Действующие лица:
Алексей — 40 лет, супруг Александры
Александра — 35 лет, супруга Алексея
Николай — 10 лет, сын Александры и Алексея
Пётр — 60 лет, постоялец дома
Сотрудники НКВД
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Прошли годы послеоктябрьской революции, затем началась гражданская война с дальнейшим делением общества на красных и белых. Страна шла к пропасти несбыточных надежд и ожиданий, а после этих перемен ещё больше повязлась в паутину опостылевшей стагнации. Время породило новый этап в жизни советских граждан с хаотичным звеном между незабытым прошлым, хрупким настоящим, и неясным будущим.
Прибалтика. В маленькой комнатке, где происходят события, живёт семья из трёх человек: сын, отец и мать. Сама комната на вид довольно убогая: островной комод, небольшой платяной шкаф, письменный стол из древесноволокнистой плиты, обычные деревянные стулья, низко свисавшая лампочка без люстры, залоснившийся родительский диван красного цвета, и железная детская кровать с потёртым матрасом.
Жилось бедно, но терпимо для советской рабочей семьи. Александра была замужем за Алексеем больше десяти лет, у них был малолетний ребёнок. Комната находилась в общежитии, предоставлена от завода, поэтому все удобства кухонных и уборных помещений находились в общем пользовании.
Супруга Алексея домохозяйничала и занималась воспитанием сына, который уже как четвертый год ходил в школу, с установкой обучения, по тем временам, в стиле послушания и конформизма.
Наступил 1940 год…
Николай (назойливо): Мама, мам, папа скоро придёт?
Александра: Скоро уже, сынок…
Николай: Мам, а отец был на войне?
Александра: Был, давно.
Николай: Расскажи, мам?
Александра: Что рассказывать? Ничего интересного всё равно не расскажу.
Николай (навязчиво): Мне интересно…
Александра: Подрастешь, поймешь, что война ничего хорошего в себе не несёт!
Николай: А плохого?
Александра: Плохого, сынок, много.
Николай: А как это?
Александра (задумчиво): Ну, когда дядьки дерутся с дядьками.
Николай: Наш папа тоже дрался? Он герой?
Александра: Герой!
Николай: Видишь, мама, значит, наш папа был на войне хорошим…
Александра обняла ребенка.
Александра: Безусловно, дорогой мой!
Открывается, чуть поскрипывая, обшарпанная панельная дверь в комнату. Входит усталый отец. Николай бросается ему на шею.
Николай: Папа, папа, расскажи, как ты воевал?
Алексей бросил недоуменный взгляд на Александру, та, в ответ, лишь покачала головой, ничего не сказав.
Алексей (раздеваясь): Война, сынок, начинается с неразумных решений и действий, в ней нет правды и справедливости, она всегда приносит утраты и боль.
Николай: Кем ты был на войне?
Алексей (глубоко вздохнув): Солдатом, дружок.
Николай: Ты мне расскажешь про свои подвиги?
Алексей: Несомненно…
В разговор отца с сыном вмешивается Александра
Александра (высоким тоном): Николай, дай отцу отдохнуть с работы, и уже принимайся за уроки!
Мальчик послушно садится за письменный стол. Родители между собой продолжают разговор.
Алексей: На работе поговаривают, что скоро будет война…
Александра: Не к добру эти разговоры.
Алексей: У нас в соседних цехах отправили часть людей на Восток страны.
Александра: Зачем?
Алексей: Не знаю точно, вроде как на оборонные предприятия, может все к войне готовятся!?
Александра: Почему так думаешь?
Алексей: Думаю так, потому что немцы уже развязали её в Европе!
Александра (взволновано): Тебя оставят?
Алексей: Наш цех пока не трогают, а там как будет — не знаю…
Александра: Лишь бы обошлось.
Алексей (обнимая жену за плечи): Не думай об этом, всё у нас сладится. Никуда мы не поедем.
Николай разговор родителей подслушивал, и не удержался от своей реплики.
Николай (по-детски игриво): Куда, куда едем… когда?
Алексей: Успокойся, Николай, никуда мы не едем!
Вмешивается в разговор мать.
Александра: Коленька, не отвлекайся, и делай уроки…
Николай (плаксиво): Не обманывайте меня, я с вами поеду!
Алексей (улыбнувшись): Куда уж мы без тебя…
Николай продолжил чтение книжки, но в разговор родителей не перестал вслушиваться, он частично себе представлял, что они всей семьёй едут в то интересное неизведанное, непознанное его детскими фантазиями, настолько далёкое и одновременно притягивающее, новое место их возможного пребывания.
Алексей принялся за ужин, ел неторопливо, в голове витали нехорошие мысли. Александра задумчиво смотрела в окно.
Алексей: Я не всё тебе сказал, Александра.
Александра (отойдя от окна): Разве?
Алексей: Да.
По рукам Алексея пробежала мелкая дрожь.
Александра: Говори…
Алексей (замешкавшись): Вчера ещё хотел рассказать… Не знал как…
Александра: Не томи!
Алексей: Дело в том, что вчера один случай произошёл на заводе: представители НКГБ двоих рабочих забрали…
Александра (испуганно): За что?
Алексей (протяжно): Ну, как… Они в гражданскую войну на другой стороне были.
Александра: Боже мой!
Алексей: Но и это ещё не всё, на следующей день, то есть сегодня, за их семьями пришли…
Александра (дрожащим голосом): Ужасно! Ты ведь тоже против нынешней власти выступал.
Алексей (поникнув): Знаю. Надеюсь, обойдётся.
Александра: Лишь бы. Наскитались мы с тобой после гражданской-то…
Алексей: Было время!
Александра: Главное же, столько времени утекло, и повадило их сейчас ворошить прошлое?
Алексей: Может, убирают от западных границ лиц, не симпатизировавших советской власти на стадии её зарождения, как рискованный элемент в борьбе с фашизмом.
Александра: Это как?
Алексей: Боятся увидеть в нас предателей.
Александра: Ты сам тому веришь?
Алексей (схватившись за голову обеими руками): Я не знаю уже чему верить!
Александра заплакала. Алексей начал успокаивать супругу, поглаживая её роскошные длинные чёрные волосы.
Александра (всхлипывая): Нас не коснётся беда, правда, Лёша?
Алексей молча начал целовать чуть оголённые из-под одежды плечи супруги. Николай заметил слёзы у матери.
Николай: Мам, ты чего плачешь?
Александра (чуть отстранившись от мужа и вытирая ладонью щеки): Всё нормально, Коленька, соринка маме в глазоньки попала.
Это был последний их совместный уединённый семейный вечер.
Утро следующего дня. Стук в дверь. Алексей уже стоял у двери, так как собирался выходить на работу. В комнату заваливаются два здоровенных сотрудника Народного комиссариата внутренних дел, одетых в рубахи из сукна защитного цвета со стояче-отложными воротничками. Алексей растерялся, опустил руки и потупил глаза в пол.
1-й сотрудник: Объясняться, наверное, не надо? Сами понимаете для чего мы здесь. Начинайте собирать вещи, на сборы двадцать минут.
Александра резко соскочила с постели и укуталась в белую простыню.
2-й сотрудник: Время идёт…
Александра подошла к кроватке Николая и начала его будить. Сын проснулся. Николай сразу же обратил внимание на непрошенных гостей.
Николай: Вы кто, дяденьки?
Александра (строго): Николай, помолчи. Сейчас мы быстро одеваемся и уходим.
Пришедшие конвоиры молча упёрлись в точку одного из углов полупустой комнаты, не обратив на мальчика никакого внимания.
Николай не заметил сконфуженности родителей и прытко спрыгнул с постели.
Алексей (первому сотруднику): Куда нас?
Грузный чекист, не поворачиваясь к несчастному главе семейства, равнодушно ответил: Сначала на вокзал, там сбор… Дальше не знаю!
Алексей (бормоча): Что же будет с ребёнком?
2-й сотрудник (вспыльчиво): Время не тяните, не успеете собраться, вместо железной дороги, поедете на местное кладбище. Ждём за дверью.
Толкнув своего коллегу кулаком в плечо, оба выходят на коридорную площадку.
Александра: Лёшенька, я боюсь…
Алексей: Мне тоже страшно, но мы должны делать то, что они говорят.
Александра (со слезами на глазах): Люблю, люблю тебя, не хочу никого терять!
Алексей: Не убивайся, милая, я буду всегда рядом с тобой и сыном. Мы никогда не расстанемся…
Александра взяла за руки мужа, и преклонила на его грудь голову.
Через непродолжительное время семья подготовилась к отъезду. Алексей надел своё чёрное драповое пальто с цигейковой шапкой, на ноги накинул единственные ноговицы. Александра обернулась в своё далеко не новое серое пальто из габардина с большими подкладными плечами и рукавами реглан. Её ножки украшали ботиночки на небольшом каблуке, со шнуровкой и мехом внутри, а снаружи отделанные меховой оторочкой. Волосы были завёрнуты в синий пуховой платок. Николай же укутался в мутоновую шубку, на голове его красовалась шапка-ушанка, а обут он был в войлочные из овечьей шерсти валенки.
Пригородный железнодорожный вокзал. Множество простых людей и солдат в форме столпилось на железнодорожной платформе. На железной колее друг за другом стояли двуосные крытые товарные вагоны.
Алексей: Смотри, Александра, мужчин разводят от женщин и детей.
Александра: Зачем они это делают?
Алексей: Кто бы мог знать!?
Александра: Женщин с детьми садят в вагоны…
Алексей: Да, вижу, а мужчин уводят.
Александра (растерянно): Куда, куда уводят?
Алексей: Наверное, на другой эшелон перебрасывают.
Несколько офицеров в серых шинелях начали разводить в разные стороны вновь прибывшую толпу людей.
Николай: Папа, папа!
Алексей: Сынок, слушайся маму, береги её!
Александра: Мы обязательно увидимся, милый…
Алексей: Я вас найду… (успевает обнять супругу). На небе или на земле…
Николай: Мам, почему папа с нами не едет?
Александра (рыдая): Так надо. Он нас найдет, чуть позже…
Николай: Мам, почему ты всё время плачешь?
Александра (поправляя шапку Николая): Ничего, пройдёт, сынок.
Прощание не состоялось. Солдаты почти сразу начали уводить мужчин с перрона, детей и женщин тут же помещали в крытые вагоны. Состав тронулся.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Семью разлучили. Поезд двинулся на восток. Остановок было немного: когда, чтобы надобности справить, когда — покормить. Во времянке с захудалой печкой было тесновато и холодно. Стук колёс и свистевший за бортами подвижного барака зимний ветер забавлял Николая, мать всю дорогу молчала. Конечный пункт прибытия был не близок, но он всё же состоялся.
Раннее утро. Солнце ещё не встало. Стоит темень. Сотни людей выгоняют с прибывшего поезда и сразу грузят на трёхтонные автомобили модели ЗИС-5. Длинная колонна развернулась по заледеневшей дороге, по краям которой извилисто тянулись большие бугры снежного кома. Александра в пути узнала, от шептавшихся друг с другом людей, что они прибыли в бывшую Тобольскую губернию.
По прибытии в город, людей начали размещать по домам местных жителей для дальнейшего проживания. Новый дом Александры с сыном не отличался от многих других деревянных одноэтажных, одновременно чуть обветшалых, срубов всего поселения.
Дед-хозяин Пётр жил один, ему было около шестидесяти лет, вечно усталые, плохо видевшие глаза, морщинистое с мелкими порезами на обеих щеках лицо, слишком худощавое телосложение, сгорбленность и хромая походка, ещё в первую мировую войну, результат разорвавшегося снаряда, повредивший ногу, говорили не только о его старческом возрасте, но
