Пионерский детектив

купить надумала.
- О, - огорчилась Любочка. – Чупыриха она такая… прямо не знаю, как тебе помочь.
И тут она заметила робко мнущихся в сторонке  ребят.
- Вам чего?  
- Да вот, - Петька показал ей кошелек. – Я деньги для этого… Альенде принёс.
- Товарищ Альенде погиб, - рассеянно напомнила Любочка, и, вытащив из кармана кофточки ключ, сунула его Петьке. – Откройте ящик моего стола и положите деньги туда.  А на следующей перемене  пересчитаем.
Ребята уже направились к пионерской, когда она крикнула вслед:
- Там замок заедает. Если не сможете закрыть, оставьте ключ в скважине.
И Любочка вернулась к прерванному разговору.  
- Всем, выходит, денег не хватает, - философски вздохнул Жека, плетясь за приятелем. – Ну, учителей-то в клуб и бесплатно пропустят. А вот я, похоже, «Оцеолу» так и не увижу.
- Может, как-нибудь договоришься с Чупырихой? Вы же соседи. Поможешь ей чего-нибудь сделать.
Чупину Евдокию Петровну все звали Чупырихой за  жадность и склочный характер. Помимо того, что сдавала комнаты жильцам, она ещё работала в клубе билетершей.
- Да Чупыриха за копейку душу вытряхнет!
Мальчишки зашли в пионерскую комнату. В нос ударил специфический запах туши,  старых газет и пыли. К их удивлению, там никого не оказалось – видимо, теплый денек заставил пренебречь общественной работой даже самых ретивых пионеров.
Стол у пионервожатой был старинный, с покрытой потрепанным дерматином столешницей с единственным, закрытым на замок выдвижным ящиком.
Мальчишки сначала по очереди пытались его открыть, Все измучились, но он не поддавался, пока Жека каким-то особенным образом не повернул ключ.  Внутри ящика среди скрепок, карандашей и баночек с тушью находилась бумажная коробка. В ней лежала перетянутая черной резинкой толстая стопка бумажных купюр и тускло поблескивала россыпь «десятиков».
Петька задумался. Что делать? Высыпать из кошелька собранные деньги? Но Любочка же сказала, что их нужно пересчитать. И Петька  положил  в коробку кошелек.  «На следующей перемене заберу».
После того, как друзья с таким трудом открыли ящик, они приложили не меньше усилий, чтобы его закрыть. Однако как они не старались, казалось, ключ намертво застрял в замке.
- Вот ведь! Чуть пальцы не сломал! - фыркнул Женька.
- А ну его… всю большую перемену здесь проторчали. Пойдем, а то ещё на урок опоздаем.
И вправду,  Петька едва отошел от пионерской, как прозвенел звонок.
- Бежим, а то опоздаем! - обернулся он к другу и обнаружил, что его рядом нет. Недоуменно оглянувшись, мальчишка заметил, что Жека только выходит из пионерской комнаты.
- Ты чего там застрял?
- А, шнурок развязался.
- Давай, быстрее!
И мальчишки побежали, едва успев прошмыгнуть в класс перед самым носом  Алексея Михайловича.
Урок шел как обычно, когда математик, объясняя новый материал, рассеянно выглянул в окно. После чего он озадаченно замер, а потом, буркнув что-то невнятное, выскочил из кабинета.
Добрая половина класса сразу же  прильнула к окнам.
Кошкинская школа была выстроена в форме буквы «Г».  Пять лет назад к старому зданию приделали новую столовую, а также два кабинета: математики и физики, из окон которых хорошо просматривался не только весь школьный двор, но и находящийся в противоположном конце двора  стадион, где сейчас шел урок физкультуры.
- Интересно, куда это он так рванул?
- Может, в  уборную... ну, живот  скрутило.
- Это ты вечно около уборной отираешься. Думаешь, никто не знает, что сигареты у отца воруешь?
- Шмокодявка ты брехливая! Ты меня видела?
- А вот и видела! Сам шмокодявка!
Намечающуюся драку предотвратило появление во дворе математика. Но направился он не в сторону уборной, а к идущей от школьного стадиона Любочке. Неожиданно пионервожатая остановилась, вгляделась в клумбу, а затем, шагнув на бордюр, зачем-то склонилась над кустами георгинов. Надо сказать, что Сергей Федорович увлекался их разведением, и получал клубни этих цветов изо всех уголков СССР от таких же увлеченных флористов.  Школьники боялись даже подходить к его любимцам, и им было непонятно, почему девушка настолько пристально разглядывает цветы. Но когда Алексей Михайлович подошел ближе, девушка отошла от клумбы и направилась ему навстречу.
Молодые люди о чем-то оживленно переговорили, и вместе вернулись в школу.
- А у них любовь, - хихикнула Галька Климова.
- Вот дура, какая любовь во время уроков? – Жека больно дернул её за косичку. - Для этого танцы в клубе существуют. После них любовь и крутят.
- Ой, чего дерешься! Я все Алексею Михайловичу расскажу!
- Ябеда!
- Сам дурак!
Петька знал, что Галька нравится другу, поэтому Жека все время с ней пререкается и норовит, то за волосы дернуть, то мелом испачкать, а то и просто обозвать.
- Ой, да больно он ей нужен! Любочка, - с таинственным придыханием заметила  Файка Громова, - влюблена в Игоря Петровича. Я слышала, как об этом сестра с подружками шепталась. Когда она физрука видит, всё время волосы поправляет и губы кусает. Ведь помадой Сергей Федорович запретил  учительницам губы красить.
- Ну, про помаду Файка-то всё знает, - язвительно заметил Толик Губенко. – Её мать моей матери жаловалась, что  она помаду у старшей сестры стащила, и не только губы, но и щеки себе размалевала, как мотря!
- Сам ты «мотря»! Ничего я не брала. Чего ты врешь!
От мечтательности Файки не осталось и следа, а на голову клеветника обрушился учебник математики. Толик в долгу не остался и щелкнул задиру по лбу линейкой. Завопив от возмущения, Файка ударила его книгой с ещё большей силой. Переплет старенького учебника не выдержал, и испещренные цифрами листы печально закружились по классу.
- Ну, я тебе сейчас задам, выпендра, - и разозлившийся Толик вооружился собственной «Математикой»
Наверное, его книгу ожидала столь же жалкая участь, но в этот момент появился учитель. Окинув грозным взглядом раскрасневшихся и растрепанных учеников, он сухо призвал их к порядку.  
Вернулся после встречи с Любочкой Алексей Михайлович необычайно сердитым. Он кричал на учеников даже по пустякам, а потом и вовсе поставил пять двоек.
Однако вскоре в дверь постучали. Удивленный Алексей Михайлович сначала выглянул в коридор, а потом и вовсе закрыл за собой дверь.
- Семин, выйди! – приказал он по возвращении.
Недоумевающий Петька вылез из-за парты под удивленными взглядами одноклассников.
- Чего это он натворил, – ударил в спину чей-то шепот, – если среди урока вызывают?
Петька почувствовал себя неуютно. И вроде бы никаких особых проступков не совершал, но Алексей Михайлови на него так странно смотрел!
Оказывается, в коридоре парнишку ожидала взволнованная Любочка.
- Петя, ты положил деньги в ящик стола?
- Да, - недоуменно захлопал глазами Петька, - как вы сказали.
- В том-то и дело, что  денег вашего класса  нет. Я всё несколько раз пересчитала.
Несчастного мальчишку окатило жаром. Такой беды с ним ещё не случалось.
- Ну как же так, - растерянно пробормотал он. - Я положил в стол кошелек – синий, бисером вышитый такой…
Любочка внезапно так взглянула на него, что Петька осекся. Судя по помрачневшему лицу пионервожатой,  она ему не поверила. И тут он  вспомнил о друге:
- Так Жека же со мной был.  Спросите его!
- Да, помню я, что вас двое было, - нахмурилась девушка. – Я ещё раз спрашиваю, куда вы дели деньги?
- Да не брали мы!
- Стыдно пионерам врать. Но раз не хотите признаваться, пришло время всё узнать Сергею Федоровичу.
Школьного директора мальчишки и девчонки той поры боялись больше всего на свете, и когда Женьку и Петьку привели к  Сергею Федоровичу, они от страха не смогли вымолвить ни слова. Мысли куда-то разбежались, во рту пересохло, голос пропал,  некуда было деть дрожащие, ставшие огромными  руки, а главное – очень захотелось в туалет. И на борьбу с этим желанием уходили все силы.
Между тем, в поисках денег Любочка лично перерыла их портфели и обыскала карманы, но ничего кроме двух рогаток, мелких камешков, старого шнурка, кусочка гудрона, мелка, резинового лягушонка (чтобы пугать девчонок), разноцветного стёклышка и сломанного значка ГТО не нашла.
- Тьфу! Не стыдно в карманах такую грязь разводить, - брезгливо сморщилась она, вытирая руки носовым платком. – А ещё пионеры!
- Вот именно - настоящие пионеры так не поступают! – поддержал её директор. - Вам не стыдно носить красные галстуки?
Мальчишки подавлено молчали, изо всех сил сдерживая слезы.
- Не хотите признаваться, куда дели деньги, - рассердился Сергей Фёдорович, - немедля отправляйтесь домой за родителями.
Из школы пареньки выползли ни живые, ни мертвые.  В одночасье приказала жить самая  любимая иллюзия мальчишек и девчонок их возраста – вера в разумность взрослого мира. С точки зрения Петьки и Жеки, Любочка и директор должны были принять на веру их невиновность хотя бы потому, что они на самом деле не брали этих денег.
Все Семины были на работе, кроме прадеда – Агафона Анисимовича Хохлова – бывшего кавалериста и ветерана трех войн. Как не раз горько шутил Николай Семин, «орденоносец» ему достался в «приданное» к красавице жене: «Чтобы жизнь с Валентиной медом не казалась!»  Дед отличался лютым характером -  если что не по нраву, костылем мог огреть не только правнука, но и мужа внучки.
Петька побаивался домашнего тирана, но делать нечего – сжавшись в предчувствии неминуемого подзатыльника, он рассказал прадеду всё, как было. И, не выдержав тяжести нанесенной обиды,  уже не смог сдержать слёзы.
Однако суровый дед, хоть и  угрожающе засопел, наказывать внука не стал:
- Убери нюни, ты же будущий солдат! В собственной глупости некого винить. Урок на всю жизнь будет, что нельзя к чужим деньгам так беспечно относиться. Разве они легко даются родителям твоих одноклассников? Каждая копейка потом людским полита. Не смогли ящик закрыть, надо было пионерку вашу дожидаться!
- А урок…
- Лучше урок пропустить, чем вором прослыть.
И Агафон Анисимович полез в шкаф за пиджаком с многочисленными орденами и медалями.
Разговаривал старик Хохлов с директором наедине, оставив внука ждать за дверью, но Петька услышал всё до слова. Будучи глуховатым, Агафон Анисимович кричал так, словно вновь призывал свой кавалерийский эскадрон идти в атаку.
- В нашей семье воров отродясь не было и не будет! За что парнишку ославили, когда даже убийц в тюрьму не сажают, пока суд не докажет их виновность?
Дед много лет был заседателем Народного суда, поэтому в подобных вопросах хорошо разбирался, и законы знал.
- Не надо, дедушка, на меня кричать – не остался в долгу и директор. - Мы всего лишь хотели разобраться, что произошло.
- Здорово вы разобрались! Так в тридцать седьмом году в НКВД не допрашивали. Напали на парнишек: «куда дели деньги» да «куда дели деньги»! Кошелек он этой бестолковой пигалице отдавал? Отдавал! Почему она сразу не взяла, зачем паренькам приказала, чтобы деньги в плохо закрывающемся ящике оставили? Может, сама  на них виды имела?
- Что вы такое говорите? В конце концов, Любовь  Ивановна видела только кошелек, но мы не знаем – были ли там деньги?
- Да вы что, издеваетесь надо мной, что ли? - взвился Агафон Анисимович, - Неужели мальчонка пустой кошелек совал бы пионерке этой бестолковой да ещё в присутствии двух учителей? Голову-то включите!
-  Я ведь не