Любовь в Априоре

боишься утонуть в моих ласках. Ты боишься уснуть и полностью стать моим. Но что-то ты слишком много разговариваешь. Надо завязать тебе глаза или рот. Выбирай.
-- Я пить хочу. Пожалуйста...
-- Ах, да... Ты ведь голоден... Так значит, я завяжу тебе глазки.
Луиза достала свой шелковый, пахнущий дикими розами, платок и так заботливо завязала им глаза Вансету, что тот не смел сопротивляться. Она обмакнула в свежую воду кончик гусиного пера, стоявшего рядом в чернильнице, и стала водить им по губам Вансета. Тот жадно старался поймать хоть каплю жидкости. Но Луиза ловко обвела его пухлые губы и, дразня, стала рисовать круги по телу Вансета все ниже и ниже.
-- Пить, пить... – шептал Вансет в горячке, не зная, чего ему хочется больше всего на свете.
Луиза водила кончиком так искусно, затем прижималась к торсу своего пленника раскаленными губами. И, вдруг... Острый кончик пера вонзился в спину Вансета. Он вскрикнул.
-- Ах, бедный мальчик! Сейчас залечу...
Луиза забвенно стала слизывать появившиеся капли крови с желанного тела. Потом приблизилась к его уху:
-- Тебе больно, малыш? Скажи мне, доверься... Ах, ты хочешь пить... Ну, что же, иди за мной.
Луиза освободила своего узника. Его руки стали свободны. Но кольцо на шее стиснулось сильнее... Она нежно взяла узника за это тонкое колечко и повела за собой, словно бычка в стойло, на свою роскошную кровать. Рядом горели лампадки, источая аромат. В распахнутое окно легкий ветерок доносил ароматы цветения восточной сливы и сакуры. Время близилось к рассвету, но заря еще не вставала. Луиза бережно уложила узника на свое ложе. Она хлопнула в ладоши три раза и в двери распахнулись. В них появился темнокожий слуга. Он поклонился, ожидая указаний.
-- Принести сюда мой заветный сосуд, краски для татуажа и...
Тут она приблизилась к слуге и стала давать еще какие-то указания, так, что Вансет не слышал.
Через доли секунд все было доставлено на хрустальный столик принцессы перед ее постелью. Среди всего прочего до Вансета донеслись ароматы пряного вина и южных фруктов. И еще какой-то дурманящий, сладостный запах, от которого никто был не в силах отказаться. Не смог отказаться ни Вансет, ни даже Вася.
Как только дверь захлопнулась за спиной слуги, Луиза снова сладко зашептала в ухо своему пленнику:
-- В плену быть не так-то уж плохо. Ты заслужил награду, сейчас я тебя напою...
Она взяла небольшой узорчатый сосуд с тонким носиком и стала поливать небольшой струйкой губы Вансета. Другой рукой она нежно придерживала его голову. Вансет жадно старался поймать струйку губами. А Луиза играла с ним:
-- Оп! Поймал... А теперь не поймал...
Посчитав, что ее пленник утолил жажду, она достала сочный спелый фрукт. Поднесла к носу Вансета:
-- Угадаешь, что это?
Но Вася не знал название этого фрукта, хотя запах ему был знаком. Наугад он сказал первое, что взбрело ему в голову:
-- Персик.
-- Не угадал... Я тебя накажу за это...
Голос Луизы был не злым, а игривым. Она ласково издевалась над Вансетом и ему это нравилось. Она достала тот сосуд, которым дорожила больше всего на свете и стала выдавливать сок фрукта в него. Сосуд уже был наполнен жидкостью со сладостным запахом. Но, когда в него попал сок неизвестного плода, аромат жидкости стал еще пряней и соблазнительней. Луиза наклонилась к Вансету, поднесла к его губам сосуд:
-- Пей. Пей же... Весь, до дна...
Вансет настолько хотел пить, что выпил всю жидкость, находящуюся в сосуде. Она показалась ему сладко-горькой и немного обжигающей, как бальзам. Еще в ней был терпкий привкус диких трав.
-- Пей, это эликсир, сделанный из яда моих ос. А еще там сок запретного плода, пряное вино страсти и дикая свобода трав. Кто выпьет это зелье, никогда не забудет его вкус и будет хотеть еще всю свою жизнь. Но даю я его не всем. Только тем, кто очень, очень хочет его. Ты – первый такой. Прежде я пила его сама. Теперь будешь пить и ты...
Вася вдруг очнулся. Ему вспомнился вечер в общаеге. Было воскресенье. Студенты разъехались по домам. А он пришел к старому другу, но того то же не было в комнате. Обстоятельства располагали сами собой. Он пригласил Лизоньку. Было темно и тихо вокруг. Вахтерша забыла о том, что одна из комнат не пустует и легла спать. Им никто не мешал. Вася включил негромко музыку. Они вместе пили вино. Потом Вася наклонился близко, близко к губам Лизы, чтобы поцеловать. Но она отпрянула. Уперлась руками в мускулистую Васину грудь и стала упираться изо всех сил. Вася знал, она играет с ним. Она мечтает о поцелуе уже давно. И ждет его. И, если Вася не воспользуется этим случаем, то потеряет Лизку насовсем. Она перестанет его уважать. Вася не смел давить на нее, но немного не прочь был поиграть. Он обнял ее за плечи и осторожно прижал к себе. Лиза бесшумно вырвалась, отпрыгнула и стала перед Васей в полный рост. Темные кудряшки растрепались вокруг нимбом. Узорчатая блузочка расстегнулась на ее соблазнительной груди. Вася попытался поймать Лизку за талию, но она ловко вырвалась. Еще, еще раз. Короткая расклешенная юбка летала вслед за ее грациозными движениями. Вероятно, нарочно Лизка старалась сделать так, чтобы она взлетала все выше и выше. Наконец, терпение Васи закончилось. Он сжал Лизку в своих могучих объятьях и впился в ее пухлые разгоряченные губки. Она немного обмякла и плавно поддалась влечению. Здесь, на жесткой студенческой кровати произошло все, о чем мечтали оба.
Вансет пил эликсир и чувствовал жжение в груди все сильнее и сильнее. Луиза взяла принадлежность для татуажа – острое лезвие. Обмакнула его в зелье из сосуда и стала водить по груди Вансета. Вансет ощутил дикое жжение на коже. Но это был не просто ожог. Это было желание. Такое сильное, что совладать он не смог. Вансет сжал изо всех сил Луизу в своих объятиях и накрыл своим телом. Она вскрикнула и застонала. В таком полусне их застал рассвет.
Очнулся Вася на своем стоге сена в сарайчике. Он даже не заметил, что вокруг больше не пахнет навозом, а только дикими травами и луговыми цветами. Но он чувствовал только дикое жжение внутри и снаружи.
ГЛАВА 20.
С нетерпением Вася ждал вечера. Но его сжигало не только неумолимое желание встречи с Ее Светлостью. Его разъедала досада. Почему она столь дерзко ведет себя с ним. Она хозяйка положения, а не он. Она правит им, владеет им всем, его желаниями, мыслями, чувствами. Она знает все о нем. Все его слабые и сильные стороны. Все его тайные желания и мысли. А он о ней не знает ничего. Не ведает даже кто она, откуда взялась. Почему так похожа на ту, которую он знает так хорошо, почти с самого детства. Она ли это или только умопомрачительная иллюзия. А, самое главное, Вася почти забыл про себя родного, пока находился у нее в плену. В плену ее чар. Он находится там и сейчас. Он разучился владеть собой и обстановкой. Ему не удается держать все в своих руках. И это ему жутко не нравилось. Но он ничего не мог сделать с собой и снова с нетерпением ждал ночи. Ждал и ненавидел самого себя. ненавидел до слез. Сгорал одновременно от ненависти и любви. И это чувство постепенно начинало приростать к нему, как самое естественное, неотъемлемое. Становиться частью его самого. И он больше не хотел от него избавляться.
Как только Вася выспался и открыл глаза, дверь тут же распахнулась и в его «покои» вошел чернокожий слуга. Он принес ему обед на серебряном подносе. Обед был не столь изыскан, сколько питателен. Он состоял из простой, но необходимой пищи. Ржаной хлеб, варенный рис и кусочки отварной говядины.
-- Это ваш обед, -- поклонился слуга, -- Ее Светлость просили передать Вам, что вы его заслужили.
Вася присел на своей «лежанке».
-- Спасибо, -- растерянно произнес он, не зная, радоваться ему или злиться.
Ведь он совершенно не собирался работать не Ее Светлость. Получается, она намеренна назначать цену ему, Васе, как своему рабу. Вася обратил внимание на руки. На них снова болтались наручники, с которых свисала золотая цепь. Но теперь она стала тоньше и длиннее. Есть Васе не хотелось. Он дал знак слуге, чтобы тот уходил.
Сделав над собой усилие, он едва проглотил два кусочка мяса и хлеба, запил водой из глиняного кувшина. Больше не смог. Еда казалась безвкусной. Безвкусной по сравнению... с той, вчерашней, которой кормила Ее Светлость... со своих рук, своими изящными пальчиками. Та была горьковатой на вкус и... такой сладостной, что невозможно было оторваться. От этой только жир нарастал. Так подумал Вася и перестал есть. Он снова стал дожидаться ночи. Но теперь более терпеливо. Он перестал сопротивляться себе, признав, что хочет Ее. И боль немного отпустила.
Когда чуть стало смеркаться, в сарайчик снова заглянул слуга. Вася приподнялся. Слуга дал ему знак, чтобы Вася следовал за ним. Как только Вася встал с сена, понял, что руки его свободны, а грудь больше не стесняет приторная боль. Он спокойно последовал за слугой.
Принцесса ждала своего пленника на своем ложе. Когда он вошел, она только что втянула пьянящий  дым из кальяна. Сквозь розоватую дымку Вансет увидел ее четкий профиль и ровный носик с небольшой горбинкой. На нем красовался крошечный изумруд над левой верхней губкой. Луиза подняла голову, делая глубокий вдох и не глядя на Вансета. Ее шикарные волосы каскадом упали на спину и плечи. Вансет невольно залюбовался ими. Вдруг он очнулся от ее смеха.
Луиза задиристо и торжествующе смеялась. Она чувствовала свою победу. Потом она медленно привстала, лениво скатилась со своего ложа и подплыла к Вансету:
-- А-а, мой странник. Или пилигрим, как тебя лучше называть? – сладко пропела она, -- Или, нет, мой малышка. До странника ты еще не дорос.
-- У меня есть имя, -- коротко оборвал ее Вася.
-- Имя? Ах, да. Вансет. Красивое имя.
-- Хотя бы это.
-- А у тебя есть другое? Неприемлемое нам.
-- Оно приемлемо мне. Но здесь я, по вашей милости, называюсь другим. Довольно мне этого псевдонима. Хватит придумывать ник-неймы или клички.
-- Здесь все называются другими именами. У нас другая страна. У нас – априор. И мы все здесь не те, что в реалии. И не те, что в своем воображении. И, даже ни те, что есть на самом деле. Скорее, те, кем могли бы быть, согласно знаниям о себе. Но в реалии это может произойти, а может и не произойти...
-- Хватит читать мне сказки. Я устал от вас от всех. Я хочу домой. Отпусти меня.
-- Так я ведь не держу. Ты совершенно свободен. Но ты не уйдешь, потому, что сам того не хочешь.
Вася хотел было сделать шаг в сторону окна, чтобы легко выпрыгнуть из него и уйти прочь от ядовитой королевы его страданий. Но, попытка сделать движение сопроводилась резкой болью в лодыжке. Вася глянул вниз и обомлел. На его ногах выросли кандалы и увесистая цепь скрепляла обе его ноги. А Луиза вновь и вновь заразительно звонко смеялась. Смеялась так, как смеялась Лизка, когда ей было хорошо.
-- Отпусти меня! – заорал Вася, -- Или я убью тебя!
Луиза перестала смеяться и поднесла указательный пальчик к алым губам:
-- Тихо, малыш. Здесь нельзя издавать такие громкие крики, кроме стонов в экстазе. Не то сюда ворвутся мои верноподданные и закуют тебя в настоящие цепи. Отправят тебя на плантацию. Ты был на плантации?
-- Был. Меня не приняли, -- горделиво заявил Вася.
-- Теперь примут. И плети там гораздо больнее, чем мои. Так что, выбирай, какие оковы тебе носить... А, может, ты хочешь быть