глянув на соседа по апартаментам, трёхмесячного поросёнка Борьку. Собственно, Борьке эта краля тоже была до фонаря. Сдав мне козу, маманя поспешила домой за питьём для неё.
– Как звать-то эту? – успел я крикнуть вослед и ткнуть пальцем в мохнатую рогатую мордочку.
– Ой, Серёжа, я и не спросила... Будем звать, ну хоть Дуськой.– сказала она и позвала – «Дуся, Дуся, Дуся»!
Коза недоуменно на неё глянула и продолжила жевать сено. Мать махнула рукой и ушла в дом. А я вспомнил нашего Котофея, у которого тоже не было родного имени, а откликался он только на нейтральное, Котофей.
– Ну, здравствуй КОзя, с приездом тебя! – сказал ей ласково.
Хотел назвать Козява, но ограничился КОзей. Животное повернулось ко мне мордочкой и заблеяло: «бе-е-е... ме-е-е». Контакт был установлен. Я прикрыл двери конюшни и полез спать к себе на сеновал.
С неделю постоялица привыкала к новому месту, гуляла по двору и возвращалась пожевать сена или попить приготовленное мамкой пойло.
Судя по всему, козе у нас понравилось, вроде и место своё запомнила. Мать решила попробовать отвести её в стадо с домашними животными: коровами, овцами, козами, телятами...
Вот тут-то мама и поняла значение – домашняя. Эта коза никогда не паслась со стадом и ей это стадо было совсем не нужно. Смешно было смотреть, как мать пыталась отвести козу к месту сбора, подманивая её корочкой хлебца. Мамка её подзывала: «Дуся - Дуся», а Дусе было по фиг, она реагировала только на хлеб и семенила за маманей, пока видела его в руке. Что эта бекалка-мекалка откликается на имя КОзя, я мамке решил пока не говорить. Пусть знает, какое горюшко себе нажила. Потом по секрету ей скажу... за рубль.
А пока КОзя плелась за корочкой к стаду, но стоило мамке развернуться домой, коза уже семенила за ней на небольшом расстоянии. Бывало, что и вперёд хозяйки прибегала к воротам нашего дома и пощипывала травку на лужайке перед воротами. Это натолкнуло мать на мысль пасти её на огромном пустыре перед нашим домом, привязывая её верёвкой к колышку вбитому на участке с хорошей травой.
Честь отводить её на пустырь выпала мне. Да и ладно. КОзюшка наша мне нравилась всё больше и больше, и я не считал зазорным выдрать у неё репьи, или просто расчесать спутанную шерсть, а когда и просто ей что-то говорить, не сюсюкая, а по-хозяйски... заботливо и в меру строго. КОзя безоговорочно стала меня признавать. Мамка и доить её хотела мне поручить, но тут я упёрся.
– За титьки дёргай сама свою Дуську, тут я вам не помощник.– сказал твёрдо.
Получил подзатыльник и тут же– компенсацию за него, в виде пары рублёвых купюр.
В общем, дояра из меня сделать не получилось, а вывести животину попастись на поляне – всегда пожалуйста.
Это происходило так – я открывал двери конюшни, коза подходила ко мне, я привязывал один конец верёвки за шею, а моток вешал ей на рога, как бы говоря: «Мадам, вы вольны в выборе участка пощипать травку». Мы выходили за ограду, и через пять-десять минут я вбивал топориком колышек там, где «мадам» останавливалась и приценивалась, чем тут можно отобедать.
– Не скучай, приду не скоро. – говорил я козе и направлялся по своим делам.
С выпаса забирала её чаще всего маманя. Поила, мыла теплой водой вымя, смазывала его чуть сливочным маслом и начинала «дергать за титьки», присев на маленькую скамейку.
Молоко у козы было по оценкам специалистов (соседок) высшего качества, а мне оно не нравилось, я предпочитал хоть магазинное или от соседей, но... коровье. Козье молоко очень любила моя сестра Зина – она его покупала в городе на Шарташском рынке, от которого жила не так далеко, четыре остановки на автобусе. А теперь стала почаще наведываться к маме, да и мать была радёшенька.
Однажды я проявил оплошность, будучи чем-то занят – выпустил козу во двор, а за верёвку не привязал. Та, предоставленной свободой воспользовалась по-своему – вскарабкалась на поленницу дров в том месте, где они были выбраны и смотрелись крутой горкой.
– Серёжка! Беги сюда! – прибежал я на крик мамки.
И тут увидел козу, стоящую на поленнице дров, в гордой позе, как горная серна. КОзя высматривала, чем можно поживиться за забором в саду у Балиных. Я посоветовал мамке бежать в сад к соседям и встать в их огороде у забора.
– Мама, тебя Дуська забоится и прыгать к ним в огород не станет. А то все ноги переломает.– сказал я ей скороговоркой.
Мамаша засеменила к Балиным в сад, а я подошёл поближе к дровам, встал в метре от поленницы и укоризненно проговорил:
– Козя-дерезя, к соседям низзяяаа!
Она виновато на меня смотрела и не знала, что делать. А я... возьми да и скомандуй строго: «К ноге»!
И хлопнул по своей ноге ладошкой. Команда была выполнена мгновенно. Наша КОзя, не раздумывая, сиганула с двухметровой высоты и встала, как вкопанная, рядом со мной.
Вернулась мать. Ругать свою Дусю не стала, опустилась на корточки и начала ласково поглаживать её по спине. А я сходил в наш сад-огород, вырвал несколько морковок, вымыл в бочке с водой и принёс их нашей скалолазке.
– Дуська лучше откликается на имя КОзя, – подсказал я мамке не за рубль, а просто так, бесплатно.
В стадо мы решили КОзю больше не отводить, корма ей хватало и на пустыре, ведь домашняя всё-таки скотинка. А вскоре она окотилась тремя козлятками, а я так ждал, что будет, как в сказке, «Коза и семеро козлят».
Машина въехала во двор задом до самого сарая, и двое веселых парней быстро закинули на сеновал душистое сено, я лишь помогал укладывать его вглубь. Денег с мамки не взяли ни копейки, мол, Аннушка за всё уже заплатила.
Я подмел во дворе метлой рассыпанное сено и бросил Борьке на подстилку.
Выводить семейство пастись на пустырь мы не рискнули – маленьким козлятам Дашке, Макарке и Прошке, необходимо было окрепнуть сначала. Мать-героиня усиленно питалась из яслей свежим сеном вперемежку со старым, то свежей травой, мною накошенной.
Днём двери в конюшню были открыты, и козлята носились по ограде, не забывая покормиться молочком у мамки, тыкая мордочками в живую «молочную кухню». Я притащил в тенёк старенькую раскладушку, постелил газету на землю, на неё положил книгу и стал читать, посматривая на резвящихся козлят. Вдруг на мою голую спину заскочил один козленок, другой его столкнул и утвердился на спине... И третий вступил в игру – их копытца больно врезались в кожу, но я терпел. Это очень напоминало наши зимние игры – занял высоту, а тебя... рраз... и столкнули. Я корчился от смеха и от боли, но был рад, что участвую в игре козлят.
Суягная* - беременная.
Продолжение следует.
