День, хоть и незаметно, но ожидаемо превратился в вечер, и слава Богу. С делами княжескими и государственными на сегодня было покончено, значит можно и отдохнуть. Ну хотя бы снять с себя всю эту одёжу княжескую, больше на облачение для рыцарского коня похожую. Хоть и блестит и красивая вся, но дюже тяжёлая зараза, и неудобная. Можно переодеться в самую обыкновенную рубаху и такие же порты. Вместо сапог, которые почему–то постоянно жмут, сунуть ноги в самые обыкновенные полуваленки, по щиколотку обрезанные, мягкие и ноге удобные. Да и поужинать можно не так, как принято и чтобы всё красиво выглядело, а так, как нравится и хочется – где ложкой, а где и руками, всё равно никто не видит.
Ну а после этого можно и отдохнуть, на лежанке поваляться или книжку какую почитать. Вот только с книжками у князя неприятность получалась – возраст, он и есть возраст, а значит, зрение уже не той остроты, да и темновато в самых–самых личных княжеских покоях, ничего не поделаешь, вечер на дворе. Вот поэтому после сытного ужина князь предпочитал вообще ничего не делать и старался ни о чем не думать, а просто прилечь на лежанку, не было у него роскошной княжеской кровати, не любил, лежать и тихонечко подрёмывать, пока не уснёт.
Князь уже было и дремать начал, как в дверь опочивальни кто–то робко, как та мышь, скрестись начал.
– Ну, кто там? – недовольно крикнул князь. – Ни днём, ни ночью от вас покоя нет, бусурмане!
– Это я, князь–батюшка. – в приоткрытой двери появилась наглая физиономия Фролки. – Купца Малая до тебя привёл.
– Привёл, говоришь? – дремотное настроение как рукой сняло. – Веди давай. А сам разгони всех, кто поблизости шляется, скажи, я приказал, и неотлучно у дверей будь, смотри, чтобы не проник никто.
– Понял, князь–батюшка, всё исполню так, что довольным останешься. – ну не может этот подлец и слова сказать, чтобы не поскоморошничать.
Купец Малай представлял из себя мужчину чуть выше среднего роста и совсем без пуза, которым почему–то всех без исключения купцов наделяют. Был он строен, но стройность эта происходила не от постоянного занятия каким–нибудь там воинским искусством или ещё чем, а была природной, родителями даденной. Волосы Малая хоть и были подёрнуты сединой, но не сильно, поэтому почти с полной уверенностью можно было сказать, что лет ему где–то около сорока, ну во всяком случае, не более пятидесяти. Венчали же его наружность глаза, по молодому яркие и пронзительные. Такие глаза за одну секунду всё увидят, поймут и запомнят. Насчёт того, представлял ли купец Малай какой интерес для женщин, кроме финансового, разумеется не скажу, об этом у женщин надо спрашивать.
– Будь здрав, князь! – хоть и не громко, но твёрдо и уверенно, без заискиваний, произнёс купец Малай и поклонился князю, не до земли, как другие кланяются, а так, слегка.
– Здравствуй Малай, здравствуй. – на самом деле князь был доволен, что купец пришёл к нему, не сослался на занятость или болезнь какую. – Давненько мы с тобой не виделись. Как сам–то?
– Благодарю князь, хорошо, но хочется, чтобы было лучше. – Малай положил на лавку какой–то свёрток, не иначе чудо какое–нибудь заморское, в подарок принесённое. – Подарок это тебе, князь. Прими, не погнушайся.
– Спасибо, Малай, спасибо. – князь жестом пригласил Малая присесть на лавку, через стол. – Только знаешь, от вашего брата у меня столько этих подарков, что даже не знаю куда их девать, солить что ли?
– Это твоё дело, князь. – Малай присел на лавку. – Сам знаешь, наше дело купеческое, народ товаром обеспечивать и государям уважение выказывать. А как купец может своё уважение показать? Понятно как, подарок подарить.
– Ну ладно, ладно. Это я так. – князь пригласил к себе Малая не для того, чтобы выслушивать его взгляды на жизнь, потому и не поддержал тему его нелёгкой жизни, впрочем, как и любой другой.
Наверное догадались, таким образом князь с Малаем политесы разводили к беседе друг друга подготавливали. Всем известно и точно также, всем непонятно, для чего эти самые политесы нужны? Наверное всё–таки нужны, потому как без них ни один более–менее серьёзный разговор почему–то не обходится. Может это заклинания какие–то на удачу в том разговоре, вернее, на удачу в его последствиях? Кто его знает! Раз народ разводит политесы, значит для чего–то они нужны. Вот только в основном своём большинстве политесы эти выглядят, как расспросы о здоровье собеседника и его родных–близких, на которое спрашивающему в общем–то глубоко наплевать. Ну и прочая ерунда, от которой толку никакого, только время отнимает.
Князь же с купцом Малаем обходились без всей этой словесной чепухи, потому что знали друг друга, почитай лет пятнадцать. А если и политесничали, как сегодня, то совсем чуть–чуть и почти по делу, а не просто так.
***
– По делу звал, князь, или просто так, соскучился? – видите, закончились политесы.
– По делу Малай, по делу. Скучать по тебе мне некогда, сам знаешь.
– Знаю, князь, знаю. Говори тогда, что узнать хочешь?
Тут надо сказать, что князь и купец Малай за эти пятнадцать лет успели не только хорошо узнать друг друга, но и, если можно так сказать, подружиться. Вот только дружба ихняя, опять, если можно так сказать, была несколько необычной, хоть и привычной для большинства народонаселения.
Как они познакомились, сейчас наверное они и сами не смогут вспомнить, да и какая разница? Если взять купца Малая, то для него слова: дружба и выгода, ничем одно от другого не отличаются. Разумеется, князю об этом хорошо было известно, вот и предоставил он Малаю возможность торговать и покупать товар по всему своему княжеству и нисклечко пошлины за это с него не брал. Там ещё есть другие выгоды, Малаю князем предоставленные, но эта выгода, она самая главная, а что касаемо других, кому интересно, сами народ спрашивайте.
Малай же в свою очередь, поскольку постоянно из одного царства или княжества в другое путешествовал, почти всегда, как приезжал в князево княжество встречался с князем и подробно ему обо всём происходящем в других землях, рассказывал. Вот вам и дружба, думаете плохая? Конечно, князь мог бы пользоваться сведениями от своих послов и шпионов получаемые, но тут одна заковыка имеется, причём очень даже важная. Дело в том, что все эти послы, да шпионы, они у князя на службе находятся, с княжеских милостей кормятся, поэтому, и это вполне естественно, хотят своей службой произвести на князя хорошее впечатление. А как оно производится, это хорошее впечатление? Правильно, производится оно посредством предоставления в основном тех сведений о событиях, которые князем ожидаемы, а значит в первую очередь приятны. Малаю же никакого хорошего впечатления на князя производить не надо было – князь сам по себе, а Малай сам по себе и никто ни у кого на службе не состоит. Потому и сведения, от Малая полученные, всегда были достоверными, как приятные, так и неприятные.
Князь об этом прекрасно знал, потому и шёл на двойные расходы и убытки. Первыми расходами было то жалование и милости заодно, которые князь этим дармоедам выплачивал и которыми одаривал. А вторым расходом было то, что терпел князь от беспошлинной торговли Малая убытки, и кажись немалые. Но зато князь, сравнивая рассказы Малая и вести, от послов и шпионов полученные, имел возможность наблюдать картину, вокруг его княжества происходящую, целиком и с минимальными шансами на враньё. Как думаете, стоит это тех убытков, которые вынужден был терпеть князь? Я думаю, что стоит.
***
– Догадываюсь, князь, о ком узнать хочешь. – первым начала Малай. – Об Иване своём, Премудром.
– Верно догадываешься. Говорят, ты прямиком оттуда ко мне пожаловал?
– Кто говорит? – недовольно засопел Малай. Ну не любил он, когда о нем всякие слухи по земле бродили.
– Сам знаешь кто, народ. – усмехнулся князь, а сам подумал: «Ты хоть и купец знатный и всё такое, но супротив меня, букашка мелкая, поэтому знай своё место, тебе же лучше будет».
– Да уж, народу рты не позакрываешь и языки не поотрезаешь. Да и ладно, пусть говорят, от меня не убудет. – кажись опять начались политесы или же Малай собирался с мыслями, хотя с чего бы это ему с ними собираться? Будто бы изначально не знал, для чего князь к себе зовёт?
– Что тут скажешь? – Малай заёрзал на лавке.
– А что есть, то и говори, мне лишнего не надо.
– Сам я его не видел и с ним не разговаривал. Собирался сходить, поклониться, поздороваться, ну, как принято, сам знаешь. Даже человека своего в терем заслал, чтобы предупредить. Вот только с отказом мой человек вернулся. Сказал, что, это ему там сказали: занят, мол князь и принять меня не может. И ещё сказал, просили передать: пусть торгует твой хозяин как хочет и сколько хочет, что никаких препятствий с их стороны причиняться не будет.
– Ну а ты что?
– А что я? Сам знаешь, князь, моё дело купеческое, перво–наперво, народ товаром обеспечивать, а потом уже по князьям да царям ходить: кланяться, слова красивые говорить, да подарки дарить и всё такое. Не обижайся князь, но так оно и есть.
– А я и не обижаюсь. – усмехнулся князь. – Ты, Малай, забыл добавить ещё одно: в любом деле выгоду свою поиметь, или я неправ?
– Прав, князь. Ты всегда прав. Только вот что я тебе скажу: если дела свои купеческие и не только купеческие делаешь честно, без мухлежа и без какой–либо утайки, выгода, она всегда тебя найдёт и всегда будет при тебе присутствовать. Это к людям нечестным, как на руку, так и на язык, она, выгода, если и приходит в гости, то надолго не задерживается. А у людей честных она гостья постоянная.
– Ну да, ну да... – соглашаясь, закивал головой князь: «Это, Малай, ты честность с хитростью перепутал, не иначе. Ну да ладно, коли выгода от тебя имеется, путай дальше». – Сдаётся мне, Малай, не захотел тебя Иван видеть, потому как забоялся, что признаешь его. Ты же сколько раз его у меня видел?
– Не сказать, что много, но видел. – согласился Малай.
– Вот и я говорю. Значит, стесняется Иван, узнанным быть не хочет или боится чего...
– А чего ему, князь, бояться? Он себя такими головорезами окружил, что только и остаётся, охать, да ахать. Я двоих из них на лицо признал: это те самые, которые совсем недавно по местным лесам с купцов плату за безопасный проезд брали.
– Вот даже как! – засмеялся князь. – Ишь, чего удумали?! Молодцы! Иван, тоже молодец, хоть и сволочь, что таких на службу к себе заполучил. А с оплатой за проезд что, продолжают брать?
– Нет, князь, как будто веником подмёл кто. Вообще никого, и разбойников никаких не видно, и не слышно.
– Молодец Иван, молодец. – получилось так, что даже против своей воли, князь всё–таки гордился Иваном, которого считал не только своим слугой, но и учеником, и, увы, не мог этого скрыть, а может и не хотел. – Ладно. Что там у него ещё происходит?
– А что происходит? Порядок в городе навёл, в смысле всякие там грязь и мусор заставил вывезти и впредь приказал жителям улицы около своих домов в чистоте держать. Старших на это дело назначил. А тех кто ослушается, обещал карать нещадно.
– Ишь ты?! – на этот раз князь удивился по–настоящему, не показушно. – Оказывается у Ваньки есть чему поучиться? Вот бы не подумал! Слушай, Малай, говорят, он городского голову выпорол?
– Было такое князь.
