сценарист

рода разговор с короткими расспросами и длинными паузами продолжался между мужчинами до восьми часов, когда в туристическом лагере произошло нечто, совершенно изменившее весь запланированный ход событий. Николай доваривал свой гуляш, наполнивший уютным домашним запахом поляну с зимовьем, и поглядывал в сторону тропинки, Сергей курил у догоравшего костра и пил третью кружку чая: «Пока все придут, я оголодаю…» Вдруг послышались низкие мужские голоса, и от реки показались двое: оба в пятнистых охотничьих костюмах, оба с карабинами на груди и большими раздутыми рюкзаками на спинах. Увидев первого, Николай сразу определил, что это китаец, и поначалу даже обрадовался присутствию рядом вооружённого Сергея. Однако сзади брёл невысокий, пожилой русский, и после первой, эмоциональной, второй у водителя «Урала» была вполне здравая мысль о том, что все трое – одна банда. Действительно, Сергей быстро приподнялся и приветливо расплылся в своей лукавой улыбке:
  - А я говорил: лучше меня послать! Ничего, тут нам настоящей жратвы сварганили!.. А, это? – он перехватил взгляды приятелей. – Туристы-альпинисты! Пошли в водопадах купаться!
  Китаец остановился рядом со столом и, стянув рюкзак, оставил его у ног. Взгляд этого чужака, направленный прямо на Николая, был недовольным и
подозрительным. Русский же, ни на кого не глядя, сел на лавку, положив на неё все свои вещи, и закурил. От объяснений Сергея, который принялся было передавать всё, что узнал о тургруппе, он поморщился, как от резкой боли:
  - Да не трещи ты… Сорока…
                                                          76
  Николай не раз встречал в таёжных разъездах любителей природных даров. Это были большей частью рыбаки, весёлые и приветливые люди, хваставшие друг перед другом экипировкой, умело ловившие рыбу удочками и ещё более умело – языками в своих бесконечных россказнях. Они приезжали отдохнуть душой, были слегка восторженны, много шутили. Встречались также корнёвщики и шишкари, люди, загнанные в тайгу безработицей, сосредоточенные до угрюмости, но тоже довольные встречей с теми, с кем можно перекинуться парой слов и кто мог подарить целую пачку сигарет. Они не видели в туристах конкурентов, потому часто после двух-трёх фраз доставали из-за пазухи какой-нибудь корень женьшеня и с удовольствием хвастались добычей, переводя граммы в рубли.
  Но теперь перед Николаем оказались ребята совсем иного рода. Хищники. Эти брали в тайге всё самое дорогое и выгодное, убивали оленей, медведей и даже тигров, и, ведя преступный образ жизни, видели в других только врагов. Их добыча шла в Китай, они работали за доллары и относились к тайге как к подаренной судьбой кормушке. Появился подобный сорт людей в девяностые годы, когда рухнули совхозы и лесхозы и исчез страх перед законом. Встроившись в цепочку от продажных егерей через продажное руководство таёжных районов до продажных таможенников, они родили особую идеологию: нам можно всё. Для них одинаковым было убить медведя-белогрудку, чтобы отрезать лапы, или убить журналиста, чтобы никто не смел интересоваться чёрными делами их покровителя. Когда новые люди свергают старые устои жизни, они наносят главный удар по символам и идеалам.Царь-кедр, вожак приморской тайги, получил самый страшный удар: сначала мелкие лихоимцы начали сдирать с него все шишки, лишая возможности по-родительски прокормить массу таёжного зверья от белки до кабана, потом пришли лихоимцы крупные и, пробивая дорогу, валя налево-направо простые, неделовые деревья, стали пилить кедры, расчленять, как маньяки свои жертвы, и увозить за границу. Нахищенные деньги, деньги, на которых не было пота труда, отравили людей. То, что легко пришло, легко и тратилось: на увеселения, разгул, на бессмысленную роскошь и самовыпячивание. Хищники поставили на свои клыки золотые коронки,одели когти в перстни с бриллиантами и, продолжая втайне пить чужую кровь, научились прилюдно рассуждать о достоинствах вин южной Франции. Не найдя себе подходящего названия в правдивом русском языке, они подобрали для себя чужое определение – гламурные. Расхищение стало
                                                            77
прилизанным и вежливым, тем более что нанятые толпы прислуги-депутатов
старательно переделали под новых хозяев все законы, по которым попали под запрет порядочность, совестливость, честность.
…Николай не мыслил так обобщённо. Но, встретившись взглядами со старшим браконьером, он ясно понял, что теперь сумеет выжить только по воле случая, а вкусного, жирного гуляша будет мало, чтобы задобрить чужаков: они не знают, что такое отвечать добром на добро. Он вдруг до боли в сердце осознал, что, в принципе, ещё совсем молод и что его преждевременная смерть может сильно огорчить старушку-мать, к которой он не заезжал уже два месяца, и, может быть, даже детей, которым он всего лишь полтора года не платил алиментов.
  Покурив, пожилой браконьер ничего не ответил на предложение поужинать, отвёл напарников в сторону и начал о чём-то совещаться. Николай улавливал только интонации: Сергей убеждал, китаец изредка вставлял короткие, нейтральные фразы, старший говорил нечасто, но веско.
  Послышались мальчишечьи голоса, и никогда ещё водитель не радовался так своим туристам, которых перевозил у Валентины Валентиновны уже несколько сотен. Возбуждённая группа вывалила на поляну и забросала Николая впечатлениями. Ольга Петровна даже подсунула ему свой фотоаппарат, заставив просмотреть снимки.
  - Что-то этих охотников всё прибывает и прибывает. Надеюсь, они не собираются с нами ужинать?
  - В тайге все друг другу должны помогать, Светлана Геннадьевна.
  - Точно. Как при коммунистах говорили: «Человек человеку друг, товарищ и брат»?!
  - Взаимопомощь – это хорошо, Валера, но рассчитаны ли наши запасы на такую благотворительность?
  - Зачем они отозвали Витю в сторону?
  - Не боись, Ленок, наверное, расспрашивают дорогу.
  - Такие таёжные волки – и не знают дороги? – Таня с недоверием покачала головой.
                                                              78
  Тургруппа без всякой команды расселась за столом под навесом, и только Катаринэ заставляла сына умывать лицо, поливая ему из ковша. Женщины перебирали цветы, мужчины курили или полулежали на лавках. Пока впечатления от прогулки занимали всех больше, чем появление новых охотников.
  - Куда делся Николай? Чайник кипит, он всё бросил…
  - Геннадьевна, тебя изприглашённых на ужин вычёркиваем: никто из нас не выпил столько целебной воды из этой речки. Она заметно обмелела.
  - Вы, конечно, зануда, Анатолий, но я, действительно, перепила. Не встречала ещё такой вкусной воды. Разве что в Шмаковке. Стас, перестаньте наводить на меня эту камеру! Когда она уже у вас отключится!..
  - Не переживайте, у Виктора есть запасные аккумуляторы.
  - Кристина, и вы туда же…
  - А что, еда, вроде, готова. Женщины, накрываем?
  - Слав, подождём Виктора!
  - Пусть зовёт бродяг за стол, тут и поговорят.
  - Только не с нами. Этот китаец так посмотрел на меня… Даст Бог, уйдут до вечера.
  - Уже вечер!
  - И почему китайцам разрешили охотиться в нашей тайге?..
  - Никто и не разрешал.
  - Это уже не наша тайга.
  - Тихо, идут.
  - А что: тихо-то? Тоже мне, громилы…
  Виктор,  с растерянным и задумчивым лицом, подошёл к столу. За ним,
чуть отстав, приблизились к общему месту оба русских браконьера. Они снова повесили на шеи свои ружьё и карабин, как будто опасались, что в такой толпе оружие пропадёт.
                                                            79
  - Уважаемые друзья! Тут такое дело… -начал Виктор.- Вот…они…предлагают такой вариант. Николай отвозит их сейчас, куда им надо, а завтра к обеду возвращается за нами. Мы ведь всё равно пойдём на верхние водопады… Они не скрывают, что их добыча незаконная и встреча с туристами не входила в их планы. Добыча большая, тяжёлая, втроём унести не получается. Я уговорил их дать мне возможность посоветоваться с вами… Ну, в общем, им нужен наш «Урал».
  Очевидно, у Виктора остались силы только на эти слова, потому что, проговорив их, он тут же сел на лавку и опустил голову. С полминуты присутствующие молчали, слыша только два звука: шум реки и кипение чайника. А когда захотели сказать, старший браконьер обвёл всех такимледяным взглядом, что Таня подумала: «Вот какие люди работали в Средние века палачами».
  Светлана Геннадьевна, которая сняла очки и с ничьим взглядом не встречалась, возмутилась первой.
  - Не понимаю, почему вообще так стоит вопрос? А если Николай сломается, если у него бензин кончится? А станет кому-то плохо?
  - Подождите, - Валера приподнялся, начал доставать сигарету из пачки. – Серёг – с твоим корешем незнаком – езжайте с нами завтра? Где-то в час-два мы выступаем в обратный путь. Телефоны тут не работают, так что никто вас не сдаст. Да это и не в наших интересах.
  Сергей промолчал, только виновато глянул на напарника. Тот в упор посмотрел на Валеру:
  - Засунь себе свои советы…понял куда? А то помогу.
  - По-другому никак, - поддакнул младший браконьер. – Петрович правильно вам говорит: нам машина нужна сейчас. Ни хрена с вами не случится: жрите да загорайте.
  Ещё более зловещая пауза сменила разговор, но на этот раз её прервали звуки, которых не ожидал никто: взревел громче обычного двигатель
«Урала», и, не успели присутствующие глянуть в сторону машины, как она рванула с места быстрее болида «Формулы-1», а через секунду уже выруливала с поляны. Растерялись все, даже наглые гости.
                                                        80
- Кто?! – вскричал Петрович. – Он же водила!
  Кивок был в сторону Виктора , но Сергей даже не глянул: он бросился следом за машиной, на ходу стягивая ремень ружья. Однако техника оказалась проворнее, и уже на краю поляны молодой бандит запоздало пальнул вдогонку и принялся громко материться.
  - Кто уехал?! Водила кто?! – подступил Петрович к Виктору.
  - В машине наш водитель Николай, все остальные здесь.
  - Ну, сучонок!
  Следующие десять минут туристы молча наблюдали, как на том месте, где они разгружали «Урал», ругались их обидчики. Китаец тыкал Сергея пальцами и в чём-то однообразно упрекал, Петрович так давил младшего подручного словами, что тот всё больше склонял голову и походил на гусёнка, который попал под град на открытом месте.
  - Получается, Коля нас бросил? – тихо спросила Ольга Петровна, первая, кто попытался объяснить ситуацию.
  - Клоуны, - усмехнулся Валера. – Решили, что раз Виктор – руководитель, то он и за водилу.
  - Дядя Слава, это террористы?
Арушан спросил без страха, но таким тоном, что у взрослых защемило сердце. Все подумали об одном и том же – о детях, которых затащили в глубь тайги, а мужчины испугались ещё и за шестерых женщин: теперь их нужно было каким-то образом защищать.
  …Прошло около часа. Солнце как-то чересчур быстро устремлялось за сопки, и из тайги на поляну выползал холодный, зловещий вечер. Казалось, надвигается не простая, временная темнота, а наступает конец света, и этот мрак поглотит людей навечно. С Катаринэ была истерика. Плакали, глядя на неё, Арушан, Лена, Таня и Ольга Петровна. Пожилая женщина и теперь ещё сидела возле впавшей в прострацию армянки,