Поцелованный солнцем

В одиннадцать часов утра Ирина наконец решила позаниматься. Решение это далось ей нелегко и стоило невероятных волевых усилий. Она достала скрипку, поставила ноты и вздохнула. В оркестре был отпуск, но вместо того, чтобы вдоволь наотдыхаться, она должна была готовиться к репетиции трио. Конечно, Ирине хватило бы часа, но даже этот час она могла бы ничего не делать. Только музыкантам известно, насколько трудно бывает заставить себя заниматься, но если уж вам это удалось, никакие апокалипсисы не смогут вас остановить. Через десять минут, когда Ирина смирилась и даже начала получать удовольствие от происходящего (трио оказалось довольно приятным), апокалипсис всё-таки настиг её в виде неизвестных соседей снизу. Такой чудовищной музыки Ирина не слышала никогда, а уж она многое повидала в жизни. Даже сольная партия трубы в исполнении музыканта сотого класса Пети Ерёмина выглядела лучше. Под этот аккомпанементик, усердно лившийся прямиком Ирине в уши, не удалось бы сыграть даже Шостаковича.
Она выругалась и сказала нечто вроде: “Нет, ну ты посмотри”, — видимо, обращаясь к скрипке. Соседи её, очевидным образом, слышать не могли. Потом она взяла с полки увесистую статуэтку и сыграла на батарее начало девятой симфонии Бетховена. Никакого эффекта. Ирина поняла, придётся идти. Соседей снизу она видела последний раз, наверное, год назад — и вряд ли достопочтенная пара семидесяти лет сейчас наслаждалась подобной какофонией. Переехали, видимо, уступив квартиру безголовым идиотам.
Ирина спустилась по лестнице с таким угрожающим видом, что даже отряд варваров с трепетом отступил бы. Из квартиры ничего не подозревающих безголовых идиотов по-прежнему доносились райские звуки. Ирина подошла, глубоко вздохнула, бешено заколотила в дверь (звонок никто бы не услышал) — и всё прекратилось. Она поняла это не сразу, лишь когда по ту сторону кто-то зашуршал. Дверь приоткрылась, и на пороге замаячило совершенно волшебное существо. Ирине хотелось плакать и смеяться одновременно. Она прошлась взглядом по его объёмной кофте, белым шортам и тапкам с ушками.
— Извините, пожалуйста, — виновато сказало существо приятным тенорком. — Вы же по поводу музыки, да? У меня что-то с техникой случилось, я не мог сразу выключить.
Ирина застыла, глядя в его пронзительные голубые глаза.
— Может быть, пройдёте? — виноватое выражение сменилось участливым.
Видимо, привык к такой реакции окружающих.
— Д-да, конечно, — Ирина переступила порог, дверь за ней заботливо закрыли.
— Чай будете? Я вчера торт испёк. Меня, кстати, Рома зовут, — он протянул худую беленькую руку.
— Ирина.
Изящный, как скульптурка, Рома направился на кухню. Ирина последовала за ним.
— Вы же скрипачка?
— Неужели так слышно, когда я играю? — улыбнулась Ирина.
— Попискивание только, честно говоря, — Рома улыбнулся в ответ.
В процессе разговора выяснилось, что он учится в Мухе и увлекается музыкой (это Ирина уже заметила). Постепенно она перестала вслушиваться в Ромино бархатное кудахтанье, рассматривая его без стыда и совести. Ирина всегда питала слабость к людям подобного сорта и теперь не могла отказать себе в удовольствии полюбоваться Ромой, его взъерошенной рыжей чёлкой, невозможными глазами, припудренным веснушками тонким носом, аккуратным ртом. Поцелованный солнцем, подумала она.
Она рассказала, что закончила консерваторию, работает в оркестре, играет в трио. Ничего особенного. Он слушал её зачарованно. Потом Ирина сказала, как её раздражила его музыка, в красках описав своё состояние, а он рассмеялся, запрокинув голову, и она вдруг поняла, что влюбилась.
У порога Ирина хотела выдумать предлог, чтобы снова увидеть Рому, но он опередил её.
— А приходите завтра в Муху, у нас небольшая выставка. Там и мои работы будут.
— К сожалению, завтра у меня репетиция. Если послезавтра?
— Отлично! В холле в двенадцать, я вас встречу.
— Договорились. И спасибо за чаепитие, у вас очень вкусный торт.
“А вообще я бы сидела с вами часами и без торта, и без чая, просто на вас любуясь”, — подумала она.
Дома она обнаружила, что Станислав, пианист из трио, звонил два раза. Ирина перезвонила ему.
— Алло? Помню я про репетицию. Конечно. Нет, Станислав, никакого кофе — ни завтра, ни потом. Мы это уже проходили. До встречи.
Станислав был отчаянно влюблён в неё уже больше года. Ей вполне нравилось его общество, с ним было мило, весело. Никаких свиданий. У Ирины он вызывал только дружескую симпатию вперемешку с лёгким отвращением. К тому же, щенячий взгляд совершенно не подходил его комплекции.
В среду Ирина зашла в Муху, ощущая невольный трепет. Рома выплыл ей навстречу со стеснительной улыбкой. Узкие брюки, рубашка с широкими воздушными рукавами и маленькая шляпка. В нём была какая-то адская роковая красота, от которой некуда было деться. Куда бы ты ни сбежал, она всё равно нагнала бы тебя, раздавила и отняла возможность дышать. Ирина знала его три дня, но такой безграничной нежности и принятия, казалось, в ней ещё не бывало.
Они шли вдоль картин и разговаривали. Она нашла в его работах странное, необъяснимое очарование.
Потом они сидели в кафе. Ирина смотрела, как Рома курит тонкую сигарету в длинном мундштуке и думала: “Вы вышли из Серебряного века”. Рома говорил о предстоящем фильме Уэса Андерсона, о невыносимом абсурде его “Отеля”, в которой и скрывались вся притягательность и прелесть.
— Я не люблю Андерсона, — сказала Ирина.
— Правда? А я хотел вас впечатлить, — Рома улыбнулся. — Кого любите?
— Соте, например, — Ирина отпила кофе.
— Вы правы, его “Сезар и Розали” — очаровательный фильм. Как вам концовка, кстати говоря?
— Единственная возможная, на мой взгляд. Осуждаете Розали? — Ирина тоже улыбнулась.
— Совсем нет, я с вами согласен.
До дома они ехали вместе и попрощались только в подъезде. Ни один не предложил встретиться снова. Ирина чувствовала, это должна сделать она, но ей не хватило духу. Через час к ней приехала Алла, подруга со школьной скамьи, любившая устраивать подобные сюрпризы. Алла казалась вечно скучающей, уставшей от жизни, бесконечных любовных связей и отсутствия проблем.
— Как там Станислав? — они сидели в гостиной и играли в шашки.
— Не начинай, — поморщилась Ирина. — Ты же знаешь, такие мужчины внушают мне неприязнь.
— Тебе не угодить.
— Неправда. Возможно, я уже с кем-то познакомилась.
Алла сделала страшные глаза.
— И с кем же?
— Со студентом Мухи, очень интересный молодой человек. Сосед снизу.
— Боже, Ира, ты уже по соседям пошла! — Алла захихикала.
— Перестань.
— Я даже знаю, как он выглядит, — Алла приняла томную позу. — Фотографию хотя бы покажи.
Ирина, успевшая к тому времени скачать десяток Роминых фото, потянулась за телефоном.
— Это же Ромочка! — поражённо воскликнула Алла.
— Только не говори, что ты и его успела приватизировать.
Алла поморщилась.
— Ты же знаешь, мне никогда не нравились такие юноши. Ты что, действительно его не помнишь? Мы учились в восьмом, Ромочка — в пятом, он же не отлипал от тебя! А потом исчез. Школу, наверное, сменил.
Ромочка из пятого класса... Тот забавный пухлощёкий мальчик — и этот рыжеволосый принц, от которого можно было сойти с ума?
— Аллка, ты гений! Я бы никогда его не узнала.
— Он так вздыхал по тебе, предательница! Сломала ребёнку психику.
— Слушай, а вдруг он меня узнал?
— Вполне возможно, — Алла усмехнулась.
Она ушла через час, а Ирина засобиралась к Роме. Сердце так и норовило выскочить из груди, когда она нажимала на звонок.
— Я вспомнила тебя, — выпалила она, когда дверь распахнулась.
Рома смотрел на неё лукаво своими колдовскими глазами.
— Я уже и не надеялся. Пройдёшь?
— Сам, главное, сделал вид, что не помнит!
Ирина поцеловала его прямо на пороге, не в силах больше ждать.
— Пятиклассник Рома лишь об этом и мечтал, — он хитренько улыбнулся.
— А ты? — шёпотом спросила Ирина.
— А мне мало, — ответил Рома, утягивая её в комнату.
— Теперь я понимаю, почему рыжеволосых сжигали на кострах. Вы зачаровываете мгновенно, а потом мучаете жертву во сне и наяву.
— Хочешь меня сжечь?
— Только если страстью.
Через две недели у Ирины был концерт, и она пригласила на него Рому. Она чувствовала, из трио придётся уйти — Станислав был слишком навязчив, а влюблённая в него виолончелистка Зиночка смотрела на неё с откровенной завистью. Выйдя на сцену, Ирина сразу увидела Рому — он сидел в первом ряду, слегка покачивая ногой. На коленях у него лежал букет. Всё прошло удачно, если не считать, что во время одного из пассажей Ирина чуть не слетела, откровенно витая в облаках.
— Что это за новый дружок с цветами? — ехидно спросил Станислав, без стука входя в артистическую.
Ирина как раз укладывала скрипку.
— Это Рома, и я ужасно в него влюблена, — ответила она.
Ей вдруг захотелось кого-нибудь позлить.
— Подожди, а с какой стати я должна перед тобой отчитываться?
Станислав смотрел на неё нечитаемым взглядом.
— Скажи, чего тебе не хватало во мне?
Ирина подумала о солнце в Роминых волосах, о его нежности, смехе, колдовском взгляде. Таких больше не было — не могло быть.
— Тебе всё равно не понять, — ответила она Станиславу. — И вообще, хватит мучить меня и себя. Лучше обрати внимание на Зиночку, красивая ведь женщина.
Станислав не мог вымолвить ни слова от такой наглости, а Ирина тем временем уже вылетела прочь из артистической. Рома ждал её у выхода.
— Куда пойдём, принц? — спросила она, целуя его в губы.
— А куда ты хочешь?
— С тобой — хоть на край света.
— Тогда в Зингер, — он улыбнулся.
“Вы вышли из Серебряного века”, — снова промелькнуло в голове у Ирины.
Она была совершенно счастлива.