Наконец-то у меня есть дом
Вот так, немного бестолково, я и начал знакомство со своим новым жилищем. Хиляку, каким я был в ту пору, оно казалось огромным. Я принялся за дело с величайшим терпением. Когда дети уходили в школу, а Бегония-мать шла в ванную или возвращалась досыпать к себе в кровать, я смотрел на улицу через стеклянную балконную дверь комнаты-столовой, расположенной со стороны парка. Если дверь была открыта, я осторожно выскальзывал на балкон, чтобы подышать свежим воздухом и ощутить дуновение легкого ветерка, игравшего среди тополей. Сам парк с его чудесной зеленью и мощеными дорожками я открыл для себя гораздо позднее, когда, прожив в новом доме несколько недель, осмелился забраться на подоконник комнаты Хавьера и Хайме с внешней стороны, но верхушки деревьев были отлично видны и с балкона, потому что тополя выросли выше третьего этажа.
Ну и дурак же я, однако! Я ведь совсем позабыл рассказать, каким образом окончательно поселился в этом доме.
Это случилось аккурат в тот самый день, когда я должен был вернуться к Давиду, иными словами, в первый день, когда нужно идти в школу после двух беззаботных, когда никто, кроме отца, не встает с кровати ни свет ни заря. Бегония-мать напомнила, что меня нужно отнести и отдать хозяину, но подошедший заправила взял меня на руки и долго, неторопливо поглаживал – ласково, не так как раньше, – а потом с сожалением вздохнул, обращаясь ко мне:
- Жаль, что тебе придется уйти…
Я и сам это понимал и уже был готов к путешествию, ведь мне не нужны чемоданы. Я знал, что мне придется уйти, и потому не старался специально привязать к себе ребят, разве что невольно строил из себя шута, скользя по полу, отчего все весело смеялись. На счастье или на беду – бог весть, но призвание веселить людей я открыл в себе очень быстро. И ничего тут не попишешь, таким я уродился. Стоит мне только заметить интерес к себе, и я из кожи вон вылезу, чтобы всех повеселить. Обожаю нести людям радость и счастье.
В общем, я снова оказался на руках малышки Бегонии. По дороге в школу девчушка еле плелась, думаю, скорее от желания подольше подержать меня на руках, нежели из страха споткнуться о выступающие неровные плитки. Когда она ступила на школьный дворик, я перестал что-либо понимать, потому что меня оглушили ребячьи крики. Все хотели меня потрогать и поносить на руках. Я испугался и даже подумал, что пришел мой последний час. Вероятно, я дрожал, как осиновый лист, как верхушки тополей, когда на них обрушивается сильный ветер, гуляющий над парком, тот самый, что сильнее и теплее ветра, дующего временами с горных хребтов через окна, глядящие на шоссе. От страха я случайно стукнулся о корзинку для бумаг, стоящую в какой-то маленькой закрытой комнате, испугался еще пуще и тихонько, жалобно заплакал. Думаю, меня никто не услышал, потому что дверь довольно долго не открывалась, а затем в комнату вошла какая-то женщина, и следом за ней появилась малышка Бегония. Она подхватила меня на руки и снова понесла к себе домой. Мне кажется, что в корзинке для бумаг, где я прятался тем утром, помимо слез осталось кое-что еще. Надеюсь, выгребая мусор, никто не вляпался в этот пренеприятнейший сюрпризец.
Все подробности заселения я узнал гораздо позднее, когда историю моего появления в доме рассказывали всем желающим. Судя по всему, Давид тоже не был моим настоящим хозяином. Кажется, через несколько дней после рождения я стал звездой экрана, снявшись то ли в рекламе, то ли в фильме, а когда съемки закончились, меня подарили Давиду. Так дарят плюшевую игрушку ребенку, сыгравшему в эпизоде.
Короче говоря, малышка Бегония вернулась домой со мною на руках. Отвечая на расспросы Бегонии-матери, она рассказала, что меня не любили ни в самом первом доме, ни в доме Давида, живущего несколькими этажами выше нас. Вот так этот дом и стал моим навсегда. Подобрали меня, думается, из жалости, хотя надо отметить, что почти сразу же я стал гордостью всех домочадцев, потому что с первой же минуты стремился быть чистюлей и ласковым котом, в чем и преуспел немало. И к тому же, нельзя не согласиться с тем, что все считают меня котиком-красавчиком.
Потом, в Мургии, гораздо позже, чем узнал об этом, я сумею доказать, что являюсь красавцем, изредка соперничая с другими представителями моего вида.
