Военная редакция. Особенности.

Чубунов в принципе не мог прикрывать спецназовцев, опытных и умелых бойцов. В принципе не мог быть старшим боевого охранения, как это утверждает Личман.
Почему?
Все очень просто. Чубунов не вполне понимает, с какой стороны подойти к автомату либо иному оружию. В военном институте, на факультете журналистики, автомат он не видел. Когда выпустился, сразу попал на Дальний Восток, в газету Тихоокеанского флота. А флот, как известно, автоматы Калашникова не жалует. Ни к чему морякам "Калаши". 
Четвертое. Чубунов всегда хвастал, что там, во флотской газете, ничего ничего не писал. Зато всегда под окном редакции стояла парочка иномарок, привезенных из Японии. И Чубунов прекрасно торговал этим стратегически важным товаром.
-Бредятина! - констатировал я, матюкнувшись.
Выключив компьютер, я открыл ящик стола. Сверху лежали документы с печатями. Выудив верхний лист, я с удивлением понял, что это - Акты купли-продажи здания редакции.
Удивил не сам факт продажи, а цена. Переведя в доллары  длинные цифры с огромным количеством нулей, я хмыкнул:
- 20 миллионов долларов! Странно! Этот сарай купили по цене царского Зимнего дворца!
Дочитать мне помешали шаги в коридоре.
- Бл..ь! - матюкнулся я, соображая, куда бежать.
Личман уже стоял по ту сторону двери. И самодовольно урчал, растягивая слова:
Я на солнышке сижу-у-у,
Я на солнышко гляжу-у-у.
Все сижу-у-у и сижу-у-у
И на солнышко гляжу.
Завершив арию Львенка из мультика, полковник захрустел дверным замком.
Пока Личман гнусавил свою арию, я лихорадочно соображал, куда запрятать мои грешные шпионские телеса. И тихо нырнул в шкаф, расположенный напротив редакторского стола.
В замочную скважину фортсооружения мне было видно, как полковник садится в кресло и включает компьютер. Затем достает недопитую мною бутылку коньяка и два фужера.
"Странно! Зачем ему второй фужер? Кого-то ждет?" - забеспокоился я.
Личман покосился на свой полковничий погон и расстегнул рубашку. С наслаждением почесал волосатую грудь. Хмыкнул. Затем привстал и расстегнул брюки. Спустил их вниз, сел на махровое полотенце. Почесав лысину, с гордостью посмотрел вниз. Там, выглядывая из-под стола, торчал, уподобясь готовой к броску кобре, его красный хрен.
"Очень интересно, кого это полковник ждет!" - улыбнулся я.
Дверь скрипнула, и мимо моего блиндажа проплыла длинноногая девица. В руках она держала поднос с ломтиками лимона.
"Вайбов! Это ж корреспондентка Наталья Васильева! Прапорщик" - чуть не вскрикнул я.
Приглядевшись внимательнее, я разглядел на погонах Наташки совсем не прапорщицкие погоны. Она была капитаном!
"Бл..ь! Уже капитан!" - прошипел я злобно.
Капитанша игриво склонилась к полковнику, поднося к его рту ломтик лимона.
Схватив губами лимон, Личман плеснул в фужеры коньяк:
-За тебя! Товарищ капитан!
Наташка отпила глоток и распахнула свою рубашку. Затем резко сбросила ее на пол. Лифчика на ней не было. Через секунду на пол полетела и юбка.
Капитанша резво взлетела на колени Личмана и жарко его обняла. Затем гимнастическим движением перекинула ножку, и оказалась впритык к волосатой груди редактора.
И пошло-поехало!
Как было не вспомнить старый добрый анекдот про Вовочку?
Помните? Вовочка пришел в школу побитый.
Учительница испугалась:
- Что случилось?
Вовочка:
- Легли мы спать. Папа спрашивает: "Вовка, ты спишь?".
Говорю: "Нет". Мне - удар по лбу.
Через полчаса папа опять: "Вовка, ты спишь?"
        Я молчу. Папа говорит маме: "Поехали!"
        Я и спрашиваю: "Куда поехали?"
Вспомнив анекдот, я улыбнулся. И мысленно укорил редактора:
"Неосторожно! Забыл о Дарье Асламовой, корреспондентке "Комсомолки"? Шлялась она таким же макаром, а потом написала книгу о своих секс-похождениях. Ты, Личман, не думаешь, что капитанша тоже напишет о твоем красном хрене? Ведь статьи в газету она почти не пишет. Некогда ей. Зато в каждый номер сует свои бесконечные огромные любовные истории под рубрикой "Женский роман".
Только-только Личман начал издавать радостные возгласы, как из коридора раздался густой грозный бас:
- Где редактор?! Я спрашиваю! Где построение? Где личный состав, вашу мать?!
Личман резко вскочил и начал судорожно одеваться:
-Забыл! Проверка пришла!
В дверь уже стучали, рыкая от негодования.
Личман  испуганно зашипел:
- Быстро в шкаф!
Голая капитанша рванула дверцу моего убежища и как фурия влетела прямо в мои коготки. Испугаться и заорать она не успела, ибо я благоразумно залепил ее рот ладонью. И шепнул:
- Не бойся, Маша. Я - Дубровский!
Обмякшая капитанша выказала утонченную нервную организацию. Поэтому, как только Личман выскочил за дверь, к проверяющим, я выволок голую нимфу из укрытия и брякнул на диван.
"Странно! На диване трахаться удобнее! Почему Личман не воспользовался?" - мелькнули у меня глупые мысли.
Осторожно выглянув в коридор, я скользнул в свой кабинет. Некогда здесь рассиживать! Скоро - судебное заседание! Но как незаметно покинуть редакцию?
-Да пошли они в баню! - решил я и нагло пошел вниз, к входу.
Открыв дверь, я увидел занимательное зрелище.
Все военнослужащие редакции, в том числе прапорщицы-женщины и контрактники, стояли в двухшереножном строю.
-Равняйсь! Смирно! - командовал Личман. - Нале-во!
Строй колыхнулся в нерешительности. И половина военных повернула налево, половина - направо.
- Это чего? - гневно рыкнул полковник-проверяющий.
Под этот грозный рык мне очень удобно было пройти мимо. Сделав, конечно же, невинную "морду кирпичом".
Стоя на автобусной остановке, я вспомнил вещь, которая меня насторожила. Там, в редакционном строю.
Прапорщица Петрушина, корреспондент газеты, имела тоже погоны капитана! Вайбов! Вот это рост!
Ну да с ней все понятно. Не зря ее считают любовницей начальника тыла округа генерала Федотьева!