Пришла осень с тёмными и мокрыми вечерами. Начались занятия в школе – в сырую погоду не погуляешь. Сидели по домам и учили уроки, или, в лучшем случае, читали книги – это было куда интереснее извлечения корней и «гипотенуз в квадрате». Мы с мамкой читали запоем, карточка в библиотеку у нас была одна, семейная, как правило, ходил я. Маманя любила исторические романы, а я... про войну.
Сколько перечитано... В библиотеке нас знали и уважали за бережное отношение к книгам. Часто мне перепадали книги из «тумбочки», (кто ходил в библиотеку, тот знает это выражение – по блату). Когда библиотека переехала в новый Дом Культуры, та «тумбочка» переехала вместе с ней.
– Сергей, ты что, научился читать по диагонали? – пошутила библиотекарша.
Я не понял, что это значит, но утвердительно кивнул. Наверное, что слишком быстро читал.
Помимо исторических книг, маме она предлагала чувственные романы про любовь. Я тех книг не понимал – вздохи, охи, ахи, серенады под балконом... меня не увлекали. Я не мог себе представить, что ночью приду, допустим, к Ирке Ерёминой, устроюсь удобно под балконом и буду горланить про свою любовь к ней. Пфф!!!
Слегка отвлёкся. Хочу рассказать про тот памятный, даже очень памятный вечер.
Я сидел на кухне, разложив учебники на кухонном столе, чтобы набить себе цену. Топилась печка. Мамка что-то варила, изредка одобрительно посматривая в мою сторону. Ей нравилось, как усердно сын выполняет домашнее задание. А я... читал себе какую-то книгу, не из школьной программы. Идиллию вечера прервал громкий стук в дверь. Мать пошла открывать, боязливо шепча что-то про себя. Я вытащил сечку, (дальнюю родственницу нынешней мясорубки) ею рубили капусту или мясо в деревянном корыте. Накрыл её книгами.
В дом ввалился Бурдеев, отец Маши. Она года на три-четыре была старше меня, приветливая и умная девушка. Дядя Саша уставился на меня.
– Ты где был полчаса назад? – заорал он страшным голосом.
В его руке был свитый из толстой проволоки хлыст. Таким можно хребет у коня перебить, а он прибежал бить им меня, мелкого пацана...
Мамка метнулась к печи, выдернула ухват и чуть не снесла ему башку.
– Пошёл вон, мерзавец! А то зашибу, гнида ты такая! Думаешь, если у мальца отца нет, так я его в обиду дам? Дома он со мной все время был!
И ещё добавила таких слов, какие ни в одной книге не напечатаны. И тот, как ошпаренный, кинулся прочь. Мама выбежала за ним, но куда там... исчез в мокрой темноте. Заперла она на два запора ворота и зашла в дом. Ухват приставила к печке, взяла у меня из побелевших рук сечку и громко зарыдала.
На другой день соседка рассказала матери, что Бурдеев до нас стучался и к Поповым. Отозвался хозяин, отец Вовки, моего другана, который был старше меня на год.
– Кто там? – рыкнул дядя Коля.
– Николай! Это я, сосед. Твой Володя из дома не выходил минут двадцать назад? – спросил Бурдеев.
Дядя Коля узнал у домашних.
– Нет, не выходил! Но я сейчас выйду!!!– ответил он грозно.
Выхода его Бурдеев ждать не стал.
– Он направился к вам. – добавила тётя Маша Ахмедзянова, стоящая рядом. А что ребята сделали вчера? – спросила она.
Мамка пожала плечами.
– Мой с утра до вечера сидел дома, уроки делал, после ужина книжку читал. Не знаю, что тому в голову взбрело...
Тётя Маша согласно кивнула, а на другой день пришла и рассказала.
– Знала я, врать ты не станешь. Так и вышло, твой парень тут не при чём. Дочка Бурдеевых рассказала, что она у себя в комнате переодевалась и вдруг увидела лицо в окне. Испугалась, закричала отцу, что кто-то за ней подглядывает. Вот он и подхватился, но видно, долго собирался, так как никого не застал и побежал по домам выискивать. Может, к его Маруське под окно приходил жених «серенады петь»?
Да кто признается...
Извиняться к нам Бурдеев не явился, от матери моей шарахался в прямом смысле слова. По мере того, как подрастал я, стал и от меня держаться подальше.
Я подумал тогда: «А посмел бы он ворваться в наш дом, если бы мой отец жил с нами? Навряд ли».
Нарваться на кулак фронтовика – кишка тонка, сам-то не воевал. Но и против мамки моей струсил и больше никогда не решался выступать.
Со временем я адекватно и без эмоций прокрутил тот эпизод и признал, что отец Маруси действовал правильно. Мало ли какой извращенец мог там быть... Но бегать по домам с такой плетью – это перебор. А вдруг, это влюблённый жених был?
Вышла ли Маша замуж, не знаю, и как сложилась её личная жизнь, тоже не ведаю. Она уехала из совхоза, как закончила школу.
На фото - Литературный герой - Серёжа Токарев в детстве.
Продолжение следует
