотелось, а то, что давали. Я с нетерпением ждала, когда исполнится восемнадцать и у меня будет свой угол.
Вот только добрые наши воспитатели не научили нас жить за стенами детдома. Выпустили во взрослую жизнь, где  мы хотели всего и сразу. А ничего не получалось.
    Шить я так и не научилась. В принципе, я ничему не научилась. Я жить не научилась. И когда получила долгожданную свободу в собственной маленькой квартирке, не знала, что с этой свободой делать.

     Майя вела за руку сына и вспоминала, как пыталась устроиться на работу. Хотелось сидеть где-то в офисе, но без образования не брали даже в секретарши. Подъёмные  кончались, и она с ужасом думала, на что дальше жить.
     Тут-то и встретилась Ксюша, которая уже год жила самостоятельно и, судя по прикиду, весьма неплохо. Одно колье, блестевшее  в вырезе красивого платья, убеждало, что у этой девушки всё в порядке. Она пригласила подругу в гости. Майя и предположить не могла, что есть такие квартиры. Всё было подобрано по цвету: и обои, и мебель, и занавески. Телевизор в полстены блистал яркими красками. И Майе в  свои восемнадцать тоже хотелось так  жить. Всего и сразу.
      Ксюша осмотрела Майю с ног до головы:
     – Майка, ты же вполне ничего, вон глазищи какие, и фигурка-стройняшка. А подкраситься, бровки выщипать, одеться поприличнее, - цены тебе не будет.
     Майя ушла с пакетом, в котором загадочно шуршало шикарное платье. А ещё комплект дорогого белья в упаковке. Ксюша вполне могла себе позволить сделать такие подарки.
     –  Сходи, Майка, в бар ночной. Там много желающих  до тел юных девушек. Хоть узнаешь, как можно жить в этом мире. Даже если на миг, поверь, это того стоит, – поучала Ксюша. – Иначе проживёшь гордой, но бедной. И ничего в жизни не увидишь.

Из дневника Майи
     Я смотрела на Ксюшку с восхищением. Всего год прошёл, как она покинула нашу обитель, а жила, как принцесса. Я спросила, откуда такая квартира и шмотки, которые мне и не снились. Оказалось, она нашла «папика», что жаждал молодого тела. И плевать она хотела на всякую любовь, главное, хорошо жить – есть вкуснятину, одеваться красиво, цацки разные иметь, квартиру удобную, в путешествия ездить… Мне, конечно, не хотелось платить телом за все эти блага. Но больше никакого капитала у меня не было.
     – Ксюш, – спросила я, – но это же не навсегда? Потом он найдёт кого помоложе.
     – Я знаю, – она как-то странно улыбнулась. – Зато попробую то, о чём и мечтать не могла в детдоме, на вкус  красивую жизнь попробую. А потом, хоть потоп. Главное, не заморачивайся. Всё в этой жизни относительно.
Урока из Ксюшиных слов я не вынесла. Мечтала, дура, о любви. Зачем только книги читала? Видимо, чтобы горько обмануться.

      Небо  хмурилось всё больше. Майя торопилась: сейчас решение её было твёрдым. Но ведь всё может  быть. Или не может? Разве она могла предполагать, чем обернётся её  поход в ночной клуб? Она замедлила шаг. Вспышка воспоминания, которое пыталась забыть: импозантный мужчина, которого возомнила своим принцем, шампанское, икра, комплименты. И ведь поверила, что она вот такая звёздочка в  жизни этого мужчины. В машине было ещё  двое таких же «принцев». Они не церемонились. Она была для них игрушкой. Тот, первый, очень удивился:
     – Блин, она что, девственница? Как кровь-то отмыть с кожаных сидений?
     Этот  вопрос его волновал  больше всего. Поимели Майю все, успокаивая владельца машины, что кровь отмоют как-нибудь. В результате ей вручили объёмную пачку  денег и выкинули где-то на трассе.

Из дневника  Майи
     Как так получается, что одни люди никогда не позволят  себе подлости, а другие просто не ставят никаких барьеров? Что я сделала этим троим? Просто беззащитная девчонка, которую можно использовать ради своей похоти, потому что она не может оказать сопротивление. Эти трое явно были обеспеченными и могли позволить себе красоток в дорогих отелях. Но, видимо, приелось. Хотя бы денег не пожалели. Правда, я растерялась и  даже не знала, что с  этими деньгами делать, пока не поняла, что залетела.
Я была в ступоре. Делать аборт или рожать ребёнка неизвестно от кого? Долго размышляла. Наконец отправилась к врачу.
     – Говорю сразу, – полная женщина в белом халате, на лице которой я не увидела  даже крохи сочувствия, отрезала: – резус отрицательный, вполне возможно, что после аборта детей больше не будет. Решать тебе. Отец у  ребёнка есть?
     – Нет, – еле-еле выдохнула я. – Меня изнасиловали.
     – И что это вас всех насилуют? Записываю на  операцию.
     Как это говорится: расскажи о своих намерениях и рассмеши бога, кажется так. В общем, я рассмешила. Я сдавала анализы, вычёркивала дни в календаре до операции, торопила время, чтобы избавиться от этого греха. И буквально за пару дней до часа икс у  меня поднялась температура. Высокая. Я металась в бреду, звала кого-то на  помощь. Еле-еле доползла до соседки и там рухнула на  пол. Пришлось вызывать «скорую». Где-то подхватила воспаление лёгких. Ужасно, но сроки для аборта прошли. Я была в шоке: кому нужен ребёнок, родившийся в результате насилия? Кому нужна я с этим ребёнком?
     Спасибо домуправше – устроила меня дворником. Несмотря ни на что сын родился здоровым. Сначала я  смотрела на него с брезгливостью, хотела отказаться, оставить в роддоме. Уговорили покормить. Зачем согласилась? Жил бы  сейчас Максимка в какой-нибудь приёмной любящей  семье и горя не знал. Так нет же, проснулись материнские чувства. Какая никакая, а мать родная. И ещё. А вдруг бы не усыновили? Тогда детдом, и ещё один мальчишка без роду, без племени, который бы очень хотел знать, кто родители, что обрекли его на существование без корневой системы.

      Майя крепко держала сына за руку и шла всё медленнее и медленнее, видимо, что-то её ещё  удерживало от того шага, который она собиралась совершить. Было же в её жизни что-то хорошее. Хотя ей только казалось, что  это  было хорошее. А на самом деле и счастье оказалось миражом.
Он возник, как чёрт из табакерки, когда Майя махала своей метлой.
     – Какая прелесть! Такая красавица и с метлой? – он заливисто засмеялся и забрал метлу, начал подметать в два раза быстрее. – А вдруг да на этой метле улетишь…
     – Вы что? – попыталась отнять орудие производства.
     – А ничего. Сейчас мы быстренько всё уберём и сходим куда-нибудь посидеть. Пообщаемся.
     – Я не могу.  У меня ребёнок маленький, – как будто оправдывалась она, показывая на бутуза, игравшего в песочнице.
     – Тогда наберём вкусняшек и к тебе пойдём, – настаивал новый знакомый.

Из дневника Майи
      Я была счастлива. Возможно потому, что меня никогда не любили. Никогда. Никто. И когда Сомов называл меня своей малышкой, я просто таяла. Я была пластилином в его руках – лепи, что хочешь и как хочешь. А он и лепил. Моряк. Красавец. Любящий мужчина.
      Месяца не прошло, как пришёл с шикарным букетом и кольцом. Предложение руки и сердца мне? Я даже не раздумывала. У меня будет семья. Я всегда мечтала о семье, которой у меня никогда не было. Максимке уже исполнилось два годика, и он скоро спросил бы, где его папа. А Сомов обещал усыновить мальчонку. Я ничего не замечала. Разум был вовсе отключён. Ну что я должна была подумать, когда он принёс белое платье?
      Всё произошло слишком быстро: свадьба, усыновление, опека. Целых три месяца  я  была  счастлива,  любима и  любила сама.
      У меня не было подруг, я вообще не общительна. И вдруг, как казалось, такое счастье. Не устоять.

      Максимка замер, зачарованно глядя на красивого кота, который важно шествовал по двору. Майя тоже остановилась – Сомов, как этот кот, важный, красивый. Только коты не обманывают в отличие от мужчин. Боль в груди при этом воспоминании не давала вздохнуть.
      – Майка, жена моя любимая, что нам ютиться в твоей однушке? Мы же на Максимке не остановимся, правда? – кружил Сомов её по комнате. – Не хотел сразу тебе говорить, но я ведь в ипотеку квартиру взял, она в два раза больше. Не давали, пока я в холостяках ходил, а теперь у меня семья. Поедем, посмотришь, в каких хоромах жить будем. Одна комната наша, другая – детская.
     Майя продала свою квартиру за полтора миллиона рублей, чтобы Сомов мог внести половину стоимости ипотеки. Он тем временем занимался документами. Вскоре в её паспорте, который она даже заменить не успела, уже красовался штамп о новой прописке. Деньги за свою квартиру она отдала мужу, чтобы покрыть ипотеку.
      А потом… Что было потом, вспоминать не хотелось.

Из дневника Майи
      Три месяца счастья кончились. Думала, на время, оказалось – навсегда. Сомов сказал, что его вызывают на судно. Прощание было нежным, у него в глазах блестели слёзы, а я окаменела. Я уже представить не могла, как буду жить без него. Обещал позвонить, как только будет в зоне вай-фай. Я ждала его звонка, не расставаясь со смартфоном. Машинально готовила еду, играла с Максимкой, убиралась в квартире – жила машинально. В ожидании звонка от мужа. Прошло две недели тупого ожидания. Я никак не могла встряхнуться. Думала, что это самое страшное в жизни – не слышать голос любимого человека, не чувствовать его прикосновений, не видеть его глаз. Таких правдивых глаз, таких искренних слов, таких нежных прикосновений. Я принимала желаемое за действительность. Неужели это предначертано мне судьбой?

      Тучи сгущались. Их свинцовая мощь давила на Майю. Она подняла