СТЕЖКА (Часть 1)

его хворостом, -- придумал Борька, -- Мы уже так делали, когда листовки носили. Тогда было лето. Мы грибниками прикинулись.
-- Ну, листовки спрятать легче. Они не взрываются. А, вот тут, придется подумать. Вот, что...
Наумыч сделал паузу, прикуривая трубку. Выпустил кольца дыма и продолжил:
-- Нужно сделать в сумке двойное дно. А сверху, хоть грибочки, хоть хворосту связку ложи. Думайте, кем прикинетесь и срочно доложите мне.
Так и сделали. Взяли большую плетенную корзину, на самое дно уложили взрывчатку, а сверху еще одно плетенное дно. В саму корзину накидали тряпок и краюху хлеба с бутылкой воды. Еще одну бутылку – с самогоном. Специально для пана начальника, чтоб пропустил, как сказал Борька.
Так и отправились в лес, «собирать хворост».
Уже два часа пополудни. На посту – длинная очередь. Кто куда направился сегодня. Воскресенье. Кто с рынка возвращался, кому в село, кому в лес – дровишек насобирать. Вот он, толстый жандарм с лоснящимся подбородком. Каска нелепо съехала на бок. Боится, гад, пулю в лоб получить прямо на месте. Понятно, местность здесь не спокойная. Партизаны со всех сторон окружили. А начальству, даже германскому, на все наплевать. Вот и воюйте, как хотите...
Борька уже смотрел в упор толстому немцу прямо в лицо. Рядом – Алешка и Симка. Они показывали ему корзины, лепетали что-то насчет маменьки, которая ждет в селе их гостинцев с рынка. Немец осмотрел сначала тряпки, затем бутыль с мутной жидкостью. Открыл, понюхал.
-- Что это есть такое? Вы хотите сделать поджег?
-- Никак нет, пан начальник. Это вам лично, -- Симка мило улыбнулась.
Немец помедлил, глянул на нее и расплылся в улыбке. Приобнял за талию:
-- Сегодня приходи, вместе выпьем. Гуд... гуд..
-- Прейду, пан начальник. Вот, если братья отпустят.
Они ушли по направлению к лесу. Вот уже несколько метров осталось до откоса. За ним можно было спрятаться. Симка присела на корягу, разложила пожитки. Из хвороста разожгли костерок. Алексей достал часы, те, что подарил Наумыч. На большом круглом циферблате стрелка показывала около шести вечера. Уже давно стемнело, и это было на руку. До прибытия поезда оставалось минут пятнадцать.
-- Пора, -- скомандовал Алексей, -- Сима, оставайся здесь. Карауль. Костерок притуши малость.
Они с Борькой стали карабкаться на откос к самим рельсам. Еще немного. Готово. Юные минеры все сделали верно. Теперь надо уходить.
Все втроем спустились под откос и стали ждать. Вот уже послышался стук колес бронепоезда. Вот он уже близко. Так близко, что земля трясется под ногами от его стука. Все замерли в тревожном ожидании, прижались друг к другу. И... взрыв всколыхнул небо и украсил черным смерчем. В воздухе повис запах гари. Но этот запах для партизан был слаще меда. Нет ничего лучше, чем поверженный враг.

Глава 49

Гордые и уставшие они возвращались через лес. Знали, чем дальше, тем лучше. К утру вышли к речке.
-- Как думаешь, нас не заподозрят? -- тревожно спрашивал Борька.
-- Нет. Нас там никто не знает. И мы не при делах.
Вышли к реке. Та уже подернулась тонким ледком. На деревьях – иней. Мостик над речушкой немного провис. Симка осторожно тронула ногой. Не оборвался бы... Вдруг Борька шикнул на друзей и прошептал:
-- Стойте.
Все трое глянули вперед. На мостике, опершись об ветхие перильца, стоял человек в фашистской форме. Ребята спрятались за дамбу и стали наблюдать.
-- Я его знаю, -- вдруг сказал Алексей, -- Этот итальяшка у Галины Данте живет. Вон, смуглый какой.
-- А здесь чего делает? – с недоверием глянула на итальянца Симка.
-- Наверное, рыбу словить хочет, -- пошутил Борька.
Итальянец стоял неподвижно, как статуя. Смотрел заворожено в воду. Потом перешагнул через перила и камнем свалился вниз. Ребята замерли, не понимая, что происходит. Первым вышел из оцепенения Алешка.
-- Там же течение.... И вода ледяная. Он утонет.
-- Да что тебе? – одернул его Борька, -- Одним гадом меньше.
Но Алешка уже не слышал его. Он решительно сбросил фуфайку и валенки. Через секунду уже стоял на мостике и собирался прыгнуть.
-- Леха, не надо! – закричала ему вслед Симка и кинулась к нему.
Но Алексей уже барахтался в ледяной воде, когда она подбежала к тому месту, где стоял итальянец. Алешка греб по направлению к человеку, попавшему в беду. Еще немного, еще. Сильное течение относило его в сторону. Вот ледяные руки протянулись к нему, ища хоть какой-то опоры. Вот Леха вцепился ему в волосы, не давая потопить себя. Вот он тащит его на берег. Там Симка и Борька ждут его. Помогают вытаскивать из воды... человека.
Итальянец, весь мокрый и замерзший, едва дышал. Немного придя в себя, глянул на ребят. Те заворожено смотрели на него. На итальянском пролепетал:
-- Н-н-е мо-гу... уби-вать...
Все трое переглянулись.
-- Что он говорит? – спросил Борька.
-- Он хочет сказать, что не может убивать людей, -- пояснил Алексей.
Борька порылся в сумке и достал небольшой бутыль из ее второго дна.
-- Что это? – удивилась Симка.
-- Это я для особого случая припас. На, Леха, выпей.
Он протянул товарищу бутылку с самогоном. Тот выпил и протянул итальянцу. Итальянец потерял сознание после одного глотка.
-- Куда мы его теперь?
-- В штаб.
-- Нельзя.
-- А куда же еще?
-- Пусть пока у Галки поживет, -- решила Сима, -- И нас всех в подозрение брать не будут. Как вас зовут, господин итальянец? – Леха тряс итальянца изо всех сил.
Утопленник очнулся:
-- Я – Ларкен, -- он перешел на русский язык, -- Я не хотел жить потому, что не хотел убивать... я... я... люблю... одну женщину... я ее люблю, а она – нет...
-- Кто же она?
-- Га-ли-на...

Все трое явились в штаб отчитаться в положенный срок. Но что-то не так было сегодня. Какая-то напряженная атмосфера. Темная туча нависла. Может, она была вестником перемен. Перемен к лучшему.
-- Петр Наумыч, разрешите отчитаться, -- обратился Алексей к командиру штаба.
-- Говори, Алеша.
-- Задание выполнили. Замечены не были. Поезд с боеприпасами подорван.
-- Отлично, ребята, -- похвалил Петр, -- Если так дальше дело пойдет, мы их скоро всех уничтожим.
Алексей опустил глаза.
-- Что еще? – нахмурился Петр.
-- Мы... ну, в общем...
-- Что натворили?
-- Мы спасли фашиста, -- выпалила Серафима.
-- То есть, как, спасли? – не понял Наумыч.
-- Мы шли по мостику после задания... А тут он... На мосту стоит, нас не замечает и... в реку – бултых! А Лешка за ним... ну и спас.
-- Вот как! – удивился Петр, -- И что же он говорит, ваш фашист? Может он вовсе не фашист?
-- Нет, он в форме был своей. Он – итальянец. Живет у Галины Данте на квартире, -- продолжил ее рассказ Борька, -- Говорит, что не хочет убивать.
-- Ага, -- смекнул Петр и задумался, -- А не блефует?
Ребята пожали плечами:
-- Мы его к Галине снова отправили. Она его спасала дальше. А мы – по домам.
-- Хорошо работаете. Теперь вы все вне подозрения перед властями.
Петр глянул на смотревшего настороженно Степана. Тот слушал внимательно, не проронив ни слова. Петр наклонился к нему:
-- Ты слышал, Берта в подозрение попала. После той операции с Рябым да Косым. Стефания как уехала из города, начальство, говорит, с нее глаз не спускает. Я перевел ее на нелегальное положение. Детей по подвалам прячу. В разных концах города. Мы остались без опытной связной.
-- Да, я знаю, Петр Наумыч, -- кивнул Степан.
-- Так вот, сходи к Галине. Ты ведь женихом ее числишься. Посмотри, потолкуй с итальяшкой. Глядишь, может он в доверие войдет.
-- Это я мигом, -- обрадовался Степан при воспоминании, что снова войдет в дом Галины. Она всегда была гостеприимна и угощала пахучим чаем, таким дефицитным по тем временам. Говорила, Ларкен принес.
-- Вот и хорошо. Но наши люди в жандармерии в опасности. Их надо передислоцировать. Куда мы сможем их перекинуть?
-- В здание маслопрома, -- объявил Степан, -- Я уже давно эту почву пробиваю.
-- Это опасно. Враги сразу поймут наши намерения.
-- Они уже поняли, Петр Нумыч, -- с сожалением откликнулся Степан, -- В комендатуре идут толки, всех наших перестрелять. Бой неизбежен. Это лучше, чем отступать.
-- Да, Степа, ты прав. Отступать уже поздно. Необходимо сосредоточить свои силы и подготовить к восстанию. Бой будет тяжелый.

Глава 50

Степан, как всегда, был приветлив. С порога он начал улыбаться не только Галине, но и ее постояльцу.
-- Он у нас хороший, -- говорила Галка, -- Продукты носит. И нам и соседям дает. И детишкам соседским одежонку подогнал. Мама заболела, так он лекарств подкинул.
-- Ты при нем не сильно-то про штаб болтала? – с опаской шепнул Степан.
-- Нет, что ты, -- почти обиделась Галка.
-- А можно с ним поговорить?
-- Конечно.
-- Только мне с глазу на глаз. Ты займись пока чем-нибудь.
Галка отошла к печке и стала стряпать ужин.
Степан уселся перед итальянцем, достал игральные карты:
-- В картишки перекинемся?
-- Гуд, гуд, -- одобрил кивком головы Ларкен.
Степан раздал карты. Взял свои в руки и кинул первую на стол. В ходе игры стал беседовать:
-- Воюете здесь? С нами?
-- Нет-нет... я не хочу. Меня заставляют. Я не католик, я – протестант, -- как мог, рассказывал о себе Ларкен.
-- И чем же протестанты отличаются от католиков?
-- Я не переношу их праздников. Они лишние. У нас такого нет. Мы помогаем друг другу.
-- А в армию как попал?
-- Я – офицер запаса. А мое руководство дает мне в руки пушку и говорит – пиф-паф в русских. А я не могу. Я... я... не хочу убивать. Ваш народ мне ничего не сделал... плохого... -- Ларкен заплакал.
-- Ладно, не распускай нюни, как девочка, -- Степан похлопал его по плечу, -- Ты хотел бы спасать людей?
-- Я всегда спасаю людей. Мне их жалко.
-- А нам помочь хочешь? Наш город в опасности. Если ты не поможешь нам, его уничтожат.
-- О, да... гуд, гуд... я помогу.
-- Ты сможешь пойти работать в комендатуру? Переводчиком?
-- Да, переводчиком смогу. Но если придется воевать, я – пас, -- Ларкен скрестил руки на груди.
-- Не придется. Я тебе обещаю. Я там тоже работаю. Но риск в нашем деле есть.
Галина приготовила ужин, поставила на стол и пригласила гостей. После ужина итальянец отправился спать, а Галина со Степаном еще долго сидели, болтали. Вдруг Галина стала серьезной, как никогда.
-- Степан, я сказать тебе все хочу... да не решалась...
-- Ну, говори.
-- Степан... я... я... в общем, я теперь не одна.
-- То есть?
-- У меня срок уже третий месяц.
-- Да ты что, Галка! Надумала когда... От кого?
Галина опустила глаза и не решалась их поднять. Степан сурово смотрел на нее. Подозрение закралось в душу.
-- Может, избавиться можно?
Галина только сильнее укуталась в шаль и заплакала:
-- Нет, боюсь я. Срок большой.
Степан нахмурился:
-- Тогда терпи... – сделал он вывод.
-- Степа, Степа, я тебя как друга прошу...
Степан поднял на нее глаза и уставился непреклонным стальным взглядом темных глаз.
-- Степа, ведь я тебя из тюрьмы вытащила, -- глотала слезы Галка, -- Я, ведь, сказала, что жена твоя и мне поверили.
Степан смотрел на нее в упор, пытаясь понять, к чему она клонит.
-- Я благодарен тебе, Галина. Я перед тобой в долгу. Но чего ты теперь хочешь, что-то я не пойму?
-- Степа, оставайся моим мужем... Ну, хоть до конца войны... Ты... ты представляешь, что мне будет, когда красные узнают...
-- Галка, да ты что, с этим переспала?! – Степан кивнул в сторону спящего итальянца.
-- Ну, получилось так. Я хотела, чтобы он нас не сдал.
-- Вот, дура-то! – Степан схватился за голову. Его тонкие пальцы ворошили копну черных волос, а смуглое, даже зимой, лицо казалось бледным в свете лучины.
-- Степа, что мне делать?
-- Думать надо было,