Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...
Николай Рубцов
Завтра на Хермоне снегопад, на севере и в центре страны возможен град, температура воздуха резко понизится, шквальный ветер порывами до... хрен их знает, эти цифры, они тебе ничего не говорят, достаточно пугающего слова "шквальный", это уже не предвещает ничего хорошего. Дальше следует долгое перечисление городов с севера на юг, ждешь, пока диктор доберется до вас. Ага, в Иерусалиме ожидается днем плюс четыре, ночью – два градуса тепла. Недовольно морщишься: все-таки март здесь совершенно безумен, накануне ты выползал на свои ежеутренние посиделки в одной футболке и лениво грелся на солнце, а сегодня боишься высунуть нос из дома. Сейчас полночь, на улице завывает ветер, что-то утробно грохочет, заставляя окна жалобно дребезжать.
И однажды наступит одно из немногочисленных времен суток, носящее многообещающее имя:
НОВОЕ УТРО
Твой день должен начинаться в шесть утра, но сегодня, услышав настойчивый писк мобильного уродца, который старательно выполняет функции по меньшей мере жестокой, хоть и святой домашней инквизиции, ты протягиваешь руку и наугад тычешь в тумбочку сведенным от ненависти указательным пальцем. И – о чудо: попадаешь в самую середину черной, извергающей пронзительный писк коробочки. Дело сделано, исчадие цивилизации послушно заткнулось, ты пытаешься досмотреть прерванный на самом интересном месте исключительно увлекательный приключенческий сон. Но нить событий жестоко оборвана, ты пытаешься вспомнить, где происходило действие, но тщетно. То ли на барже, доверху груженой контрабандными пряностями или даже наркотиками, то ли в поезде, полном грабителей и неистово несущемся к краю пропасти; впрочем, это уже не играет никакой роли – сон уже прерван неумолимо и холодно.
С самого утра пойдет снег. Он будет тяжело падать бесформенными грязно-серыми комьями, неуклюже плюхаясь на опешивший асфальт. Пальму напротив накроет тяжелая снежная шапка, кусты розмарина в палисаднике покорно поникнут, испуганно прижимаясь к самой земле. Ты будешь сидеть у окна, глядеть на это недоразумение и думать, что все-таки неисповедимы его пути. И тебе вспомнится далекий лес, где нет пальм под снегом, но растут рыжики и странные грибы рогатики, похожие на экзотические оранжевые или ослепительно-белые кораллы.
И тут-то тобой окончательно овладевает полнейшая апатия. То есть дела, намеченные на день, остаются намеченными именно на этот день, но делать их ты уже не будешь. Ты берешь виновника главной сегодняшней неудачи – испорченного бесповоротно дня, и включаешь обычно успокаивающую тебя игру – змейку, пытаешься с ее помощью поймать ускользающее душевное равновесие. Но и тут тебя постигает неудача, не получается пройти даже первый уровень, ты не успеваешь вовремя нажать нужную клавишу, змейка издает издевательский звук, подозрительно напоминающий фанфары, с размаху утыкается в стену и насмешливо краснеет. Впрочем, недостойное поведение телефонной змейки тебя совершенно не расстраивает, тебе просто по барабану, ты уже понимаешь, что первую половину дня ты проведешь в постели, или в кресле перед унылым окном, тебе будет даже лень сварить ежеутреннюю овсяную кашу, даже не лень, просто это действие покажется напрочь лишеным смысла: ведь если ты не сваришь клейкую сладкую массу и не съешь ее, то в худшем случае к обеду ты действительно проголодаешься, и у тебя появится резон разболтать в кипятке растворимый супчик из пакетика.
Но это только начало. Следом за таким бессмысленным утром наступит очередной
БЕССМЫСЛЕННЫЙ ДЕНЬ
Около полудня зазвонит телефон. Не мобильный, у тебя еще есть городской, стационарный, который висит на стене, на самом видном и торжественном месте: возле входной двери. Когда-то давно ты приволок его с помойки, очистил от многих слоев коммунальной масляной краски – он оказался черного гордо-канцелярского цвета, и привинтил к стене у входной двери. Звонил он чрезвычайно редко, но так пронзительно, что недовольные соседи по площадке каждый раз немедленно прибегали возмущаться. И на этот раз к колокольному трезвону немедленно подключается раздраженный звонок в дверь. И тут всецело овладевшая тобой апатия сослужит добрую службу – ты даже не морщишься, представляешь себе поединок этих двух истошных звуков, улыбаешься и думаешь, что впору организовать тотализатор: кто окажется решительней или настырней, разъяренные соседи или неизвестная личность, упорно дозванивающаяся почему-то именно по городскому телефону.
Через несколько мгновений появляется еще одна затравка для размышлений: звонки прекращаются удивительно синхронно. Ты точно знаешь, что в дверь звонили разъяренные соседи, а вот кому пришло в голову атаковать городской телефон? И главное – почему они заткнулись так единодушно? Может, телефонный абонент решил, что верней навестить самым что ни на есть непосредственным образом, а раздосадованные соседи отправились вызывать полицию? Тогда все предполагаемые действующие лица через некоторое время столкнутся у твоих дверей. Ты представляешь себе такую картинку в лицах и захлебываясь нелепостью ситуации, долго, кашляя и спотыкаясь, ржешь.
Наконец, наступает момент, который ты предполагал, еще ленясь варить утреннюю овсянку: некое злобное существо в твоей утробе начинает подавать голос, сначала робко, потом все настойчивей. И ты, глухо матерясь, отправляешься на кухню, будучи совершенно уверен, что никакой каши ты варить не станешь, а с отвращением доешь оливье, оставшийся после бурного празднования твоего хрен-знает-какого по счету дня рождения, который случился несколько дней назад..
Однажды – опять "однажды", наконец наступит
ДОЛГОЖДАННЫЙ ВЕЧЕР
Вся твоя жизнь подчинена этим однаждностям, ты уже привык, и тебя не удивит и не расстроит, что закончится очередной нелепый день, который будет скомкан, как бессмысленно искаляканный лист бумаги, и небрежно выкинут в мусорную корзину. А к концу этого дня ты в очередной раз с грустью констатируешь его бесполезность и полную никчемность, и с чувством исполненного долга отправишься спать. На свидание с твоим и только твоим, и больше ничьим миром. Там ты... Каждый раз ты придумываешь себе, что именно там ты. Пока твое поведение не очень зависит от желаний, ты участвуешь простой пешкой в чьей-то бесконечной партии. Но ты веришь, что однажды сможешь что-нибудь изменить в своих снах, тогда больше не проснешься.
