У моей мамы, Таисьи Васильевны, из подруг верных была тётя Дуся Скрипкина, она жила с детьми – Лидой, Вовкой и Иришкой через дом от нас. Лида, старшая, вышла замуж за Сашу Ларионова, в школе они вместе учились. Любил он её за тонкие брови вразлёт, чёрные смоляные волосы и красивый голос – она хорошо пела на всех школьных концертах. Да кто знает, за что любят – за ВСЁ!
На заводе РТИ Лида была какой-то начальницей в спортивном обществе ДОСААФ. Брата и сестру любила и часто дарила им подарки. Иришке обычно покупала кукол, Вовке – конструкторы и пистолеты, а однажды привезла ему пневматическую винтовку,
– Пульки сам покупай. – сказала брату.
А что не купить – стоили они шестьдесят восемь копеек за четыреста штук и продавались свободно в охотничьем магазине. За ними они всегда ездили в город, недалеко от кинотеатра «Мир».
У Вовки был дружок с Полковой, (соседней улицы) Юрка Засыпкин. Вдвоём, набив карманы пульками, они рыскали по округе, искали во что бы популять. В кошек и собак не целились, даже в воробьёв стрелять рука не поднималась, а ворон рядом не водилось.
В общем... им быстро надоело изображать из себя «чингачгуков». А тут ещё Ирка своим оглушительным рёвом «выразила протест» за расстрелянных кукол. Пацаны ставили их раком в конце ограды, задирали подол и, прицелившись, пуляли. Попадали куклам в задницы, которые после точных и коварных выстрелов превращались в дуршлаг.
Винтовочку они почистили, смазали, как положено, и убрали с глаз в шкаф.
Что было парням от родителей за кукол, не знаю, но вся улица слышала Иркин рёв. Хорошо, что меня с ними не было – мамка отправила к отцу на Украину. В гостях у него, в его новой семье я только отъедался, ничего интересного со мной там не произошло. Отец при мне выпивал редко и в меру, сошёлся он с Федосьей, (Федорой) нерасписанные жили, взял её с ребёнком, девочкой Галей. Она была младше меня года на три или четыре, во мне души не чаяла, как хвостик повсюду бегала. А вот бабка у них оказалась злющая, как ведьма, старался быть от неё подальше и не попадаться на глаза.
В их жизнь я не вникал – живут и ладно.
Когда вернулся домой, немедля двинул к Вовке на предмет... пострелять из ружья. Повезло, что дома застал.
– Пострелять не дашь из винтовки? – спросил я.
– Дам, покупай пульки и стреляй, хоть весь день. – ответил Вовка.
Подошел Юрка, он слышал ответ Вовки. Мы переглянулись. Тот думал, что нам деньги не найти, а они у меня были, и немалые – батя, расставаясь, сунул мне в кармашек рубашки целый червонец, два раза по пять рублей.
– Не говори мамке – это тебе на день рождения.– сказал он.
Я кивнул, мы попрощались, и поезд «Харьков – Свердловск» повез меня домой, в родные края. Конечно, я понимал, что... матери пригодилась бы эта помощь, но... что с меня взять. Так отец сказал. Но, когда увидел, как она рада моему возвращению, одну пятёрку сразу отдал. Поделился. А другая половина мне нужна была на пульки.
Сгоняли мы за ними в Свердловск. На улице Фрунзе в охотничьем магазине купили – это от нас недалеко. Пока мы не представляли, во что стрелять. Друг знал, что в животину пулять не стану – жалостливый я шибко был, любил кошек и собак.
И вот.... отдал нам Вовка духовку.
– Желаю не мазать! Сначала вытрите ладом от смазки.
– А Лида не заругается, что отдал винтовку в другие руки, пусть и на время?– спросил я напоследок.
Володька отрицательно мотнул головой и добавил, что она списанная.
Я искренне поблагодарил его и понёс это «сокровище» домой. Выпросил у мамки немного старого тряпья, полез на сеновал и занялся делом – протёр, переломил, посмотрел нарезку на свет. Пока протирал да чистил, всё думал, как будем получать удовольствие от стрельбы.
Сначала решил выстрелить в осиное гнездо, висевшее метрах в пяти на балке. Попал. Осам это не понравилось... зажужжали и, думаю, могли бы догнать, если бы я не спрыгнул с сеновала и не побежал в дом.
Школа не подвела. Не та школа, куда надо было ходить учиться, а наша, пацанская, более увлекательная и местами даже опасная. Мы умели изготавливать оружие и стрелять из него, начиная с рогатки и, кончая поджигом.
Ушли с Юркой в лесок и в основном дырявили консервные банки. По стеклянным бутылкам не били. Пулек в кулёчке оставалось всего штук с полста, кончились быстро.
– Надо ехать ещё покупать. – сказал Юрке.
Вернулся домой и без особой надежды попросил:
– Мам, дай рубль, мне надо...
К моему удивлению мама денег не пожалела, дала и не спросила на что.
– Принеси только воды, Серёжа.
Я взял вёдра с коромыслом и пошёл на колонку, которую недавно поставили на Предельной. Вода в ней была не хуже, чем в колодце – вкусная и чистая, артезианская.
Принёс воду, переоделся в чистое и побежал на остановку. Медяки на проезд у меня были. Автобус подошёл, я заплатил в автоматическую кассу шесть копеек, выбрал удобное сидение и поехал в город. Касса была автоматическая – бросаешь денежку в щель, покрутишь круглую штуку, выползет билет, а отрывать надо самому. Были такие, кто смотрел на номер – счастливый или нет. Я смотреть не стал, счастья у меня было своего по горло.
Без проблем обзавёлся коробкой пулек и проделал путь в обратном направлении. На Южной только не повезло, наш двадцать шестой автобус «хвост показал», а их ходило мало. Целый час надо как-то убить. Отложил медяков на проезд, посчитал, сколько осталось сдачи – двадцать восемь копеек. Потопал в ту булочную, где всегда продавался вкуснейший белый хлеб. Круглая буханка именно за двадцать восемь копеек. Вскоре подошёл автобус и минут через двадцать меня уже встречала мамка.
Когда подал ей хлебушек, у неё как-то сразу потеплели глаза. Вышел на улицу. Через дорогу напротив дома стоял колодец, воду из которого брали только на полив, так как она попахивала чем-то тухлым. Сейчас из него набирал воду парень, приехавший в гости или насовсем, к Рыбкиным.
Был он какой-то битюжный, рослый, с постоянно улыбчивой «репой». Одно ведро уже стояло с водой на столике колодца, во второе он только начал заливать. Я подождал, пока управится и заметит меня – на человека с ружьём всегда обращают внимание. Я демонстративно переломил духовку и сделал вид, что вставил пульку, прицелился в ведро с водой и... стрельнул. Пётр с тревогой осмотрел ведро, признаков попадания не обнаружил.
– Мазила!!!– бросил презрительно.
Я не возражал
– Как зовут? – спросил я.
– Пётр.
– Сам-то попадёшь ли... через дорогу? – подначил его.
К нам в это время подошел «болельщик спортивной стрельбы по вёдрам», Дубинин Юрка, мой дружок. Он был старше меня года на три, тем не менее, мы были друзьями. Они поздоровались. Я протянул тому духовку.
– Заряди.– сказал Пётр – Я никогда из такой не стрелял.
Переломив винтовку, я зарядил. Снова протянул ему, он прицелился и выстрелил.
– Ура! Попал!!!– закричал он.
Но его довольное лицо стало как-то сразу меняться на грустно-озабоченное – из ведра тонкой струйкой текла вода. Он собственными руками испортил новое цинковое ведро...
– Дай я тоже стрельну!– попросил Юрка.
Сам зарядил и пальнул в то же ведро.
– Контрольный выстрел! – сказал он.
Из ведра текли две весёлые струйки.
Юрка подал мне пневматику.
– Выливай воду и пошли ко мне, запаяю, будет как новое.– сказал Юрка Петру.
Дубинин отец работал слесарем КИП и научил сына как пользоватся паяльником.
Выражение – «контрольный выстрел» прочно закрепилось в нашем лексиконе, а потом, думаю, и у различных спец.служб, и у современных писателей. Шучу, конечно.
Достал я дома тетрадку и циркулем начертил мишени, как в тире. Была у меня одна мыслишка – как заработать на стрельбе... Надо уметь отлично стрелять – всего ничего. Продолжил тренироваться, в точности стреляя по мишеням, а когда порвал их все, просто лупил по шляпке не до конца забитого гвоздя, вгоняя его в доску глубже и глубже.
Приходил Вовка Скрипкин, кстати, кличку он имел – «Скрипка-Музыка», а я – «Токарь», раз Токарев.
Вовка видел мои успехи в стрельбе.
– К армии готовишься?
– Ты чё? Мне до армии ещё четыре года.
И тогда я ввёл его в суть моей задумки–заработка за счет моей точной стрельбы.
– В тире по платным мишеням, максимальный приз – пять рублей. Соображаешь? – сказал я ему.
Всё-таки, возраст добавляет ума и рассудительности людям. Владимир был меня старше на два года.
– Серёга! – сказал он – Я съезжу с тобой в тир для поддержки. Один раз тебе позволят выиграть, но только один раз, по незнанию твоих способностей. Потом просто не пустят или морду набьют. Не только ты хотел так заработать, но и некоторые мужики-фронтовики пытались сорвать приз. Получалось выиграть только один раз, потом... били. Но всё равно ты молодец, я даже завидую – десять из десяти! Уважаю.
Винтовку я отдал на следующий день, предварительно тщательно вычистив и смазав. Отнёс и кулёк с оставшимися у меня пульками. Знал, что Вовка тоже начнет набивать руку в стрельбе, ему скоро в армию.
А у Иришки появились новые куклы – чтобы не сердилась за то, что друзья мои её кукол расстреляли.
Кстати, после школы я подался в ремеслуху, ГПТУ, и чтобы оправдать свою
кличку, выбрал специальность – токарь. Правда, «Токарем» меня никто больше не называл.
***
После того, как я отдал «малопульку» хозяину, Володьке Скрипкину, в моей жизни, ранее насыщенной, а теперь ставшей пустой до безобразия, наступил абсолютный вакуум. Жить стало скучно. «А пойду-ка по друзьям пройдусь, пока мамка не нашла мне какую-нибудь работу по дому».– подумал и пошёл.
С Колькой Григорьевым давно не виделся, наверно с неделю, если не больше, и потопал к нему. Их семья жила в новой квартире, в многоквартирном доме – родители работали в совхозе, да двое сыновей подрастали, вот им и выделили новое жильё, а развалюху, в которой они жили, снесли.
Крутанул механический звонок по часовой стрелке, дверь открыл отец Коляна, дядя Петя, или, как величали взрослые, Петро.
– Во, явился-не запылился... Нет дома Кольки, лётает где-то. – сказал ехидно.
Он как будто обрадовался, что я впустую потратил время.
– Дядь Петь, скажи Кольке, что я заходил... дело у меня к нему есть,– попросил я.
Того аж подбросило.
– Деловые какие, бляха муха. Ладно, передам.
Только отошел от двери, как нос к носу столкнулся с самим Коляном. Он нёс какой-то большой свёрток в руках. Мы поздоровались за руку.
– Чё тащишь-то? – поинтересовался я.
Колька не ответил.
– Батя трезвый? – задал встречный вопрос.
– Вроде, да.
Друг сплюнул на кафель и посмотрел на свой свёрток.
– Сегодня воскресенье, второй час дня, а он трезвый. Значит, злой. Опять займётся моим воспитанием. Пошли к тебе, – произнёс он с досадой – перекантуемся.
Моя мать воспитанием не злоупотребляла, против шерстки не гладила, Кольку уважала и всегда была рада его появлению у нас. По дороге друг поведал, что был на стройке, сегодня там выходной и сторожит дядька Сергей. Почему-то за глаза его все звали не иначе, как «сват». Почему – история умалчивает. Он был всегда рад компании ребят, если они вели себя спокойно. Дядька знал много разных историй, и ещё... у него не было левой руки. Тем не менее, на дежурство всегда приходил с ружьём 16-го калибра, курок был не взведён.
