Вольно!

Это было фиаско. Ещё вчера, на студии, финальная версия фильма ему понравилась, но сегодня каждый кадр выглядел бездарно. Всё-таки не стоило брать в ключевые сцены неизвестную актрису. С одной стороны, он боялся, что звезда испортит впечатление, с другой... Фильм не получился. Даня поставил его на паузу и снял наушники. Ада забежала в комнату — что она здесь вообще делает? Зачем опять мешает ему?
“У неё же показ в сентябре”, — рассеянно подумал Даня.
Чужие заботы сейчас его мало интересовали. Фильм выглядел сыро, сюжет казался поверхностным. На фестивале он точно опозорится.
— Ты не видел мою тушь? — спросила Ада.
— Сдалась она мне, — ответил он грубо.
— Что-то случилось? — Ада подошла ближе.
— Я бездарность, — выдал Даня скорбным тоном.
Его голос звучал выше обычного.
— Я это уже слышала, — Ада отвернулась. — Фильм нормальный, не хуже предыдущих. Если учесть, что хорошо снимать ты вообще не умеешь.
— Спасибо за поддержку.
В глубине души он считал, что Ада давно его не любит — или никогда не любила. Постель её не интересовала, как и его работа. Сейчас ему захотелось устроить сцену.
— Что ты скажешь, если я решу уйти? — спросил он негромко.
Ему было тридцать лет, и в тёмном экране ноутбука отражалось его молодое, точёное лицо.
— Я никогда не ограничивала твою свободу, — Ада пожала плечами. — Хочешь — уходи. Что ещё тебя интересует?
Она никогда не следовала желаемому им сценарию. Это раздражало.
— Значит, тебе всё равно, — сказал Даня, вставая из-за стола.
— Думаешь, я буду страдать без твоего нытья?
Ада сама не понимала, зачем говорит так. Он ведь этого не заслужил. Характер его было видно с самого начала. И ведь ей когда-то хотелось им обладать.
— Я опаздываю на работу, — продолжила она. — Если жаждешь поговорить, давай завтра. Вечером я иду с Анни на вечеринку к Самойловым.
Говорить Даня не стремился, потому что из этого вряд ли вышел бы толк. Они перестали друг друга понимать. Ему нужна была передышка.
— Я поеду в Питер, — произнёс он. — На пару недель. Возможно, вернусь с мыслью, как исправить фильм.
— Пары недель будет недостаточно, — Ада вышла из комнаты. — Твою светлую головушку уже ничего не спасёт.
Даня чувствовал злость и бессилие. Ада умела быть милой, умела быть стервой — больше всего он ненавидел, когда она вдруг закрывалась в своей холодности, и он переставал понимать её намерения. Если бы она сказала ему: “Давай разведёмся”, он бы, наверное, согласился с облегчением. Он не любил принимать серьёзные решения самостоятельно и нести за них ответственность.
Ада расправляла пиджак перед зеркалом в коридоре и размышляла о том, что без Дани её жизнь выйдет из привычной колеи. Жаль, у неё никогда не было брата, а из Дани замена получилась ненадёжная.
Садясь в машину, она набрала Анни.
— Давай после Самойловых проедем на дачу к Филиппу? Он давно меня звал.
Филипп был Даниным сценаристом, но последнее время их сотрудничество не клеилось.
— Отлично, — сказала Анни. — Ты бы ещё за пять минут до отъезда предупредила.
Ада улыбнулась. Вот кто всегда умел поднять ей настроение!
— Договорились.
Она включила музыку и не без странного удовольствия представила, как Даня сейчас мечется по квартире, не зная, что делать.
На вечеринке у Самойловых все были полусумасшедше-накуренные, и Ада уже успела пожалеть, что вообще пришла. Анни нашлась в гостиной. В розовом лёгком платье с газовой накидкой она казалась призрачным видением на этом празднике безумства. Румянец на её щеках свидетельствовал о том, что она уже успела выпить.
— Поедем на моей машине, — сказала Ада.
— Я всё равно страшно боюсь водить, — неприлично хихикнула Анни.
Не стоило опаздывать и позволять ей расслабиться.
Ада посмотрела на Владика Самойлова, застывшего на диване в неуверенной позе; у него постоянно был одурманенный вид, даже если он ещё не успел выпить ни капли. Его жена, высокая и грубоватая, сидела рядом и разговаривала с каким-то юрким молодым человеком.
— Ты уже позвонила Филиппу? — спросила Анни.
Вокруг неё витал аромат вина и изысканных духов.
— Позвонила. Я думаю развестись с Даней.
Ада сказала это легко и просто, без тени фальши. Не потому, что хотела похвастаться или пожаловаться.
— Давно пора, — усмехнулась Анни. — Что тебя удерживало?
— Некое единение, наверное. Схожесть взглядов. Хотя я никогда не могла дать ему то, чего он так хочет.
— Полное восхищение?
Сначала ей было хорошо и приятно в обществе Дани, а потом, когда они решили пожениться, она стала плыть по течению. В конце концов, ей всегда не хватало друга. Она хотела, чтобы он стал частью её жизни.
— Ты любишь его?
Ада пожала плечами. Иногда ей казалось, что она совершенно не знает Даню. Что он чужой ей, и был чужим с самого начала, а друга в его лице она себе придумала.
— Пойдём отсюда, — сказала Ада. — У меня начинает кружиться голова.
На улице было прохладно. Они сели в машину. Ада вспомнила, как впервые пришла к Дане в общежитие — его соседей не было, и они хохотали, раздевшись. Ничего у них так и не получилось. Они были слишком похожи, слишком одинаковы — но, видимо, недостаточно для того, чтобы не развестись.
Анни закурила. Ночь обещала быть великолепной. Филипп, конечно, снова будет оказывать знаки внимания, подумала Ада. Ему сорок, у него жена и сын — точнее, пасынок. Он снова будет смотреть грустно и просяще своими зелёными глазами, но это снова не подействует.
У Филиппа было худое тело и красивое лицо, но Аду он не привлекал. В какой-то степени ей даже было жаль, что он испытывает к ней болезненную страсть, которой нет выхода.
— Ты не хочешь сойтись с ним поближе? — однажды спросил у неё Даня.
Она вспомнила, как он сидел на кухне у окна, и как ей вдруг захотелось поцеловать его розовый рот — впервые за долгое время. Она подошла, чтобы сделать это, а потом слегка неестественно ответила:
— Какая дикая мысль!
Они остановились на светофоре. Фонари оставляли неровные блики на лице Анни. Она прикрыла глаза. Ада поправила ей накидку.
Когда Филипп вышел им навстречу, она на минуту пожалела, что приехала сюда. Слишком влюблённый у него был вид.
— Ты работаешь над новым сценарием? — спросила у него Анни, когда они садились ужинать.
Невысокая, но хорошо сложенная, с завивающимися на концах рыжими волосами она была очаровательна. Это платье ей очень шло. Аде не хотелось, чтобы Филипп вдруг переключился на неё.
— Пытаюсь, — ответил он грустно. — Как дела у Дани?
— Уехал в Питер, — весело ответила Ада. — Похоже, подаст на развод.
Филипп поперхнулся вином. Сидевшая рядом с ним Надя, его жена, посмотрела на него странным взглядом. Ада терпеть не могла глуповатую Надю и её коровий взгляд.
— Почему вдруг?
Ада пожала плечами.
— Наверное, я ему наскучила. Сначала снимал на мои деньги, а теперь я ему без надобности.
Она не злилась и не сетовала, но эти слова вырвались сами собой.
— Всё образуется, — неловко сказала Надя. — Он ещё вернётся.
Ада уже не была уверена, что хочет его возвращения. Впрочем, она не решила окончательно.
Даня позвонил в одиннадцать. Через стенку было слышно, как Надя ругается на сына.
— Я в поезде, — сказал он. — Буду в Питере через два часа.
— Я рада.
Они помолчали.
— Мог отправить сообщение.
— Ты занята?
— Я у Филиппа на даче.
Она могла бы выбить этой фразой почву у него из-под ног, если бы их отношения не были такими... Панибратскими.
— Вот как. Передумала?
Кажется, он хмыкнул. Или даже улыбнулся. А потом повесил трубку. За окном замелькали деревья. Даня подумал, что жалеет о сказанных наспех словах. Он больше не хотел уходить. Приятно жить с человеком, которого не жаждешь постоянно. Нет недосказанности, нет вечного напряжения в воздухе, никаких сложностей. Никакого контроля. И всё-таки нежность между ними была — и всегда, наверное, будет. Эта спокойная жизнь, кто мог её разрушить? Зачем ему потребовалось разводиться? Удобство — вот что является главным в браке. Это у него было.
Ада открыла окно и вдохнула свежий августовский воздух. Она ощутила, как радость начинает медленно заполнять её. С Даней всё решится. Сейчас важность имела только эта темнота за окном.
Утром они с Анни играли на веранде в шахматы, рядом носился Митя, Надин сын.
— Пятую модель лучше заменить, — сказала Ада, делая ход. — Тот костюм ему не идёт.
— Тебе просто хочется, чтобы всё было идеально, — улыбнулась Анни.
— А кому нет? Я схожу за соком, тебе взять?
— Давай.
Филипп сидел на кухне с ноутбуком. Ада открыла холодильник, чтобы взять сок. Он вскочил со своего места и перехватил её руку.
— Я тебя прошу, так больше невозможно...
Ада высвободила руку.
— Филипп, оставь свои глупости. Это нелепо.
Сок обжигал горло.
— Терпеть не могу холодное, — пожаловалась Ада, возвращаясь на веранду. — Держи, — она протянула Анни стакан. — Филипп опять со своими намёками...
Анни пристально её изучала.
— Тебе это не льстит?
Ада усмехнулась.
— Нисколько. Мне надоело.
— Но ты приехала сюда...
— Я бы не поехала без тебя. Нужно было развеяться...
— Мы могли остаться у Самойловых, — сказала Анни.
— В их обществе здоровый человек больше пары часов не выдержит. У меня психика сломается, понимаешь?
Анни рассмеялась.
— Странная ты.
— К тому же, я была уверена, что чувства Филиппа прошли, — продолжала Ада. — Жаль, что я ошиблась.
В этот момент Митя с разбегу врезался в стол. Шахматы посыпались. Ада вздрогнула — и задохнулась от злости.
— Что ты наделал! — закричала она.
Митя смотрел на неё испуганно.
— Не надо, — мягко сказала Анни. — Я помню, как стояли фигуры.
Ада даже не взглянула в её сторону и вскочила с кресла. Входя в дом, она увидела побелевшую Надю.
“Вот бы Филипп её бросил, — зло подумала Ада. — Всё равно ведь меня любит”.
Если бы она любила Филиппа в ответ, ей бы не стоило большого труда забрать его у Нади. Но Ада этого не хотела. Ей не нравились люди с щенячьей покорностью. Взять хотя бы Даню — его упрямство и самовлюблённость периодически прорывались наружу. Она вернулась в комнату и упала на постель. Теперь ей казалось, что Анни права — стоило остаться у Самойловых. О чём она думала, когда ехала сюда? Поддалась порыву, вот как это называется.
— Ты чересчур вспыльчива, — сказала ей Анни, входя через несколько минут и садясь рядом.
Ада снова подумала о Дане. В студенческие годы у него были длинные огненные кудри. Перед выпуском он их обрезал, и сразу превратился в того юного смешного мальчика в первый день своего знакомства с Адой.
У неё перехватило дыхание, когда она подумала, что к вечеру обязательно придётся спуститься вниз. Она не хотела видеть чужие лица. Лежать здесь, застыть в вечности, забыть обо всём. Просто выбросить из головы. Её стало клонить в сон.
Надя к ужину не спустилась. Они выпили и вышли в сад. Холодало. Анни решила сходить в дом за накидкой. Филипп вздохнул.
— Я хочу оставить Надю, — сказал он с каким-то больным отчаянием.
— Это не моё дело, — ответила Ада жёстко. — Извини, я просто...
— Скажи, что мне сделать, чтобы разлюбить тебя?
“Ему сорок, но как будто пятнадцать, — Ада внимательно на него посмотрела. — Интересно, все мужчины такие?”
— Ты знаешь, что я не люблю тебя, — она печально улыбнулась. — И завтра уеду. Так будет лучше.
— Разве ты кого-нибудь вообще любишь?
“Конечно, —