рокочет гром.
- Мне страшно! - заявил я, ворвавшись в комнату, где спали мама и папа, и без промедления их растормошил. - Что же будет, если дождь нас затопит? Или ураган случится? Солнце упадет на Землю? Телевизор на пол? А может, и метеор врежется? - Я обрушил на них ряд вопросов, требующих немедленных и безотлагательных ответов.
- О, нет! Только не сейчас! - простонал папа. - Мне рано вставать.
- Но это важно!
- А нельзя потерпеть до утра, - жалобно сказала мама. - Или иди разбуди дядю Женю. Он ответит на любые твои вопросы.
И я пошел будить дядю Женю. Уходил же я от него весьма поспешно, но очень довольный, что он оставил меня в живых. С большой неохотой, но все-таки оставил. А торопился я уйти, потому что он все еще колебался...
Как же все-таки здорово, что есть воскресенье! И у нас с Сережкой на этот день много интересных планов. А поэтому, наскоро позавтракав, я собираюсь отправиться к нему домой.
- Сперва выброси мусор, - говорит мама.
Я послушно беру мусорное ведро и выхожу на лестничную площадку, и встречаю там Алешку Репейникова с уже опорожненным ведром.
- Что такой грустный, Леха? - спросил я его.
- Да надоел мне братец младший! - с досадой говорит тот. - Все вопит и вопит. Чего вопит? Чего ему не хватает? Мог бы и помолчать для разнообразия. А тут еще мама...
- А что мама?
- Да вот подходит сегодня ко мне и говорит: "Хочешь, я тебе еще одного братика принесу?" Я ей отвечаю, что у меня уже есть один, и мне его хватает. "А если сестричку принесу?" - говорит она снова. Тогда я ей сказал, чтобы она лучше мне собаку принесла, а я уже там разберусь, кем она мне придется - братиком или сестрой. Но мама непонятно почему огорчилась.
- Да, взрослых иногда трудно понять, - согласился я.
Серега открыл мне дверь и сразу повел смотреть на мышей.
- У нас пополнение, - сказал он. - Вот это Нюша, ты с ней знаком. А вот это ее потомство: Афиноген, Мавродий и Клавдий. Правда, красивые? Мавродий - самый из них хитрый, дурит братьев по-страшному. Клавдий, тот попроще. Афиноген же - просто дурак.
- Дуракам счастье, - сказал я.
- Думаешь?
- Уверен. Ты же счастливый.
- Не понял.
- Вот поэтому ты и счастливый.
Сережка обиделся.
- И что вы все такие обидчивые! - воскликнул я. - Когда я вчера сказал маме, что люблю ее больше мороженого, то она очень удивилась. "Даже больше, чем крем-брюле?" - спросила она. Я долго колебался, но все-таки сказал, что больше, и поставил мороженое на второе место. "А я?" - спросил расстроенно папа. Тогда я исправился, и поставил мороженое на третье место. Но, по-моему, они были не очень довольны.
Тогда Сережка спросил:
- А я? На каком я месте?
- На пятом. После мороженого и пирожных. Это драма жизни, Серега. Хотя нет, - на шестом. Еще же есть конфеты. - Я задумался. - Или на седьмом...
Сережка опять обиделся. И потом снова обиделся, когда я ему сказал, закрывая дверь туалета, что там пахнет кошатиной.
- Нос зажми, или иди к соседу... если он тебя пустит, - нахмурившись, проговорил Сережка.
- А если не пустит?
- К другому стучись... если успеешь.
Да чего же он обидчивый, Сережка! И что такого я сказал?
