Завещание старой балерины.

позвонили. Я просто места себе не нахожу. Фаечки второй день нет дома. Я надеялась, что она посидит со мной, мне так плохо, - жаловалась она слезливым голосом.
  - Сразу видно, Надин, что Вы плохо спали. Вы забываете, что Фаечка – молодая женщина, и в ней кипят нормальные для её возраста жизненные страсти. И потом с первого взгляда видно, что она влюблена, причём чувство это взаимное. Нет, нет, мои глаза меня не обманывают... – В трубке было слышно, как она затянулась сигаретой, - Ах, Надин, как это замечательно было бы - погулять на свадьбе! Забудьте Ваши хвори, сейчас я зайду за Вами, или ещё лучше – мы встретимся на углу у цветочного киоска и погуляем. Свежий воздух пойдёт Вам на пользу. Договорились?
  Надежда Андреевна согласилась, а Софья Васильевна, повесив трубку, недоуменно пожала плечами:
  - С какой стати Фаечка должна с ней сидеть? Сиделка она что ли? Вечно эта Надин со своими капризами.


  Прогулявшись по городу и проведав старую сослуживицу Софьи Васильевны, Надежда Андреевна вернулась домой.
  Прежде чем открыть свою дверь, она позвонила к Фаечке. За дверью ей слышались какие-то звуки, но никто не открывал. Надежда Андреевна позвонила ещё раз настойчивее. Послышался голос Фаечки, она кричала из ванной комнаты:
  - Подождите, я сейчас выйду!
  Надежда Андреевна обрадовалась. Она на цыпочках отошла к своей двери, бесшумно отворила её и скрылась.
  Через минуту Фаечка вся распаренная открыла дверь. С волос её капала вода, щёки пылали. Она стояла перед дверью босая, в махровом халате.
  - Может показалось? – сама себя спросила девушка и закрыла дверь.
 
  Надежда Андреевна стояла со своей стороны под дверью и слушала. Сердце её радостно подпрыгивало. Она была довольна, что её маленькая месть удалась.
  Подогрев свой обед она впервые за два дня с аппетитом поела. Примерно через час зашла Фаечка. Старуха была уже насторена благодушно, но всё же решила попенять девушке:
  - Ну, наконец-то, деточка. Я так беспокоилась за Вас. Я и вчера и сегодня Вам звонила, а Вас всё нет и нет...
  - Так это Вы звонили недавно, спосила Фаечка с облегчением. Она подумала, что зачем-то снова приезжал Олег. Он постоянно делал какие-то неожиданные шаги.
  - Нет, нет. Я звонила утром, - легко солгала Надежда Андреевна.
  - Как Вы провели выходные? – вежливо спросила Фаечка.
  - Ужасно. Вы знаете, я вчера чуть не умерла. Да, да... Так вдруг схватило сердце. Ах, деточка, я целый день проплакала. Всё думаю, ну почему я всегда одна. Ни одной родной души рядом. Я знаю, сама виновата, нужно было вовремя детей рожать. Что уж теперь об этом говорить... – Она картинно приложила платочек ко рту, словно опасаясь, что её внутренние страдания перейдут в видимые рыданья. Видит Бог, в Надежде Андреевне действительно погиб талант трагической актрисы, так безутешно она покачала головой и склонила её на грудь.
  Фаечке стало совестно, что всё это время она была так безудержно счастлива. Она думала, что весь мир радовался вместе с ней. А оказалось, что близкий ей человек был так печален и страдал в одиночестве. Фаечка была натурой чувствительной. Она заморгала своими большими глазами, в которых уже заблестели слёзы, и не придумав ничего лучшего вдруг спросила:
  - Ну так что же Вы Софье Васильевне не позвонили. Она бы непременно пришла. Вы же такие близкие подруги. Софья Васильевна замечательная женщина, она обязательно бы побыла с Вами, - горячо говорила Фаечка, при этом и саму себя убеждая, что это был бы наилучший выход. Тут она заметила, что выражение лица Надежды Андреевны стало меняться. Из доброй интеллигентной старушки с неясным выражением глаз, так как они были скрыты толстыми стёклами очков, она превратилась в язвительную фурию. Уголки её рта с остатками губной помады сползли вниз, все морщинки и мешочки покраснели, кулачок с платочком сжался и лёг на грудь, другой рукой Надежда Андреевна оперлась на стол.
  - Ах, Софья Васильевна? Да, да, Вы правы... Только я не Софье Васильевне всё завещаю, а Вам. Ваше будущее я хочу обеспечить... – и уже перейдя на визгливый крик, продолжила, - Я в конце концов имею право требовать уважения к себе. А Вы шляетесь неизвестно где по два дня кряду. Вам бы было конечно лучше, если бы я сдохла здесь как можно скорее! – Надежда Андреевна вошла в роль и ей стало  действительно так жаль себя, что она заплакала.
  Сказать что Фаечка была ошеломлена – будет недостаточно. Она могла ожидать чего угодно, любого разговора, но не таких беззастенчивых упрёков. Разве она не свободный человек? Разве не вольна она в своих поступках? В который раз уже она задавала себе эти вопросы.
  - Простите меня пожалуйста, Надежда Андреевна, однако я не предполагала, что должна отчитываться перед Вами. Вы не ставили мне никаких условий, и вообще это была Ваша инициатива, за что я Вам бесконечно благодарна... – она не успела закончить свою мысль, так как Надежда Андреевна её перебила.
  - Да, да. Именно о благодарности самое время поговорить, - то ли от слёз, то ли от возмущения тяжёлые очки Надежды Андреевны съехали на нос. Она поправила их и со вздохом продолжила, но уже не так громко – Вы очень вовремя вспомнили это слово, деточка.
  Фаечка была растеряна:
  - Я не совсем понимаю. Благодарность какого рода Вы имеете в виду? – Она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Напряжение нескольких последних дней сказывалось, её нервы были на пределе.
  Надежда Андреевна заметила, что достигла своей цели. Она уже вдоволь натешилась Фаечкиной растерянностью, видела полные слёз глаза, пылающие щёки и была довольна. Про себя она почти смеялась и думала:
  -То ли  ещё будет. По одной половице станешь у меня ходить. – Вдруг ей пришло в голову гениальное, как ей представлялось, решение. – Знаете, деточка, Вам придётся выбирать. Либо Ваш любовник, либо я. Только помните, что с ним ещё не известно, что Вас ждёт. А я дам Вам всё. Правда, придётся некоторое время подождать... - Она помолчала. – Я не настаиваю на немедленном ответе. Вы, конечно, можете подумать. При любом Вашем решении мы останемся друзьями, изменится лишь известное Вам условие. Я надеюсь, Вы будете благоразумны, деточка.
  Надежде Андреевне представлялось, что она стоит на сцене театра в роли вдовствующей императрицы или что-то около того. Надо ли добавлять, как она была собой довольна...

  Когда Фаечка ушла к себе, старуха снова продумала весь разговор и поняла, что наговорила много лишнего.
  - Не дай Бог, она ещё Софе расскажет что-нибудь. Нет, нет, нет... – Она мурлыкала себе под нос, размышляя, как бы исправить положение. Вообще-то она была почти уверена, что Фаечка будет молчать, но на всякий случай решила сыграть «Вабанк».


                                                  *      *      *


  Вернувшись к себе, Фаечка в первую очередь пошла в ванную комнату и умылась холодной водой, так как лицо её пылало. Это подействовало отрезвляюще. Мысли девушки приобрели определённость. Она могла рассуждать. Вокруг всё было как всегда: со стен смотрел улыбающийся Филя, Машка тёрлась тёплым боком о Фаечкины ноги, мама смеялась с фотографии на тумбочке.
  - Точно, позвоню маме, - подумала девушка, - что-то она мне уже неделю не звонила. Ну, что я за дочь!? Может она там заболела. А я тут какие-то дурацкие разговоры с чужой бабкой веду. – Фаечка обрадовалась тому, что можно отвлечся от своих проблем, и набрала номер в Питере. После пятого звонка ей стало ясно, что никого нет дома. На всякий случай она повторила звонок, но результат был тот же.
  - Вот так. Не только Вы оказываетесь в трудные минуты одна, - сказала Фаечка и посмотрела в сторону соседской квартиры. Она стала ходить от окна к дивану и обратно. Так ей лучше думалось. Фаечка была девушкой практичной и чувства здравого смысла никогда не теряла. Она решила проанализировать ситуацию. Тут вдруг ей вспомнился давешний сон с головой Надежды Андреевны.
  - Да, сон-то в руку был, - подумалось ей, - зайчик волком оказался...
  Итак, Олег. С ним она не хотела расставаться ни при каких обстоятельствах. В одном старуха права – то, что между ними происходит, это всё ещё, как говорится, вилами по воде..., это всё воздушные замки. А, как гласит народная мудрость: «Сами по себе воздушные замки невесомы, но как же тяжелы их обломки!» Она не желала никаких обломков, ей хотелось, чтобы Олег был с ней всегда. Мысль о том, в какой роли он должен присутствовать в её жизни, ещё не оформилась, но все свои будущие шаги и поступки она подсознательно уже связала с ним. В Фаечкиной жизни ещё не было мужчины, которому она хотела бы отдаться вся целиком, со своими чувствами, мыслями, заботами. Олег занял собой всё её мысленное пространство.
  - Вот надо ж так случиться, - думала девушка, - всё в одно время – и Олег, и бабка со своим завещанием. Ну, как-то бы постепенно что ли... – она остановилась и в раздумье потёрла тыльной стороной ладони подбородок. – Может с Олегом поговорить? Ах, нет, он обидится. Скажет: «Ты ещё и раздумываешь!» Да, раздумываю. Тут есть над чем подумать. У бабки там в сундуке такое, что и без домика под Одессой на всю жизнь хватило бы.


  Фаечка промучилась весь вечер. Встречаться с Олегом тайно от старухи не получится, так как в этом случае она должна будет всё ему расскахать. Но и потерять возможность таким образом обеспечить свою будущую жизнь она тоже не хотела. Тем более, как стало ясно за последние сто лет, идея коммунизма оказалась несостоятельной. Поэтому старухино наследство было кстати. Фаечке вдруг пришло в голову, что если Судьба дала ей всё одновременно, значит нужно принять оба предложения, только необходимо найти способ всё совместить. Способов-то как раз было немного. Короче, выбирать не из чего. Один из них сразу предстал перед Фаечкиным мысленным взором. Она вообразила старухины похороны. Отчего болезная преставилась было неясно, но в результате...
  Она увидела себя в чёрном, заботливой рукой поправляющую ленту на венке, а на ленте надпись: «Спи спокойно, дорогая благодетельница». Потом она вообразила, как после похорон нотариус зачитывает завещание. Она единственная наследница старой балерины...
  Тут мысли Фаечки как-то смешались. Она вспомнила, как днём они с Олегом катались на лыжах. В лесу снег ещё не подтаял, лыжня была хорошая. Ах, как она веселилавь сегодня. Когда она думала об Олеге, губы её самопроизвольно растягивались в мечтательную улыбку, дыхание учащалось или вовсе замирало.
  Ещё один способ – встречаться с Олегом тайно – она уже отвергла. Из этого ничего не выйдет. Оставался лишь один способ – попробовать поговорить со старухой по-хорошему. Кто бы мог помочь в этом? Ах, да, Софья Васильевна. Фаечка обрадовалась найденному решению и наметила в ближайшее время, то есть завтра-послезавтра поговорить с Софьей Васильевной. Старуха дала сроку неделю. Ну, что ж, попробуем её как-нибудь уболтать. С этими мирными мыслями Фаечка отправилась спать.

                                       
                                                  *    *    *

  Что касается Надежды Андреевны, то она тоже не сидела сложа руки.
  - Добрый вечер, Софа, - сказала она тусклым голосом, когда та после долгого молчания подняла трубку. – Я Вас от чего-то отвлекла?
  - Нет, нет, Надин, всё в порядке. Я просто