жизненным трудностям человеком.
О жизни в «Нахимовском» можно написать целый роман, что пока в мои планы не входит.
В 1966 году юных нахимовцев принял на свой борт учебный крейсер Балтийского флота «Комсомолец», и эти, опять же, юные создания окунулись в настоящую флотскую жизнь. Жизнь, наполненную морскими волнами, тревогами и большими сборами. Жизнь с несением вахты и настоящими боевыми стрельбами, учениями и полетами над крейсером боевых самолетов (аж дух захватывало), переходами по всей акватории Балтийского моря и стоянками на рейдах Кронштадта, Риги и Лиепаи, швартовками в Таллинне и Балтийске….
И замечталось нахимовцу Сашке Ильину стать морским летчиком. О чем он при распределении высших училищ в выпускном классе Нахимовского училища и доложил командиру роты майору Георгию Дмитриевичу Тихомирову:
– Желаю ехать далее учиться в Ейское высшее авиационное училище, в котором готовят летчиков морской авиации.
От такого заявления Георгий Дмитриевич сначала оторопел, а потом «ломанулся» к Начальнику училища контр-адмиралу Вячеславу Георгиевичу Бакарджиеву.
Здесь надо заметить, что адмирал Бакарджиев до назначения на должность Начальника Нахимовского училища занимал должность заместителя Начальника Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища в городе Пушкин.
- Понимаете ли, товарищ нахимовец, - начал свою беседу с «товарищем мечтателем» Начальник училища, - во-первых, это не наше ведомство.
А, во-вторых, зачем ехать в Ейск, когда в Пушкине, рядом с Ленинградом, открывается факультет реактивных двигателей. А – это, понимаете ли молодой человек, тоже авиация. Ну?! – окончил он свой спич, и пристально взглянул мне в глаза….
В актовом зале училища на выпускном вечере мне довелось услышать слова Георгия Дмитриевич Тихомирова, обращенные к нашему офицеру-воспитателю Павлу Ивановичу Каратаеву:
- Эх, Паша, и все-таки очень жаль, что эти трое (Полянский, Ильин, Бакшеев) наконец-то уходят…
В 1967 году, 18 июля, на крейсере «Аврора» мы приняли военную присягу и разъехались по военно-морским училищам нашей Родины.
Мой путь оказался не очень длинным. Каких-то 26 минут на электричке с Витебского вокзала до станции «Детское Село, город Пушкин». В этом городе на бульваре Киквидзе располагалось Ленинградское Высшее военно-морское инженерное училище, где на факультете паросиловых энергетических установок мне и предстояло получать специальность военного инженера-механика.
- Какие реактивные двигатели!? – огорошил будущего авиационного инженера целый старший лейтенант Борисов, секретарь комитета комсомола
Ленинградского Высшего военно-морского инженерного училища, - нету тут никаких реактивных двигателей. Есть газовые турбины, есть дизеля и есть паровые турбины. Запомни, Саша, пар – вот она сила! Ты, что? Мечтаешь о матрасах цвета палубы, запахе солярки и керосина? Пар – всему голова!
- Ну, что ж, - подумал первокурсник Ильин, - если пар – это сила, значит, так оно и есть и так тому и быть.
В кабинете заместителя Начальника училища меня долго разглядывал этот самый заместитель – контр-адмирал Горожанкин. Перед ним на столе лежало мое личное дело, открытое на странице характеристики. Характеристика вся светилась красным цветом от карандаша Горожанкина: «Все это ерунда, товарищ курсант! Посмотрим, что будет дальше. Идите, Вас ждет Ваш командир роты!» И я пошел в роту.
- Какой «длины» был у Вас, товарищ старшина первой статьи, отпуск в Нахимовском училище? - таким вопросом встретил меня мой командир роты капитан 3-го ранга Георгий Вячеславович Степанов….
И… отправил меня в отпуск по-нахимовски - на 45 суток.
После отпуска началась учеба, точнее сказать, «отделка» товарищей курсантов под настоящих, не просто военных инженеров-механиков, а офицеров Военно-Морского Флота.
Учеба чередовалась с сессиями, после которых следовала корабельная практика, за которой, в свою очередь, следовал отпуск. Потом снова «цикл Ренкина» (учеба, сессия, практика и т.д.) повторялся.
В 1968 году морская практика привела меня и моих друзей на борт знаменитого крейсера «Киров».
Нас удивляло то, что крейсер никогда не швартовался в порту Таллинна. Н а наш вопрос об этом факте, матросы нам ответили, что эстонцы ненавидят крейсер «Киров», т.к. он, уходя в 1941 году из Таллинна своим главным калибром разнёс чуть ли не половину города. Вот командование и боится, чтобы не произошло какой-либо провокации.
Потом, в 1969 году, нас занесло на Северный флот, на Гвардейский большой ракетный корабль, носящий имя «Гремящий». Этот корабль базировался на Первый-А причал в городе Североморске.
Запомнился мне Север не только штормами у острова Кильдин, дядей Колей, о котором у меня есть рассказ, но и одной встречей на деревянной лестнице, которыми богат город Североморск…
Мы, я, Володька Лобанов, Сашка Спиридонов и Коля Лёвушкин, спускались по лестнице из города, возвращаясь на корабль. На одной из лестничных площадок, облокотясь на перила стоял мужчина. Он повернулся к нам и попросил прикурить:
- Я – кинорежиссёр Александр Митта, - он повторил раздельно – Мит-та.
Он был слегка навеселе, а потому разговорчив:
- Вот смотрю я на эту, - он обводит рукой бухту, - дикую красоту, и
мечтаю снять фильм о Ленине. Стоит Ленин на берегу Енисея и думает о революции…
Но! Снял «Экипаж»!
А потом наступил «холерный» 1970 год, более известный 100-летним юбилеем вождя пролетарской революции, человека, о котором хотел снять фильм режиссер Александр Митта, Владимира Ильича Ленина. И в честь этого юбилея СССР проводил широкомасштабные учения военно-морского флота под названием «ОКЕАН».
Посредине учебного года наш 132 класс сняли с занятий и отправили на эти самые учения дополнением к экипажу крейсера «Октябрьская Революция».
Я не знаю, что послужило основанием для принятия командованием училища такого решения. Наверное, факт подачи в 1969 году нашим классом рапортов с просьбой отправить нас на Дальний Восток, на остров Даманский… Политотдел училища, видимо, посчитал, что 132 класс политически подкован и может быть отправлен на учения «Океан».
«Октябрина», как ласково называли на Балтийском флоте крейсер, как раз и принимала участие в учениях «Океан», которые были приурочены к
100-летию со дня рождения В.И.Ленина.
После учений корабль и мы вместе с его экипажем ушли в Средиземное море на первую в нашей жизни «Боевую службу». Перед проходом Гибралтарского пролива мы сделали остановку с «Визитом вежливости» во французском городе Шербур.
По возвращению домой, нам на грудь повесили медали «За воинскую доблесть в ознаменование…. и т.д» и знаки «За дальний поход» с подвеской «Океан».
На четвертом курсе мне пришлось совершить «деяние», о котором смешно, но не стыдно вспомнить. Сашка Колесников по английскому языку схлопотал «пару». А «пара» несла с собой неувольнение в город и прочие неудобства….
Вот он меня и попросил пересдать за него английский. На мое возражение, что на кафедре английского меня все знают, как облупленного (у меня был роман с лаборанткой этой кафедры), он ответил, что на кафедру пришла новая начальница, Светлана Кузнецова, вот, мол, ей и сдай зачет.
Пришел. Представился – курсант Александр Колесников. На меня смотрели очень добрые глаза очень внешне приятной женщины.
- Как же, Вы, получили двойку? – спросила она меня после моего ответа по теме зачета, - у Вас такой богатый запас слов.
- Да, так, - запинаясь, пролепетал я, - бывает, не выучил.
Через неделю на уроке английского языка открывается дверь в класс и входит Светлана Кузнецова.
- Я Ваш новый преподаватель английского языка, - беря классный журнал, произносит она, - давайте знакомиться.
Надо отдать ей должное – чувство юмора у нее было великолепное. Когда из-за стола поднялся курсант Ильин-Колесников, она уставилась на меня своими детскими глазами, а потом рассмеялась….
Учеба в училище занимала, к счастью, не все мое время.
В городе Пушкин, не без помощи мамы, судьба свела меня с великой женщиной Татьяной Григорьевной Гнедич, которая оказалась маминой пациенткой.
Кто увлекается литературой, тот должен знать, что практически все издания произведений лорда Байрона в СССР выходили под ее редакцией. А его «Дон Гуана» она перевела на русский язык по памяти, находясь в тюремной камере.
Благодаря этой женщине, я близко познакомился с творчеством и жизнью замечательного поэта Николая Гумилева. Не просто так слова из его стихотворений я взял эпиграфами к своим книгам.
Последний семестр учебы – написание дипломного проекта. Руководитель моего проекта капитан 1-го ранга Е.Карасев предложил мне рассчитать высоконапорный котел КВН 95/64 по заданию СКБК имени Гасанова. Работа шла тяжело, так как, практически, надо было делать не два расчета, а целых девять – один котел был построен на «Балтийском заводе», а второй на «Николаевском заводе». Они имели одинаковые характеристики конструкции, но имели различную паропроизводительность. Вот и надо было обнаружить причину. Обнаружил.
Где-то за полтора месяца до защиты дипломного проекта, в класс не вошел, а ворвался, как конармеец Буденного, руководитель моей работы капитан 1-го ранга Е.Карасев.
С самого порога он громогласно объявил, что получено разрешение защищать проект на английском языке.
Мне до сих пор не понятно – кто запрашивал это разрешение, т.к. для меня это было очень неожиданное сообщение.
Затем было: «Comrade Vice-admiral. The naval cadet Alexander Iljin has come to take his diploma in English». И понеслось….
Особенно дополнительный вопрос о диаграмме статической остойчивости корабля – я забыл, как по-английски будет звучать слово «точка заката». Подумал, и брякнул «оверкиль» - «опрокидывается».
Защитил. Вот, где сказалось моё обучение в Ленинградском Нахимовском. Кстати, защищался я не один. Вместе со мной защитил дипломную работу на английском языке мой хороший друг Коля Левушкин. Надо заметить, что ни до нас, ни после никто такого «подвига» не совершал. Правда, похудел килограмма на три, а может и на все пять. Этот «подвиг» мне потом (уже на корабле) аукнулся….
Дальше был выпускной вечер. После него мы, Сергей, я и Юрка собрались у Юрки на даче, и Юркин отец, Никита Ефимович, достал из подвала и откупорил двадцатилитровую бутыль домашнего вина, которое он поставил в год нашего окончания Ленинградского Нахимовского.
Мой Отец всю жизнь мечтал побывать на Дальнем Востоке. По-этому, выбора места службы для меня не было – только Тихоокеанский Флот.
09 августа 1972 года, через шесть суток и двадцать один час после выезда из города Москва, скорый поезд «Россия», покрыв расстояние в 9000 километров, вытряхнул меня, с чемоданами «мечта оккупанта», из своих вагонов на станции Владивосток.
Водитель такси (надо же лейтенанту прибыть к месту службы с шиком)
