Салливан.
- Меня – Элизабет Харман. Все зовут просто Бет.
«Так первый пункт выполнил», - сказал себя Эд, и продолжил опрос.
Прежде всего его интересовало, как долго она играет в шахматы и кто ее учил? И был буквально ошарашен ответом:
- Никто. Я играю сама с собой уже четыре года.
О таком Эд отродясь не слышал.
- Но если тебя никто не учил, как ты узнала правила и прочее?
- Из книги, - ответила она просто.
- Из самоучителя?
- Книга называется «Курс дебютов».
Эд пытался осмыслить полученную информацию. А Бет спохватилась.
- Вообще-то, как ходят фигуры мне показал наш жилец – мистер Хопкинс. Он снимал у нас комнату и играл сам с собой в шахматы. Я спросила его, что это за игра, и он рассказал мне. А потом он умер. Неожиданно. И книга досталась мне.
Эд не нашелся, что сказать. Может, тут надо было поахать, воскликнуть что-нибудь вроде «Вау! Да ты молодец!», но у самого Эда вдруг защемило сердце. И главное, непонятно отчего.
Он видел много ребят, которых привозили в клуб на машинах обеспеченные родители. Их учили за плату хорошие тренеры. В этих возможностях не было ничего плохого. Пусть будет как можно больше обеспеченных. Сам Эд был не из бедных, как и его родители, и родители жены… Но обеспеченность должна накладывать определенные обязательства. По крайней мере так говорил им в годы школьной юности протестантский священник. Раз Бог благоволил к ним, они должны ответить ему усердием в делах, доказывая, что Его милость не напрасна, и Его виды на них оправдаются. И Эд был полностью согласен с такой трактовкой бытия божия независимо верил ли он в Бога или нет. Но…
Если следовать логике пастора, то ни на Бет, ни на ее родителей не спускалась божья благодать, несмотря на это она шла путем, который был не под силу многим из тех, кто садился за шахматы, обеспеченные материальным и небесным капиталом.
Эд теперь знал, что будет помогать девочке бесплатно, и приложит все силы, мобилизует все свои возможности, чтобы ввести ее в высокий мир шахмат. А там… как высшие силы рассудят с их взвешенным подходом.
_______
Когда они подъехали к большому многоквартирному дому, где жила семья Бет, было все решено. Они договорились, что Эд завтра в пол-девятого утра заедет за ней, и они в оставшееся до турнира время подготовятся к следующей партии.
Зато на обратном пути Эд пытался проанализировать случившееся. Да, Бет – одаренный и перспективный игрок. А что еще? Есть еще что-то и это «что-то» смущало Эда. Но что именно он понять не мог. Или не хотел пока осознавать…
Домой не хотелось, и Эд подрулил к набережной. Широкая река вот уже тысячи лет спокойно несла свои воды мимо этих берегов, наблюдая, как менялся окружающий ландшафт. Как зверей, приходящих на водопой, сменили люди. Как они разводили костры, делали лодки и хижины, чтобы угнездиться здесь навсегда. И, наконец, принялись возводить большие дома и бетонировать ее откосы, думая, что это навечно. Но река знала, что пройдет какая-нибудь тысяча лет и на ее берегах начнется иная жизнь, чтобы ее сменило нечто другое…
Возможно, эти мысли не посетили бы Эда, если б по набережной, гремя колокольчиками, и не завывая в такт, не проследовала группа кришнаитов в оранжевых одеяниях. Эд не имел четкого понятия об их вероучении и религиях Индии вообще. Но их культура расцвела в эпоху, когда белых не было в Америке по той простой причине, что они влачили полудикое существование в лесных дебрях Европы. И вот теперь поклонники индийских богов добрались до далекого континента, чтобы поведать открывшиеся еще в древности их народам тайны. Только никому их тайны здесь были не интересны. Хватает своих забот, и своей веры - в Прогресс, например. Вот и Эду надо было дожить до утра, чтобы вернуться за Бет…
________
Раннее утро они провели за разбором вариантов возможного противодействия очередному сопернику. Но Эд понимал, что противодействовать Самуэлю Голтбергу Бет пока не сможет. Слишком велика разница в мастерстве.
- Даже если проиграешь – не расстраивайся, - говорил Эд. – Главное учиться. А поучиться у Самуэля есть чему. Он отлично разыгрывает дебюты. И силен в миттельшпиле. Не упускает у противника ни единого промаха в построении фигур. Он слаб лишь в эндшпиле, но до него надо дожить, а ты сама пока не знаешь теорию в этом разделе.
И добавил:
- После партии не уходи, мы ее разберем, а потом я отвезу тебя домой.
Бет кивнула.
Чуда и впрямь не произошло. Бет проиграла. Зато потом они обстоятельно вдвоем разбирали партию. Сидели бок о бок, плечо к плечу и переставляли фигуры за доской, ища лучшие продолжения. И были счастливы.
________
В доме Эда давно все стало ритуалом. Ужин всей семьей, чтение перед сном, сам сон на отдельных кроватях, пробуждение с последующим завтраком. Детям – Эмме и Гарри – на этот раз не нужно было идти в школу, потому не требовалось подгонять их. Завтрак прошел чинно с набором давно известных реплик («Эмма – не вертись», «Гарри, ешь что дают», «Ты не хочешь добавки, дорогой?»). Обычно Эд сидел спокойно, завтракал спокойно и просматривал газетные новости с полным спокойствием давно отлаженного часового механизма. На этот раз его гложела неуемность. Он не мог подобрать другого слова к своему состоянию. Хотелось поскорее идти, может, даже бежать, но двигаться к цели… Что за цель? Вся фишка была в том, что цели не было! Не считать же целью встречу с Бет? Встреча как встреча: надо было поработать с перспективной шахматистской, посидеть с ней над теорией. Он тренировал многих новичков. Дело было известное – показать лучшие ходы, раскрыть техническую сторону магии древней игры. Рассказать по ходу, что шахматы – это имитация войны и политики; тренажер стратегического мышления, ставший, однако, развлечением для миллионов простых людей.
В пол-девятого он стоял у дома Бет. Прошло двадцать минут – она не выходила. «Наверное, надоел ей со своей теорией… А может, и я сам», - подумал Эд.
Уезжать?
Он решил подождать еще пятнадцать минут.
Она выскочила неожиданно, когда Эд уже собирался заводить мотор. Он едва успел открыть ей дверь, как Бет заскочила в машину, будто в уходящий автобус.
- Извините, мистер Салливан…
Салливан же улыбался.
- Пустяки. Женщина может опаздывать на свидание, мужчина – нет!
Разворачивая машину, он не увидел, что за взгляд бросила на него Бет при слове «свидание».
________
Шахматы для него являлись главным увлечением жизни, и он с пониманием откликался на увлечение ими других. Потому и приехал в третий раз, чтобы продолжить работу с Бет.
- После турнира полагается проанализировать партии с целью понять свои сильные и слабые стороны, - объяснял Эд. – Сильные - чтобы продолжать наращивать свои возможности, слабые – чтобы ликвидировать их. Промежуточные турниры, вроде нашего, для того и проводятся. А впереди куда более серьезные соревнования. Кстати, через месяц в Колорадо-Спрингс проходит межштатный турнир для молодых игроков – до 18 лет. Там тебе самое место.
Через месяц... Целый месяц вместе!
Прежде всего, они засели за дебюты. Рассматривали, как их развертывать, играя белыми фигурами, и какую контригру вести, - черными. Дело облегчалось тем, что Бет уже знала многие дебюты, но знать все дебюты (а их множество) и не требовалось. В ходу у шахматистов было всего несколько популярных, остальные считались либо устаревшими, либо чересчур экзотическими, чтобы рисковать на турнирах.
Но дебюты – лишь половина дела. Примерно через шесть-семь ходов игроки вступали в область миттельшпиля – «середины игры». Там вариантов становилось такое множество, что требовались многие годы, чтобы запомнить основные ответвления. И лучшим подспорьем для этого были реальные партии по-настоящему сильных игроков, прежде всего чемпионов мира.
В эти летние дни они разбирали по нескольку партий и анализировали по одному дебюту. А также осваивали психологические нюансы игры. Например, оценивать реактивность противника. Сангвиник, а тем более холерик любят ходить быстро. В этом случае нужно искусственно задерживать свой ход, особенно очевидный, чтобы соперника начало снедать нетерпение. Чем оно больше, тем выше вероятность, что тот совершит ошибку.
Но они также гуляли, ходили в закусочные и болтали, болтали… Говорили о чем угодно: о шахматах и погоде, о ее школе и его работе, о прочитанных книгах и преимуществах той или иной еды.
Бет приходила домой озаренная, буквально светящаяся и мать смотрела на нее с каждым разом все пристальнее и неодобрительней. Отцу же было наплевать. Вечно выпивавший, он приходил домой поздно, неизменно задерживаясь после работы с собутыльниками. Иногда мать спрашивала: чем она занимается с мистером Салливаном? И Бет неизменно говорила правду: шахматами.
- И только? – как-то спросила мать, чем привела Бет в недоумение: а чем же еще?
И это было так… и не так.
Однажды Эд повез ее себе домой. Бет испугалась.
- Зачем? Почему не в клуб?
- Нужно заниматься не только шахматами, но и другими видами спорта. Физические кондиции для шахматиста не менее важны, чем для любого другого спортсмена. Один древний греческий ученый изрек истину: «В здоровом теле – здоровый дух!» Для шахматиста очень важен здоровый дух, но представь, как тому будет неуютно в слабом теле. Кто же захочет жить в доме с дырявой крышей и гнилыми полами? Тогда дух сбежит…
Бет была полностью согласная с рассуждениями грека и своего тренера, но оказаться перед лицом всего семейства мистера Салливана – совсем другое. Однако сколько ни паникуй, но машина уже подъезжала к дому.
Бет впервые в жизни оказалась в отдельном коттедже, без соседей за стеной, где шум производили только сами хозяевам дома.
Ее провели в столовую. И она увидела большую комнату, чуть ли не в половину их квартиры. Ее усадили за большущий стол, уставленный блюдами с разной снедью. Еды было столько, сколько они не съедали втроем за весь день. Но сначала ее представили семейству.
Жена Эда. Тоже высокая, худощавая, как Эд. У нее было приветливое лицо, и она улыбалась искренне, без всякой натяжки. Бет быстро оглядела ее прическу (явно сделана в парикмахерской), платье, которое было в разы дороже любого платья матери, и ухоженные руки с маникюром. Она была красива. Намного красивей Бет. Настоящая леди из фильмов.
Дочери было почти восемнадцать и она заканчивала школу. Вся в родителей: такая же высокая красивая, ухоженная, с некоторым удивлением осмотрела Бет. Она явно представляла себе шахматистку взрослее, а не такого цыпленка. Осмотрела и – потеряла к Бет интерес. Зато сын взял над ней шефство и стал показывать, что тут да как, и рассказывать о себе, задавая вопросы и ей. Они поговорили о своих школах, сравнили учителей и свою загруженность домашними работами.
Бет он понравился. Свойский парень. Да и разница в возрасте была года в три.
За обедом Бет ела мало, стараясь не уронить крошку или расплескать какао. Похоже Эд это понимал, и сел рядом, загораживал ее от других.
А потом они пошли играть в соккер на лужайке за домом. Надо было закатить мяч в ворота. Они представляли собой две параллельные жерди. В воротах стоял Эд, а ребята старались, обыграть друг друга и запихнуть мяч мимо вратаря. Бет вскоре забылась и смеялась и толкалась не меньше Эммы и
