Царевич

У Варвары в жизни всё было замечательно. В половину десятого — звонок от мужа.
— Солнышко, ты уже встала? Завтрак на столе.
Встала, как же. Чтоб он провалился!
— Спасибо, дорогой, — нежно пропела в ответ Варвара.
Спина болела опять; ещё пару лет в оркестре — и можно смело оформлять пенсионный. Мужа Варвара любила, хотя некоторые предпочитали думать, что она его ненавидит и вообще в рабстве держит. Познакомились они случайно, и он ей сразу понравился очень, только был дёрганый какой-то, робкий; то краснел, то бледнел — и вздрагивал, когда она к нему обращалась. В глаза смотреть боялся.
“Послушный будет, — подумала Варвара. — Но всё ли с ним в порядке?”
В порядке было всё — в этом она убедилась, когда он в коридоре истошно кричал на студента с перекошенным от ярости лицом. Потом её заметил, смешался, улыбнулся трогательно — и скрылся в кабинете.
Звали его Иннокентий. Она, как узнала, расхохотаться хотела, но потом сдержалась. Варвара и Иннокентий — чудесное сочетание! Весь он был шелковистый — усики, руки бархатные, барские, длинные ресницы. Загляденье!
Варвара ему свидания три назначила, а потом надоело; Иннокентий и оглянуться не успел, как на его пальце кольцо запылало. Впрочем, его всё более чем устраивало. Они были очень похожи, только выяснилось это не сразу, через полгода — Иннокентий был стеснительный. Она услышала, как он с другом разговаривает, и обомлела.
— С тобой я так не могу, цветочек, — стыдливо прошелестел он.
— Прекрати употреблять эти свои словечки, — разозлилась Варвара. — И строить из себя непорочную деву — тоже.
Не сказать, чтобы Иннокентий особенно раскрепостился, но перемены в нём произошли к лучшему. А какой он был заботливый! Мечта.
Варвара поднялась, набросила короткий халатик мужа; сначала стоило ответить на все сообщения, пришедшие за ночь, проверить почту, а потом уже быстро привести себя в порядок и позавтракать. Снова раздался звонок.
— Варечка, не забудь, пожалуйста, у нас ‪сегодня вечером‬ репетиция.
Через пару недель они должны были играть двойной концерт.
— Как я могу! — ответила Варвара, а про себя подумала: “Слава Богу, догадался напомнить”.
Через час нужно было ехать на работу. Варвара вздохнула. Она уже месяц не могла найти достойного скрипача на место своего заместителя; приходили одни бездари — они жаждали должности, но не могли связать и двух нот.
— У нас новые претенденты, Варвара Сергевна, — сообщил ей директор оркестра, маленький забавный толстячок, когда она приехала.
— Дирижёр их уже слушал?
— Слушал. Ему один понравился даже, я вас представлю сейчас.
Молодой скрипач был хорош, как царевич из сказки. Вздёрнул соболиную бровь, засверкал синими очами, кудрями встряхнул. Варвара засмотрелась, поставила ему какую-то партию — хорошо играл, ничего не скажешь. Варвара его одобрила. Всю репетицию он смешил её, смеялся сам; она уже готова была пропасть.
Иннокентий приехал к вечеру.
— Ты сегодня какая-то другая, — сказал он ей в машине.
— Инночка, не капризничай, — устало попросила Варвара. — И музыку включи, а то у меня от классики уже голова разболелась.
Играли здорово. Варвара разошлась, да и ловкие пальцы Иннокентия выдавали блистательно все пассажи.
— Как же я соскучилась, Инночка, — прошептала Варвара в артистической.
Царевич был временно забыт. Конечно, следующим днём всё повторилось.
— Вас встречают сегодня? — спросил он загадочно спустя неделю неприкрытого флирта.
Варвара прикинула — у Иннокентия ‪в четверг вечером‬ всегда были пары. Не приедет.
— Нет.
— Тогда я вас провожу?
— Проводите, — она равнодушно пожала плечами, хотя внутри вся ликовала.
По дороге они выпили кофе.
— ‪До завтра‬?
— ‪До завтра‬.
Не то чтобы Варвара серьёзно влюбилась, просто он совершенно отличался от её мужа. Дмитрий не был с ней робким, нежным, трогательным; он мог ни с того ни с сего развязно пошутить, выдать наглую фразу, или даже хлопнуть Варвару по плечу.
Конечно, она ему нравилась, но он не видел в этом особенного повода для смущения.
К тому же, за ним бегали все девицы. Виолончелистка Светлана тщетно пыталась обратить на себя его внимание, смотрела щенячьими глазками и кокетливо вздыхала, даже курить начала — чего не сделаешь ради любви! Без толку.
С каждой репетицией Варвара увязала всё сильнее. Иннокентий начал её раздражать; когда он звонил ей по утрам, его голос казался ей крикливым и неприятным. Готовить он как будто стал хуже, поблёк лицом и вообще теперь не шёл ни в какое сравнение с царевичем Дмитрием. Впрочем, сам несчастный об этом даже не подозревал.
Близился концерт, где они должны были играть вместе. За день до этого, в четверг, Дмитрий поцеловал Варвару. Выступление прошло блестяще, и Варвара, держа мужа за руку во время поклона, чувствовала лёгкую грусть.
— Я ухожу от тебя, — сказала она ему в артистической, где две недели назад они любили друг друга.
Он побледнел, у него задрожали губы, а она спокойно вышла. Дмитрий ждал её у служебного входа. Варвару увлекло новое чувство, но она ощущала себя, как на сцене театра, и ничего из того, что её окружало, не было настоящим — одни декорации. Варвара словно очутилась на картинке, в искусно выписанной иллюстрации; так было у Дмитрия дома, таким был сам Дмитрий, будто сошедший с картины Васнецова. Завтраки Варваре теперь никто не подавал, и с этим трудно было смириться. Ещё труднее было смириться с тем, что в Дмитрии не было нежной субтильности. На работе он сидел рядом с ней, довольный, добившийся цели, приобнимал демонстративно в ресторанчике, куда все ходили обедать, и коллеги перешёптывались между собой, не зная, радоваться ли распаду, казалось, безупречного брака, или злиться по поводу новых отношений.
Следующий концерт с Иннокентием должен был состояться через месяц. Он позвонил ей сам.
— Ты будешь играть? — спросил он тихо, и Варвара вдруг подумала, что в его голосе никогда не было ничего крикливого, а только одна сплошная нежность.
— Конечно, если ты не решишь всё отменить, — ответила Варвара.
— Не решу. Завтра в шесть сыгрываемся.
И положил трубку.
Варвара не спала всю ночь. Дмитрий умчался рано утром, а она встала, выпила йогурт — как же надоели эти йогурты! Нет бы — сырнички или салатик какой мудрёный, и обязательно, обязательно десерт со свежим кофе. Десерты раньше менялись почти каждый день, а теперь чем прикажете себя баловать, шоколадкой? Варя села на пол и заплакала. Сама, своими же руками разрушила всё! Играла она вечером плохо, музыка ей не давалась; Иннокентий терпеливо подстраивался, а Варвара боялась даже взглянуть на него, бросила только случайный взгляд на его руку — кольца он не снял. Ей захотелось припасть к этой руке, расцеловать её и вымолить прощение, но она только вежливо улыбнулась в момент прощания.
— Во вторник приедешь?
— Приеду.
И он ушёл.
Варвара мало что в себе понимала, но ей страшно хотелось домой — сладкое приключение закончилось, вся сладость из него вытекла, и больше его не хотелось. Следующим днём она собралась и тихонько выскользнула из квартиры.
Иннокентий был дома. Варвара зашла, глянула на себя в зеркало в коридоре; Дмитрий недавно сказал, что ей не хватает женственности — косметикой не пользуется, не кокетничает, смеётся громко, нагличает. Ценитель! Из гостиной был слышен телевизор; Иннокентий смотрел джалло. В конце убийца и возлюбленный жертвы убивали друг друга. Варвара подошла к нему тихо и положила руку на плечо — он поднял на неё своё заплаканное лицо.
— Инночка, ну что ты, это же просто фильм, — сказала Варвара, садясь рядом, хотя сама пару месяцев назад рыдала по той же причине.
— Я уволилась, — сказала она почти шёпотом.
Это было правдой; ни одна работа не стоила Инночкиной любви.
— Ты простишь меня?
Вместо ответа он положил голову ей на колени.

(напечатано в журнале «Эдита»)