Приехавшие врачи сказали, что мама умирает. К двенадцати дня сердце мамы остановилось. В этом момент из угла комнаты очень четко, ясно, достаточно громко было произнесено три раза слово «мама». И все. И тишина. Истошный крик вырвался из меня сам, Лена плакала. Смерть мамы Бог сопроводил чудом, показав нам, что мама не умерла, ее душа здесь. Эти слова, произнесенные непонятно каким образом, мы слышали обе, и я и Лена. Они действительно прозвучали… Объяснение им было дано Богом позже.
Похороны были очень скромными. В шкафу мы нашли с Леной две тысячи рублей. Все остальные деньги ушли на лечение, на больницы, на препараты, на надежду… Тагир, отец Славочки, дал еще две тысячи, и на эти деньги мама была похоронена и помянута, очень и очень скромно.
Этот период был очень тяжелым и для Лены и для меня. Лена сама была больным человеком (сахарный диабет), была достаточно полной женщиной, медлительной, с трудом ходила и не могла пошевеливаться быстрей, как обычно ей частенько говорила мама. Но и ей приходилось со всей тщательностью, как она могла, смотреть больную сестру, ибо мне приходилось отлучаться и к Туласи в свою коммуналку, и к Светлане, когда ситуация была безысходная и надо было или забирать ребенка из детского сада и кормить, и дожидаться Свету с работы или просиживать с ребенком, когда он болел. Также, некоторые препараты было почти невозможно достать ни в одной аптеке, и приходилось не ездить, а буквально исхаживать все аптеки города, идо они были многочисленны, одна на другой, но часто это было безрезультатно, и только какими-то чудесными путями этот вопрос иногда разрешался после долгих поисков сердобольными соседями.
Весьма непросто вспоминать о своих родителях тому, кто говорит с Богом и смотрит на все через призму совершенных духовных знаний, кто, любя своих родных, уже не может быть сентиментален и видит многие вещи, как они есть, ибо очень многие события в этой связи такому человеку комментирует Сам Бог, Указывая на то, что в материальном бытии может показаться несущественным или быть незамеченным.
Ни одна пара не имеет стихийной или ничем не обусловленной причины. Все пары соединяются только Богом и ведомы к друг другу только Личностью Бога, как и родителям даются именно те дети, которые были запланированы только Богом. Все есть взаимные кармичесиве долги, которые люди отдают друг другу именно в семье через семейные отношения, что относится и к супругам и к родителям и детям.
Мама моя была человеком достаточно волевым, но волю свою направляла на вещи по большому счету примитивные или не требующие особого мыслительного процесса, но старания и здесь выполнение своих супружеских обязанностей в ту меру, которая была ей позволительна на ее ступени материального преимущественно развития. Т.е. мама все силы всегда направляла на быт, на то, чтобы в доме был порядок, чистота, настирано, наглажено, чтобы был приготовлен всегда обед, чтобы отмечались праздники, чтобы как-то создавать этим уют.
Отец, напротив, был человеком аскетичным, игнорировал дни рожденья, предпочитал простой быт и простую еду, как и одежду, отдых непременно активный в каменистых горных областях, дикой природе, где беспросветные леса и лучше всего те места, где не ступала нога человека. Соединяя их, Бог желал маме передать элемент аскетического образа жизни преимущественно, что делал всегда через моего отца достаточно жестко и неумолимо.
Мама же, в свою очередь, помогала отцу своими качествами несколько отойти от его демонических качеств и устремления к бродяжничеству к семейному быту, что было для обоих в некотором роде и мучительно, и создавало трения сильнейшего порядка, но Бог давал отцу к маме чувства, которые и примиряли их, и таким образом решался вопрос о материальном развитии, как одного, так и другого.
Что касается меня, то Бог не давал ко мне великой родительской любви никому, и в этих условиях я просто не должна была наработки аскетического образа жизни из прошлого рождения как-то растерять, но преумножить их, ибо без них я не смогла бы выполнить то, что мне по моей судьбе уготовал Сам Бог в плане написания Святых Писаний. Это преумножение аскетизма еще в родительском доме, да и после обращалось для меня многими обидами и на мать и на отца.
Мне многие вопросы хотелось задать маме, и я задала ей незадолго до ее кончины. Но нигде она не ответила мне сколько-нибудь с пониманием и объяснением. Я спрашивала маму, за что она сильно, чисто по-женски, тягая за волосы, жестоко избила меня, когда я прогнала ее любовника из дома, будучи еще подростком, так расправившись со мной, что я реально хотела выброситься со своего балкона. Но. Увы. Второй этаж. Я осознала, что только покалечусь… Да и Бог не дал на тот период совершить такого рода отмщение.
Я спросила маму, почему она никогда не защищала меня, когда отец меня избивал так, что по всему телу были синяки с кулак, бил жестоко, наотмашь, без скидок, без сожаления, и ремнем и руками, разве что ни ногами…
Я спросила маму, почему, когда я ей пожаловалась на домогательство отца, она ничего не предприняла, никак перед ним этот вопрос не поставила, он вообще не поднимался.
Я спросила маму, почему, уже будучи взрослой женщиной, здесь, в Ростове-на-Дону, когда я предприняла попытку самоубийства, почему, когда я оказалась в психиатрической больнице, почему на второй день этого события она не отменила празднование Нового Года в первых числах января и накрыла праздничные столы, зная, что я было на волоске, по сути, от смерти, что я накладывала на себя руки…
Почему, также, она при всех стала после этого события меня называть больной женщиной, крутя пальцем у виска, как некогда так делала касательно Лены, хотя знала, что я в норме, и понимала, что, когда человек травится, он делает это не от недостатка ума или психической несостоятельности, но потому, что находятся в великом потрясении, с которым Волею Бога не каждый может и должен справляться.
Я спросила ее также, почему, когда нас пригласила соседка на поминки своего мужа, когда я, хорошо его зная, как соседа мамы, оплакивала, за столом плакала, то она объяснила всем мои слезы двумя словами: «Да у них были шуры-муры». О каких шуры-муры можно было говорить? Я только здоровалась с человеком, и он отвечал. И все. Так почему же мама так говорила и так себя проявляла?
Почему, также, мама, когда я была у нее в период, когда она ломала шейку бедра, и помогала ей, почему она не позволила стирать своим порошком, когда я, находясь у нее с Туласи, вынуждена была пользоваться ее средствами. Почему запретила, имея в своем доме не одну пачку порошка? Почему пожалела на пятилетнюю внучку горсти порошка? Ведь, была я у нее не по своей воле, а помогала ей, ибо она ходила с трудом.
Я также спросила маму, почему она и словом не защитила меня в ситуации, которая произошла не так и давно. Однажды я пришла к маме в дом. В этот момент кто-то постучался в калитку. Я пошла открывать. У калитки стоял восемнадцатилетний сын соседки справа. Он, не объясняя, стал меня материть, не подбирая слов. За это я его попыталась отрезвить пощечиной, на что он ударил в ответ с такой силой, что у меня из носа брызнула кровь, покапала по земле, одежде. На это я крикнула ему: «Да будьте вы все прокляты!», ибо эта семья принесла маме очень много бед. Он направился к выходу, крича: « Мама! Она нас всех прокляла!». Но и на этот раз мне слова проклятия дал Бог, ибо меня невинно, ни за что, из-за каких-то своих разборок с мамой, в которые я не была посвящена на тот период, ударил юнец. Он вышел за пределы прохода. Там уже стояли соседки справа и слева, мать этого Анастаса, который меня ударил, и обсуждали это событие. Следом на Пирамидную вышла мама. Не знаю, о чем они говорили, но я решила пояснить соседке, что нельзя так решать вопросы и присылать в дом к пожилой женщине своего сына. Увы. Как только я вышла за пределы калитки, его мать без слов набросилась на меня и избила в присутствии моей мамы, но достаточно жестоко и унизительно, била руками, била головой о каменную стену ее гаража, били в присутствии других соседей… Мама молчала, не сказав ни слова, не вмешиваясь, не пытаясь защитить, хотя было так, что я ее от соседей защищала… Избивая меня, ее соседка кричала, что наведет на меня смерть, что это будет в пятницу, что я дождусь кары. В пятницу ее сын разбил дорогостоящую машину, а ее супруг вскорости был парализован…
На все вопросы мама отвечала просто: «Этого не было, не помню…». Горько я оплакивала уход мамы, понимая, однако, что мама так проявляла себя, как было угодно Богу, и не было и не могло быть иных причин, ибо и не должна была я очень любить своих родителей и не должна была понимать, что все мне дали только они, как и жизнь, но понимать, что все было мне дано только Богом, и каждый проявлял себя так, чтобы я не привязывалась к родственникам сильно, но в допустимую меру, ибо на самом деле это чувство привязанности было у меня, и его также надо было изничтожать, переводя меня на рельсы чисто духовного восприятия всех событий в моей жизни, видя Причиной всему только Бога, таким образом через проявление родителей сохранявшим во мне направленный только на Бога ум, видящий во всем только Божественную Волю и Божественную изначальную причину.
Только Бог через них, родителей, и их несовершенство давал мне аскетизм, умеренную добродетель, терпение, видение во всем только Бога, в свою меру понимание, почему люди так или иначе поступают, и отсюда – не осуждение.
Ибо все в пути, все у Бога учатся, и те качества отрицательные, которые они проявили для развития во мне качеств положительных, те качества в следующей жизни Бог своими Божественными путями и своим образом жизни, как и окружением, поправит и не даст на тех качествах почивать дальше, но поднимет на более высокую ступень материального и духовного развития, ибо нет никого у Бога, кто бы, помогая своими отрицательными качествами другому, в этих качествах и остался.
И все же я маму любила, и очень часто подумывала в детстве и в юности, что, наверное, дети всегда сильнее любят родителей, чем их любят сами родители. Я и теперь так могла думать относительно своей мамы. Но вместе с тем, имея уже и своих детей, я стала думать и о том, что так, как я их люблю, они не смогут меня любить, нет более сильной любви, чем любви к своим детям…
Но и то и другое понимание Бог неизменно во мне корректировал самыми разными путями, утверждая во мне только одно истинное понимание, что все дети Бога, что никто не может любить свое творение сильнее, чем Бог, и быть милосерднее к своим детям, чем Бог. Поэтому, в любом случае, Бог давал устояться только одному пониманию и сути, как извечной и неизменной, – любить надо только Бога, ибо и строгость родителей и милость родителей и все другое есть один в один Управление ими Личностью Бога и по Плану Бога и на родителей и на ребенка.
Мама умерла в 2004 году, 23 марта. Я вошла в наследство в сентябре этого года, мне выплатили некоторые деньги за похороны, и, таким образом, мне удалось купить первый свой мобильный телефон «Моторолла» за две тысячи, черно-белый, который был для меня величайшим приобретением, ибо
