Житие ты наше уральское. Ч.2

прочитал: «Житие ты наше уральское». Перевернул страницу. Автографы ребят. И какой- то юморист успел сверху приписать «Библиотека юного реповеда и поросевода». Поглядел на замершие лица друзей. И ведь не молоденькие уже, паразиты, а всё, как дети, живут… Когда повзрослеют- то… Прав старик  Кундера: «Большую часть времени мы- вне возраста»… Ишь, замерли, оглоеды… Ждут…
  -Чего там,- заскромничал Володька.- Я ж и не такое могу… Потолщее… У вас денег не хватит.- И расплылся в невольной улыбке.
  -Ура!- грянуло в комнате и, наконец, все «вспрыснули». Про болезнь как- то опять забылось. Не до неё было.

  …Ночью Саня Жедяев поднялся с постели - попить. Отчего- то пересохло в горле. Испил холодненького морса, прошлёпал босыми ногами обратно в спальню. Наталия посапывала на животе, разметав руки по кровати.
  Александр осторожно попытался сдвинуть одну, левую, со своей половины - и замер. При лунном свете на запястье четко выделалось:
    «Нет в жизни счастья»
  Он со страхом склонился над второй.
    «Век воли не видать»
  М – ма - ма! То- то она кофту у Вовки не снимала! По миллиметрам сдвинул с плеч лямки ночнушки, ища лилию либо что- то подобное. Плечи были чисты, нежны, мягки. Хотя, он бы ничему не удивился…  Трубочкой вытянул губы и выдохнул скопившийся внутри воздух. Осторожно, стараясь не будить «смотрящую по квартире»,  улегся  на краешек и постарался уснуть, упёршись взглядом на стену. На стене тени причудливо обрисовали профиль Лациса с дзержинской бородкой. Зажмурил глаза. Но страх улетучился лишь к пяти утра.  

  …Утром, за завтраком, долго угрюмо молчал, не в силах побороть свою природную телячью нерешительность. Но все- таки решился, спросил тихонько, с состраданием:
  -Наташ, за что это тебя так?  Или сама захотела?..-
  -Чего захотела?.. Тебе с чем бутерброд? С сыром? Или с икрой?-
  -Да не хочу я эту вашу икру! Вот она где у меня стоит, проклятущая! Наколки откуда у тебя?- Сашка начал закипать.
  -Какие наколки?- Наталия все- таки сделала с икрой.
  -Ты что приду… издеваешься?! Вот эти самые!-  Он задрал рукав Наташкиного халата. Затем другой. Татуировок не было!
  Наталия видела: губы у мужа зашевелились. И нижняя челюсть заходила ходуном. И глаза замигали быстро- быстро! Она даже услышала шлёпанье ресниц. Но голоса его не слышала. Александр молчал. Зато свой, внутренний, голос яростно бубнил:
  -Дура! Послушала этих шалопаев: «Пошутим над Сашкой… Смешно будет… Утром смоешь…» Чего связалась с этим Аркашей? «Мягкий… химический…». Мягкий, а давил вчера, как твердым! Чуть ли не до кости… При моём- то артрозе… Чуть не заплакала… И Ленка тоже: потерпи, потерпи… Юмористы, тоже мне… А этого сейчас удар хватит! Нельзя же так… Дура! Выпутывайся теперь одна…-
  -Саш, да пошутила я… Ребята вчера придумали… Я отказывалась, но ты же видел, в каком я трансе была!  Знаешь, как на Брянщине «прессуют»?! А здесь эти сразу… Я и не сообразила… Аркаша хотел ещё спереди профиль Сталина нарисовать- я не далась…-
  -Ну, слава Богу!- прорвалось у Саши. – Хоть здесь ты
сопротивлялась!-
  -Чего ты… Говорю же - не в себе была…-
  -А чего к Вовке припёрлась? Дома родного нет? Припёрлась!..-
  -Ключи потеряла! Саша, я тебе всё вчера рассказала, а ты переиначиваешь! А Вовка рядом, у вокзала… думала - вещи ему заброшу… А ты переиначиваешь… Ты какой- то..- Замолчала обиженно.
  Звонок.
  -Да, слушаю.-
  -Александр? Здравствуй, это Зюзин! Ответ из Интерпола пришёл! Нашли твою…-
  Саша, не дослушав, аккуратно повесил трубку, выдернул телефонную вилку из розетки.
  -Где там у тебя горилка? А то вчера и не попробовал…-
  -Саш! С утра- то?!-
  -Неси, неси,- настоял Саша, а про себя подумал: «Вовка- то как такие шутки столько лет терпит… И так малохольный, а с этой компанией… с юмором их негритянским…»
  Но тут Наталия принесла горилку…


                                             Г Л А В А    4  

                             «Д У Ш  Е В Н А Я    Т Е Р А П И Я»              
 

 
  В выстуженном трамвае казалось холоднее, чем на улице. Замороженные соотечественники редкими фигурами маячили в тусклом освещении салона. Ни привычных разговоров, ни смеха, ни ругани… Замёрзшая телесная оболочка гасила на корню любые эмоции. Пальцы ног, как кости в игральном стаканчике, брякали в одеревеневшей обувке.
  Невыносимо.
  Вовка рискнул сесть.
  Непроницаемое от изморози окно расписано митяевскими фанатами. И маленький, оттёртый от куржака чьей -то многострадальной варежкой  кружок с видом на волю. Видимо, чтоб не прозевать скорое лето.
  Шестивечерняя темнота за стеклом давила на психику. Скорей бы уж 26 декабря - да весну славить будем.
  С чего- то припомнилась зима не то 91- го, не то 92- го года. Таким же «ночным» днём добирался с ЧМЗ до вокзала. Та же эскимосская иглу вместо салона…  Та же вечная надпись на стекле… Почему- то серые сугробы в редком тусклом свете фонарей…  Черные триллеровские витрины закрытых магазинов…  Площадная ёлка минутным проблеском в окне… И снова: сугробы, чернота, замороженность… И громадная тоска от денежной безнадёги и неопределённости будущего!..
  Вовка вздохнул.
  Всё поменялось. Всё. От фонарей до определённости. А трамвай вечной мерзлоты 90- х остался, будь он неладен.
  «Остановка Лизы Чайкиной…»
  Вышел. Скукожился под порывом ветра и заспешил в больницу, к Толе.

  …Директора магазинов, даже небольших, имеют свойство хворать, как и обыкновенный электорат страны. И порой настолько тривиальными и приземлёнными болезнями, что диву даёшься: вы- и страдаете ЭТИМ?! Вы?!  Оказывается, да. Не какой- то там экзотикой или эксклюзивом, а самым примитивным, допустим, геморроем…  Без выпендрёжа и распальцовки…
  Толю же свалил в постель обычный мужской недуг его лет: инфаркт.
  Нет… не с того я всё- таки начал… Надо начинать с увлечения Анатолия, с его, так сказать, хобби.
  Толя любил лечиться. Причём, признавал единственный вид лечения: радикальную хирургию. Нет чего- то - нет и проблем.
  Начинал по- маленькому: с аппендицита.   Потом уже вошел во вкус: такие- то камни, сякие- то камни, лазерная коррекция  зрения, ну, и другие излишества…
  А здесь что- то поприжало за грудиной, задавило… Анатолий лёг на обследование в кардиологию. Но так как лечения, кроме принятия пилюль, более никакого не было, то он по вечерам и выходным отпрашивался домой. Так и в эту субботу: отпросился, съездил с ребятами в бассейн, в обед - в атлетический зал, «на качалку», к вечеру - в сад, «душой размяться».  Домой вернулся - сын у девушки, жена Елена - у Надежды, вяжет тёплое для внука Тимура.
  Брошенный всеми человечек включает телевизор и, поедая  копчёную грудинку, видит, как Чудов на последнем этапе мажет три раза.
  Толе поплохело. Да и, скажите  пожалуйста, кому от всего этого не поплохеет? Грудинка уже не радовала. Кое- как набрал номер жены.
  -Лен, я что- то совсем расклеился,- вконец потухшим голосом успел сказать он. – Вызови такси… в больницу поеду…-
  (Степаныч  потом  долго и упорно  расспрашивал его, какого рожна  ему вздумалось шиковать на такси и чем его не устраивали российские «скорые»?  Но Толька  только краснел и стыдливо мигал.)
  Но спасла его всё- таки «скорая помощь». Девчата успели вызвать её ещё от Надежды, и, когда подбежали к квартире Мишановых, то врачи уже выводили под бледно- зелёные потные рученьки Анатолия, этот конгломератище души, ума и тела. Инфаркт - он и в Челябинске инфаркт.
  Успели.
  Довезли.
  Откачали.
  Отделение реанимации- 4 дня.
  Общая палата…

  …Девчата долго и тщательно готовили Владимира к «свиданке». Фрукты, сок, минералка, предметы личной гигиены… Но главное - наставления.
  -Вов, ты уж не тревожь его, ради Бога! Не береди, не волнуй!.. Сейчас самое важное, что бы рецедива не было! Я тебя прошу!- Ленка понимала, что говорит впустую, но всё- таки надеялась хоть на какую- нибудь порядочность Владимира.
  -Да я что, не понимаю?- убедительно отвечал тот. – У меня бабуля по отцовской линии четыре инфаркта перенесла! Кое- как до 95 лет дотянула! Инфаркт - это не хухры - мухры! Не харакири и не матахари…-
  -Я серьёзно тебя прошу!-
  Ну, что ты поделаешь - опять чуть не плачет!
  -Честное слово! Тихо - мирно посидим!-
  -Нельзя ему ещё сидеть…-
  -Я посижу! Я! Он полежит!-
  -И скажи ему: я завтра приду после  работы. И пусть поставит телефон на зарядку: не дозвонишься до него… Зарядку я тебе положила.
  -Не боись! Всё путём будет! Я ему даже «СПИД- ИНФО» не беру, чтоб не тревожить!
  -Почитать всё - равно надо что- то… Скучно…
  -А я взял!-  Володька показал книгу. «Удивительный мир марок».
  -Понравится ему?..- засомневалась Ленка.
  -По крайней мере - не встревожит!  
  -Ну, ладно…- Девчонки пригорюнились. – Езжай.

  …-Что ж ты так, а, бродяга?- Володька, кое- как дотягиваясь, гладил по голове сидящего рядом смирного Анатолия. –Приспичило тебе перед Новым годом… Отгулял бы праздники- да ложился… сердечничал… А то сейчас не выпить, не поесть… Ещё могут и не отпустить, перестрахуются…-
  Анатолий - похудевший, постройневший, со здоровым румянцем на щеках и синими пятнами  от капельницы на локтевых сгибах- внимательным взглядом проводил по коридору пухленькую медсестру.
  -Из реанимации,-  констатировал он. – Матерщинница страшная! Всё у неё мать - перемать! Но «утку» вовремя меняла… Разведёнка… Хорошая женщина… Добрая… Болту - ушка… Хлебом не корми- дай поговорить… Силушка- немерянная! Катала меня на кресле, как ребёнка: туда- сюда, туда- сюда…-
  -А зачем «туда- сюда»?- заинтересовался Вовка.
  -Ну, как же… Мне ж сказали прогуливаться… Мышцы разминать…  И что б кровь не застаивалась…-
  -На качалке?!-
  -А на чём же ещё?! Вставать- то нельзя было!-
 Уставились друг на друга. Долго молчали. Заулыбались.
  -А мне сказали: не шутить с тобой, не тревожить…-
  -Да можно, Вовка, можно…  Отлегло маленько… Теперь можно… Врач говорит: две недели, потом в санаторий отвезут, в Кисегач. Вот сервис!-
  -Чего так? Там лучше, что ли, лечат?-
  -Хрен её знает! Правила такие…  Да мне то что, бесплатно же…-
  -Ну, ты даёшь!- изумился Вовка. – И здесь своё хапнул! На халяву! Вот что значит: деньги к деньгам, болячки к …кха…- поперхнулся, прокашлялся в кулачок. – Небось, и инфаркт- то специально к санаторию на Новый год подгадал, а?-
  -Ты скажешь… Неизвестно ещё ничего… Здесь знакомому кардиохирургу звонил, консультировался. Говорит: операцию делать надо. У них двести операций в год запланировано бесплатных. А соглашаются лишь двадцать - тридцать человек всего! Представляешь?!-
  -Представляю… Сейчас, наверно, ещё один дурак согласился, тридцать первый, точно?-
  -Сам ты дурак. Выйду отсюда, анализы все на руках - посмотрим, как там дальше… Может, здесь ещё лежать придётся,- сказал он, оценивающе провожая взглядом идущую назад давешнюю медсестру.
  -Не выдумывай! Тебя наши уже все заждались! Да и сплав по весне! Сам же собирался хотя бы раз сходить с нами!-
  -Да куда мне сейчас?! Обуза только…- скорбно, по- старушечьи, поджал губы. А глаз - левый, хитрый- косился на друга.
  -Толя! Имей совесть! Ты же слово давал! Мы тебе что, шведская семья, что б сачковать? Буду - не буду, поеду- не поеду… Речка спокойная, чего бояться? Опытных навалом: Степаныч, Рика… я…  От тебя и не требуется ничего: сиди в центре, разливай, фоткай да байки трави.-