заработаю.
***
– Не надо про меня фильм снимать. Всё равно никто не поверит, скажут что это обман и специально подстроено. А за деньги показывать, так меня быстренько у тебя украдут и останешься ты с тем с чем был – с курями, Октябренком и Ботаником. Ты же про Ботаника телевидению не рассказывал, а то бы враз умыкнули бы твоего Ботаника. А я тебе пригожусь, вот увидишь. – говорящий круглой формы хлеб говорил это на полном серьезе так, что сомневаться в разумности его доводов не приходилось.
Еще дядя Саша подумал, если в деревне станет известно о том, что помимо говорящего козла у него ещё и говорящий хлеб появился, то беды не миновать. То что деревня в одночасье сойдет с ума, это еще полбеды. А вдруг как тоже в надежде на то, что получится начнут печь хлеб замешанный на самогонке, тогда что? И если не у всех, а хотя бы у кого–то одного получится тоже самое, вот тогда точно, скандальной известности дяде Саше не миновать и придётся от греха подальше уезжать из деревни как раз туда, куда подальше, а этого–то делать не хочется. Поэтому дядя Саша и решил, никому об этом не рассказывать, даже Ванюне.
– Надо бы тебя как–то назвать, а то без имени жить неудобно. – дядя Саша всё–таки вспомнил про завтрак и поставил на плиту чайник.
– Есть у меня имя. Колобком и зови, другое мне без надобности.
– Это что же получается, ты из сказки что ли?
– Ну, сказка не сказка, это вы, люди, промеж себя всякого понапридумывали. На самом деле не бывает никаких сказок. Бывает жизнь, которая людям не видна. Слышали о ней что–то да не видели, вот сказкой и назвали.
– Ну и ладно, нет сказок, значит нет, я уже ничему удивляться не смогу, доконал ты меня, Колобок, своим появлением.
– Удивишься или не удивишься, это мы ещё посмотрим. А вообще–то правильно, чем спокойнее относишься к происходящему, даже как вы говорите, сказочному, и принимаешь его, тем для тебя же лучше.
– Ну и чем же ты собираешься заниматься, чудеса всякие делать будешь?
– Никакие чудеса делать я не буду, потому что делать их не умею, и никто не умеет, они сами собой происходят, так сказать, по собственному хотению.
– Ну тогда ладно, а пока надо чайку попить да собратьев твоих поесть покуда не зачерствели. А ты зачерствеешь, или так и останешься свежим? – дядя Саша налил себе чай, добавил две ложки сахара и принялся размешивать.
– Никакие они мне не собратья. Они сами по себе а я сам по себе. У них век короткий, а у меня длинный. Да и не полагается нам, Колобкам, быть черствыми.
– Так стало быть ты не один такой? Интересно, и много вас?
– Много не много, не скажу, потому что не знаю, но то что не один я такой, знаю точно.
– Ну хоть в нашей деревне ты один такой?
– В деревне один.
– И на том спасибо.
Дядя Саша принялся за завтрак, а Колобок ловко повернувшись вокруг собственной оси принялся наблюдать за происходящим во дворе. Во дворе ничего интересного не происходило: куры копались в своем загоне ограничивающим их желание попасть на огород, а в остальном больше не происходило ничего. Разве что галки сидевшие на ветках деревьев и на заборе высматривали, чтобы такое съедобное или несъедобное украсть, а больше никого и не было. Ботаник наверное уже отправился в свой ежедневный поход за свежей, и не очень, прессой.
***
Дядя Саша покончил с завтраком, сполоснул чашку и присел напротив Колобка:
– Может тебе телевизор включить? Во дворе ты много не увидишь.
– Не надо мне телевизор, в нём все не настоящее, а во дворе настоящее.
– Как это не настоящее? Людей всяких там показывают, животных, города разные. – удивился дядя Саша.
– В телевизоре показывают то, что хотят показать, а если смотришь без телевизора, видишь то что хочешь видеть. – Колобок на удивление ловко опять повернулся вокруг собственной оси и смотрел на дядю Сашу своими одновременно смешными и серьезными глазками.
– Мудрено ты как–то говоришь, Колобок.
– И ничего мудреного нет. Это ты мудрено понимаешь, отсюда и все ваши проблемы человеческие, которые на самом деле никакие не проблемы.
– Ладно, не умничай. Сам говоришь, что проще надо быть. А вот скажи, тот Колобок, ну который из сказки, – дядя Саша слегка замялся подбирая нужные слова. – ну про которого все знают, его что, и вправду лиса съела?
– Вранье. Говорю же тебе, слышали краем уха, мол, что–то такое было, а что дальше не знают, вот и придумали. Ты сам посуди, как лиса могла бы его проглотить, у неё что, клюв как у пеликана? Она бы, в лучшем случае, подавилась.
– Вообще–то да, я как–то и не подумал. Ладно Колобок, ты побудь тут, на двор посмотри, коль тебе так интересно, а я пойду по хозяйству. Надо огород полить, вчера еще собирался, да Ванюня в гости пришел.
– Сегодня он не придет, он в город собирается ехать.
– А ты то откуда знаешь?
– Просто знаю и всё. Долго объяснять.
– Ну пошел я, не скучай. Приду, поговорим. Во дела! То словом перемолвится было не с кем, а то полный дом собеседников!
– А говорил, что удивляться уже не можешь…
– Да это я так, ладно, пошел я. – дядя Саша отправился по своим делам, а Колобок развернувшись опять стал наблюдать за происходящим во дворе.
***
Хлопоты по хозяйству примечательны тем, что никогда не заканчиваются. Стоит заняться каким–либо делом, как практически сразу вспоминается то, что хотел сделать да забыл или глаза подсказывают, вон мол, дрова неправильно лежат или ещё нечто подобное. Вот и верь после этого поговорке, что глаза боятся. Ничего они не боятся, делать то не им, а рукам! Прямо предатели какие–то, лени–матушке служители. Так и проходит день, одно цепляется за другое. Вроде–бы и аврала никакого нет, а целый день чем–то занят.
Так и дядя Саша. Собравшись ещё вчера полить огород и начав его поливать, может даже и сам того не желая, наметил для себя фронт работ на день, не иначе как глаза помогли.
Вот ведь какая штука получается: если всех дел всё равно не переделать, то тогда зачем их делать вообще? А с другой стороны, если ничего не делать, то не то чтобы грязью всё зарастет, не в этом дело, а дело в том что душа в этом случае как бы не на месте. Опять не то! Эх, знать бы, где же ты, золотая серединка?
Так что дядя Саша был занят тем, что начав поливать огород практически на весь день, ну разве что за исключением небольших перерывов на отдых, оказался потерян для общества. Общество тоже не предавалось лености, и праздности: Ванюня собирался в город, Ботаник в поисках пищи для ума и желудка, вернее будет сказать, газет и прочих полиграфических чудес, обследовал деревню и её окрестности, ну а вновь, в прямом смысле этого слова, испеченный член общества – Колобок наблюдал за происходящим во дворе. Иными словами, все были заняты, все были при деле.
Вот ведь какая странная штука жизнь. Наверное этой странностью она и примечательна для бездельников. Живёт и живёт себе человек: на работу ходит, детей воспитывает, с женой бывает что ругается, а бывает что нет, живут душа в душу. Такое происходит сплошь и рядом и давным–давно уже никого не удивляет.
Удивляют же события необычные и непривычные, а вернее, редко происходящие или происходящие в единичных случаях, так сказать, штучный товар. Ну например, нашел на улице монетку в десять копеек – ничего удивительного. Сам не удивился и никого этим не удивил. А вот если нашел на той же улице тысяч, этак, двадцать, рублей! Тогда да! Тогда сам удивился и всех, кто узнал об этом удивил. Дело не в том, что кто–то позавидовал, а кто–то нет, дело в другом. Десять копеек гораздо проще найти на улице, чем двадцать тысяч, вернее, шансов больше. Ну или в какую–нибудь лотерею много денег выиграть. Проиграть, так вообще запросто! Выиграть рублей сто – более–менее обычное дело. а вот миллиона два–три, даже не знаю с чем и сравнить…
Дело то не в деньгах и не в джек–потах, хотя без денег тоже никуда, нужны они. С ними, с деньгами, как раз все понятно. Каждый знает, что это такое. Другое дело с чудесами. Если верить Колобку, то никаких чудес вовсе и не бывает, а бывают события которые происходят до того редко, что люди если и знали о них, то забыли, а потому и назвали, чудесами. Тот же никому неизвестный старик поймавший Золотую рыбку, согласитесь такое не каждый день бывает. Или нырнул мальчишка в самой обыкновенной речке, хоть и называется она Москва–река, и вытащил кувшин. А в нём аж сам Старик Хоттабыч, джинн, самый настоящий. А бывает, что и кирпич на голову с крыши упадет, хотя крыша покрыта железом и никаких кирпичей там отродясь не было. А этот бац, и упал.
Если к упавшим на головы кирпичам отношение у людей двоякое: на свою голову «поймал» и мягко говоря, отрицательное, а если на какую–то чужую, то бывает что и приятно.
Отношение к чудесам несколько отличается. Разумеется человек заполучивший ту же Золотую рыбку или джинна будет рад этому, хоть и не сразу сообразит, что с ними делать. Но он вряд ли побежит рассказывать знакомым и незнакомым людям о счастье его посетившем, всё будет происходить втихаря.
Вот и Колобок сказал дяде Саше, мол, не говори никому, что я у тебя появился, ни к чему хорошему это не приведет. Так вот, об обладателях таких чудес становится известно гораздо и гораздо позже, когда всё что было нужно их обладателям уже сделано и повлиять на произошедшее уже невозможно. Вот так наверное и появляются на свет сказки: что–то, когда–то произошло, но известно об этом стало много лет, а то и сотен лет спустя. Потому узнав о них, наверное дабы успокоить себя и не расстраиваться за зря, называют такие события сказками.
Может быть о чудесах становится известно гораздо позже ещё и потому, что непонятно, по какому принципу они распределяются. Почему именно этот старик поймал Золотую рыбку, а не другой и точно такая же ситуация с кувшином в котором джинн оказался?
***
Если посмотреть на этих счастливчиков, а вернее, прочитать о них, то ничего такого примечательного и вовсе нет, люди как люди. Интересно, по какому принципу они, эти чудеса, распределяются между людьми?
Одному всё, ну или почти всё чего ни пожелает, а другому ничего, сколько он не старается. Наверное это можно сравнить с музыкальным слухом: у кого–то он есть и даден неизвестно за что, а второй его напрочь лишен хоть и любит петь. Иногда даже таким людям говорят: «Делай что хочешь, только не пой». Но они продолжают петь, и приходится не то чтобы слушать, а слышать их пение. Интересно, а вот медведи на уши «наступают» по просьбам, так сказать, желающих или же исключительно по собственной инициативе? Наверное, как и в случае с чудесами, по собственной. Чудес желают все и любят их все. Но просят о них не все, а их обладателями, так вообще, становятся единицы.
Так и в случае с дядей Сашей. Живёт себе мужик и живет, и вроде бы всем доволен и ничего ему больше–то и не надо. Конечно, что–то разумеется надо ещё, но он предпочитает об этом молчать и хранить в себе, а не кричать о своих желаниях день–деньской. И вот непонятно, почему и тем более непонятно, за что появляется у дяди Саши говорящий козел Ботаник, а теперь еще и Колобок? Ну вот как это назвать, если не чудом?
Конечно, чудеса – штука хоть и редкая, но хорошая. Но чтобы как в дядисашином случае, два чуда в одни руки, это перебор!
Наверное там, у них, у тех кто эти чудеса среди людей распределяет
