Бамбу–Ягу. Сам же медленно и торжественно уселся напротив, ребятам даже пришлось подвинуться и принялся угощать Бамбу–Ягу.
– Прошу, дева–Бамба. – каким–то воркующим голосом, ну прямо как голубь, говорил Хоттабыч наливая что–то из кувшина в золотой кубок.
А Бамба–Яга, та, похоже вообще ничего не понимала, она даже не заметила, что Хоттабыч назвал её девой–Бамбой. В другое время и наверное в другой обстановке Хоттабыч такого отхватил бы за эту деву, что мало не показалось бы, а тут молчок. Удивительно. Видимо волшебство Хоттабыча перекинулось и на ребят, они замолчали, правда есть не прекратили, и уставились на Бамбу–Ягу и Хоттабыча.
– Глоток шербета в кругу друзей имеет силу сравнимую с силой войска победившего врага. – продолжал свои мудрёные речи Хоттабыч. – Мои друзья поведали мне, что ты тоже опечалена судьбой двух юных дев попавших в лапы нечестивого разбойника.
От слов о девочках и о Бармалее, хоть и таких вежливых и ласковых, Бамба–Яга словно очнулась, как будто спала всё это время. Она, да и хорошо что это сделала она, а не тот же Незнайка, рассказала Хоттабычу о том, как у неё вчера появились «вот эти вот», кивнула в сторону воздухоплавателей, что привезли от сестры подарок и рассказали ей о девочках, попавших в лапы к разбойнику Бармалею. Про то, как они ночью куда–то исчезли, она тоже рассказала, а вот про то, как она прямо с утра отрядила на поиски пропавших почитай всех зверей и птиц в округе почему–то рассказывать не стала, наверное поскромничала.
Когда Бамба–Яга начала рассказывать о пропавших «туристах» следопыты стыдливо потупились, даже жевать перестали, а Незнайка, тем самым выдав себя как автора идеи с разведкой, тот вообще, взялся за поля своей шляпы, как бы натянул её поглубже и весь съёжился, как будто хотел сделаться меньше, а то и вообще невидимым, точь–в–точь также, как когда Бамба–Яга у него шляпу просила.
К удивлению ребят и Бамбы–Яги, но не к удивлению Вольки Хоттабыч не стал сокрушаться по поводу беспечности своих юных друзей и уж тем более не стал их ругать, а лишь произнес:
– Юность замечательна тем, что даёт возможность совершать глупости, которые мне, старому джинну, – Хоттабыч вздохнул. – совершать непозволительно.
Похоже Бамба–Яга была целиком и полностью согласна с Хоттабычем, потому что перестала ругать следопытов и разведчиков, правда и умиляться их юному возрасту она тоже не стала, просто промолчала и всё.
– Теперь, я полагаю, мы все в сборе и можем отправиться выручать девочек из лап этого мерзкого разбойника Бармалея. – посчитав, что выяснение отношений по поводу ночной разведки закончены сказал Хоттабыч.
– Нету их там. – ответила Бамба–Яга. – Мои вчера там были, нету там девочек. А где они я пока не знаю, сегодня сама туда собиралась слетать.
Хоттабыч осуждающе зацокал языком, хотя видно было, делал он это понарошку:
– Ну зачем же, о огневолосая дева–Бамба, делать это самой, если рядом твой покорный слуга, Гасан Абдурахман ибн Хоттаб? – Хоттабыч даже приподнялся с подушек и слегка поклонился Бамбе–Яге. Тебе стоит лишь повелеть и девочки сей же момент будут здесь.
– Нет. – не согласилась Бамба–Яга. – У меня помимо девочек к Бармалею свои счёты имеются.
– Твои счёты к этому гнусному разбойнику — мои счёты. – опять слегка поклонился Хоттабыч и добавил. – Вместе полетим.
Разумеется возражать никто не стали, это я о следопытах, туристах и разведчиках в одном лице. Правда и ура тоже кричать не стали, наверное всё–таки побоялись Бамбы–Яги. После слов Хоттабыча с завтраком было моментально покончено и сразу же опять началась бестолковая предполётная суета, и опять со стороны Вовки. А тут нечего удивляться, уж очень Вовке хотелось поскорее освободить из плена Машу и Таню, ну а сейчас, когда он узнал, что у Бармалея их нет это желание только усилилось.
***
Наверное потому что лететь было недалеко, всего–то, вон за те горы, ковёр–самолёт летел медленно. Хоттабыч с Бамбой–Ягой уселись впереди и теперь о чём–то разговаривали, причём время от времени, видно же всё, Бамба–Яга принималась то ли ругаться, то ли доказывать что–то своё — вскакивала и принималась размахивать руками, но правда быстро успокаивалась и опять садилась рядом с Хоттабычем.
Ну а ребята, те окружили Знайку и теперь уже он расспрашивал их о том, что произошло, кто этот старик, а вот про ковёр–самолет Знайка книжку читал, поэтому ничего не спрашивал:
– Вы где познакомились с этим джинном? – спросил Знайка.
– А откуда ты знаешь, что это джинн? – тут же спросил Незнайка.
Услышав, что Знайке известно кто такой Хоттабыч вся радость, которая несомненно была, тут же прямо испарилась куда–то. Перед Незнайкой опять сидел Знайка, тот самый Знайка, вредный, любящий поучать и всё знающий.
– Книжки надо читать. – ответил Знайка и показал Незнайке язык, чего тот совсем не ожидал.
– Понимаешь, – принялся рассказывать Волька. – сижу я дома, читаю книжку, как открывается дверь в мою комнату вваливаются они все.
– Представляю. – понимающе кивнул головой Знайка. – Они только это и умеют.
– Это почему же?! – в один голос запротестовали разведчики.
– Сам в разведку не умеешь ходить, а на других сваливаешь! – за всех сказал Буратино.
– Это я не умею?! – от такой несправедливости Знайка аж встал и чем бы это всё закончилось неизвестно, но Волька дёрнул его за штаны и Знайка опять уселся на ковёр–самолёт.
– Если бы ты, то мы бы оказались не у Вольки, а вообще, у нашей Бабы–Яги! – воскликнул Незнайка. – И тогда уж точно не познакомились ни с Волькой, ни с Хоттабычем, это уж точно.
Незнайка, а за ним Буратино дружно принялись обвинять Знайку во всех грехах большинство из которых придумывали тут же и не обращали никакого внимания на Вольку с Вовокой, как будто их здесь вообще не было.
– Да хватит вам! – крикнул Вовка. – Прямо как девчонки!
Сравнение с девчонками подействовало на спорящих, а вернее, ругающихся самым наилучшим образом. Они перестали обвинять друг друга и тут же оспаривать обвинения и как–то удивлённо посмотрели на Вовку.
– Лучше скажите, как действовать будем? – спросил Вовка. – Костюм разбойника–то у Бамбы–Яги остался.
Ничего не понимая Волька удивлённо посмотрел на Вовку. Пришлось рассказать о том, как собирали землянику величиной с арбуз, как ходили к Бабе–Яге, и как выпросили у неё костюм разбойника.
– Идея с разбойником конечно хорошая. – согласился Волька. – Но уж очень долгая, тем более Бамба–Яга сказала, что девочек у Бармалея нет. Для начала надо будет узнать у него, где они? Думаю костюм разбойника для этого не очень–то подходит.
– А что подходит? – спросил расстроенный Вовка.
– Хоттабыч подходит. – подмигнул Волька. – Он и правда самый могущественный джин, я таких как он джиннов никогда не видел.
***
Казалось бы и времени прошло — всего ничего, а Маша и Таня стали самыми настоящими медсёстрами. Они научились безошибочно разбираться во всех этих: порошках, мазях, таблетках и других медицинских премудростях, которых у доктора Айболита оказалось великое множество. Скучать было некогда. Когда они просыпались, первыми, кого они видели, были звери, иногда люди, пришедшие на приём к доктору Айболиту. Они сидели в траве и терпеливо ожидали приёма. Что интересно, за всё это время девочки ни разу не видели и не слышали, чтобы звери и люди между собой спорили или же ругались из–за той же очереди, как это иногда случалось у них в поликлинике. И Маша, и Таня помнили, потому что несколько раз видели как какая–нибудь тётенька начинала сначала ругаться, а потом и вообще кричать требуя пропустить её девочку или мальчика к доктору впереди всех.
Скучали девочки по родителям и по дому? Конечно же скучали, но скучали не так, как например скучает человек в дальней поездке или ещё где, в той же больнице например. Пребывание у доктора Айболита скорее напоминало девочкам отдых в деревне или на даче: хоть и скучаешь по дому, по родителям и всем знакомым, а уезжать не хочется.
Так что нравилось девочкам у доктора, но нравилось каждой по–своему. Если Тане в первую очередь нравилось исполнять обязанности медсестры: приносить требуемые доктором Айболитом лекарства, например, снимать старые повязки, по указанию доктора Айболита смешивать разные порошки, делая какое–то лекарство — это у Тани получалось гораздо лучше, чем у Маши. Там много всего разного и почти во всём Таня была лучше Маши. И вела себя Таня как самая настоящая медсестра: была строга и даже иногда могла прикрикнуть на слишком непоседливых пациентов. А пациенты, те побаивались и слушались Таню, но побаивались не потому что она злая, а потому что она хоть и строгая, но справедливая. Доктор Айболит даже несколько раз хвалил Таню и говорил: когда Таня вырастет и выучится, из неё получится самый настоящий доктор. От таких слов Таня краснела, ей хотелось петь и танцевать от радости, но то, что она медсестра, а медсёстры всякими глупостями не занимаются, заставляло оставаться Таню всё–такой же строгой и деловитой. А вот интересно, когда Таня вырастет и выучится на доктора она будет рассказывать другим врачам и своим пациентам о том, что её первым учителем в медицине был сам доктор Айболит?
А вот у Маши всё было совсем по–другому. Нет, она не была ни неумёхой, и уж тем более не была неряхой. С обязанностями медсестры она справлялась ничуть не хуже Тани, вот только делала это совсем по–другому. Никакой строгости, по мнению Тани полагающейся настоящей медсестре, в Маше нисколечко не было. Она была всегда весела и приветлива с пациентами, и неважно кто это был: человек — местный охотник, нечаянно угодивший в свой собственный капкан, или же лев, получивший от товарищей тумаков за свою задиристость.
Но самым главным, что отличало Машу от Тани, во всяком случае как медсестры, было то, что Маша очень любила поговорить с пациентами доктора Айболита. Нет, она не бросала все дела и не сидела часами болтая о каких–то пустяках. Маша использовала каждую свободную минутку и даже секунду для того, чтобы поговорить как с людьми, так и со зверями. О чём она с ними разговаривала Таня не прислушивалась, а если бы и прислушалась, всё равно ничего не поняла бы. Дело в том, что Маша, ну просто поразительно как быстро научилась говорить с людьми на их языке, а со зверями на их. О чём они говорили наверняка знал только доктор Айболит, потому что разумеется знал эти два языка. Но доктор не пересказывал разговоры Маши ни Тане, ни Жаку, а только как–то загадочно улыбался. Ну и в отличии от Тани доктор Айболит ни разу не похвалил Машу за такие удивительные её способности, а только, говорю же, загадочно улыбался.
А ещё доктор Айболит дал девочкам два самых настоящих медицинских халата, только маленьких, как раз для них. Где он их взял — неизвестно. Может про запас держал, и вот они пригодились, а может волшебство какое, страна–то сказочная, понимать надо.
А вот у Жака дела обстояли не так гладко, как у девочек. Нет, разумеется он не ленился. Более того, было видно, ему очень нравится у доктора Айболита, вот только не давалась ему медицина, вернее, давалась, но с большим трудом, как–будто не хотела. Для того чтобы научиться делать
