это из другого сна).
Итак, уже ночь; я стою у окна с распахнутыми шторами и смотрю на слюдяную полупрозрачную волнистую накидку облака, снизу полуогибающего Месяц, чуть начинающий таять с правой стороны, на его сырно-желтый свет, становящийся с прогрессией ночи все более выпуклым и сверкающим.
…сначала черно-белые клетки поля, затем червонно-белые; переход черного в красное.
— Наименование «тура», считающееся просторечным, на самом деле куда более верное, чем «ладья». Тура — это turris, башня. Впрочем, еще более верным именем этой фигуры является currus, колесница. Кибела — вспомните о зубчатой короне шахматной ладьи.
Уже во сне, я вновь уснул. Карета неслась по ночным, невидимым улицам города. Становилось все чернее и чернее, сухая тьма. Но вот, в конце бесконечного продвижения во мраке, он начал тлеть и искрить медно-красным. Дальше, этот светлый, медно-красный свет стал приобретать объем и форму, превращаться в обращенную ко мне голым затылком мощную бесшейную голову демона, похожего на огромного лысого борца, лицо которого вот-вот повернется и будет увидено. Красное следует за черным (в конце попятного пути); все закольцовано. Я проснулся от ужаса и снова оказался в жилище доктора.
VI. Различие правой и левой руки
Я заметил, что во сне переместились стороны — окно выходило на Запад, но теперь смотрело на Восток; оттуда начали двигаться созвездия. Ледяные лампы великолепного Ориона, замковые латунные гвоздики Плеяд. Дом, который был раньше желтым, стал бруснично-красным (не знаю, как я почувствовал это).
— Да, да, друг мой, хиральность пространства, сиречь, разнствие правого от левого — вот ключевой, узловой вопрос, который должен волновать нас. Но мы никогда не замечаем главного. Не увлекайтесь Mengenlehre, теорией множеств — она утягивает в пучину, но пучина эта растекается по поверхности. Подлинная глубина заключена в учении о хиральности пространства. Я сейчас занимаюсь этим.
Потом он вдруг перешел на «ты».
— Тот мир, куда хочет и не может пока проникнуть твой взор, похож не на полотна Дали, скорее, если использовать ту же аналогию, он подобен картинам Магритта. Тебе необходимо очистить свой ум от ненужных «джунглей Мейнонга». Это Авгиевы конюшни. Вспомни Геракла. Каждый миф таит смысл.
— Доктор Таад…
— Моя фамилия — Даат. Или, быть может, Дуат. Или Тот. Как тебе понравится. Все зависит от тебя. И тебе еще рано играть — сказал доктор. — Не в этот раз. Но тебе пора уже принять ванну. Ты опасаешься удара кинжалом в сердце. Ты умеришь свой страх, когда поймешь, что не вполне существуешь. И, кстати, твое сердце прогоняет отравленную кровь. Распрямись. Ты должен превратить свой вечный знак вопроса в восклицательный. Как мощь пройдет через тебя, если ты изогнут? Тебе пора жениться. Отчего ты не женишься на Агате?
— Но кому ты служишь? — кажется, в первый раз я вскрикнул в полный голос.
Доктор не ответил. Однако, я как будто видел начертание: Тетраграмматон.
Начиналась буря.
VII. Повозка
И тут в первобытном terror antiquus предо мной предстал, на мгновение удара молнии, некий скелет, чей чудовищно странный зрак составляли: капля ртутного золота; сквозящий октаэдр нежно-желтоватого тона; пурпурная, распластавшаяся в горизонтальной плоскости восьмилучевая звезда с черными прожилками; кольцо (также горизонтальное), строго отсвечивающее бесцветным; пирамида, плотная, вибрирующая и розовато-серая; полупрозрачный шар, грозно набухающий всеми сонными тонам; призма абсолютно глухого черного материала.
Через помещение под вспышки узких фантомных молний-трещин проехала очень маленькая, несколько гротескная колесница, которую влекли Сура и Пумбедита — уже не кошки, но анзуды-львиноголовы, грозные леонтокефальные керубы — белый и черный. Повозкой правил Мелкодисперсный, миниатюрный лысый воин, в камедево-желтых, начинающих краснеть, латах. Я потерял сознание. Спустя долгий период забытья очнулся в белом кафельном яйцеобразном сосуде-бане (острым концом яйца он был обращен вниз), где в гимнософистической наготе я находился вместе с той женщиной, за которой шел в начале этого невозможно длинного мизанабима. Все волосы с моего тела куда-то пропали.
VIII. Число
Я проснулась и вернулась — из той белой кафельной яйцевидной бани — в свою постель. Значит, я просто задремала и видела кошмарный сон во сне, мизанабим, то есть неостановимый провал в бездну; я шла и шла длинными пересекающимися улицами, а за мной гнался тот странный полуклиент-полупоклонник-полуманиак. Теперь, к счастью, я бодрствую. В мозгу проступает, словно начертанная багровыми буквами, мысль: «Мой номер. Номер — это число. Но ведь я пока не знаю свой номер».
IX. Газетная хроника
Заслуживает некоторого внимания случай с исчезновением бывшего преподавателя местного университета, давно отстраненного от дел и опустившегося; налицо были определенные признаки умственного расстройства; газеты пишут, что в его странно-бедной и пустой квартире анахорета остались только следы голых подошв, непонятным образом фоссилизированные, будто древняя окаменелость (по некоторым сведениям, напротив, следы были обожжены).
Вы для меня находка.