Иван Премудрый Часть III Глава VII

вообще.

***

Ничего страшного, если до сих пор не догадались – до самого только что дошло. Если присмотреться маленько повнимательнее – получается: Иван, который Премудрый и Матрёна Марковна, ну прямо как брат с сестрой, прямо родственники. Конечно никакими сродственниками они друг другу не были хотя бы потому, что по отношению друг к другу были иноземцами.

Иван, тот родился в княжестве князя–батюшки, а Матрена родилась в царстве царя Салтана. Вернее будет сказать, Матрена родилась хоть и в царстве нынче царём Салтаном управляемом, но тогда в царстве том батюшка нонешнего царя царствовал, а сам царь Салтан, хоть и был в проекте, но на горизонте еле просматривался.

Родилась Матрена в семьёй не знатной, в обыкновенной, ремесленнической. Батюшка её кузнецом был, в кузне что при дороге стояла всякие разные железяки и не железяки тоже, что в дороге ломались починял. Так и жил: хоть и о богатстве не помышлял, но и нищета с бедностью на горизонте не виднелись. И вроде бы ну чего ещё тебе от жизни надо, если батюшка твой – справный хозяин, кузнец, золотые руки? Твоё дело только и делать, что расти, в красоту и в тело входить, и дожидаться своего заветного часа, когда в избе прозвучит до боли желанное: «У вас товар, у нас купец...».

Оно конечно, всё правильно, вот только кто–то, неизвестно кто, посмеялся над Матрёной. Давно известно, ум, это для мужиков и то не для всех. Что касается женщин, им перво–наперво красоту подавай, ну и хитрость женскую, без неё никак! А вот ум для бабы, это даже не знаю с чем и сравнить – сплошная беда это, причём для всех и для неё в первую очередь. Вот с Матрёной и получилось: то ли посмеялся кто, то ли перепутал, только вместо красоты и хитрости женской огребла она полной ложкой мужской ум и хитрость, тоже мужскую, только по женски коварную. То, что на белом свете одним дураком больше стало, не достался кому–то из мужиков ум – не велика беда, их итак вон сколько вокруг чудит. А то что появилась ещё одна, по виду вроде бы как и женщина, а на самом деле – мужик мужиком, злющий и коварный, беда да и только. Оно бы всё ничего, глядишь, подросла бы, хоть и не красавица, а благодаря приданому вышла бы замуж и пилила бы, в бараний рог скручивала, муженька своего, тем бы и была счастлива. Ах, если бы оно было так!

Случилось, проезжал царь, который батюшка царя Салтана по каким–то своим делам по той самой дороге, при которой кузня стояла. Ну проезжал и проезжал, мало ли кто по той дороге проезжает? Вот только в карете его железяка какая–то сломалась. Что делать? А кроме как до ближайшей кузни царской карете доковылять, больше и делать нечего. Доковыляли. Железку ту сняли, и батюшка Матренин ремонтировать её принялся. А царю видите ли скучно ему, развлечения ему подавай! А из развлечений только и есть – Матрёна, малая возрастом, в простой домотканого холста рубашонке. Стоит она, палец во рту, сопли сами по себе, и на царскую карету во все глаза смотрит. А я бы на вас посмотрел, если бы перед вами, в вашем сопливом возрасте, настоящая царская карета во всей своей красоте предстала! Вот и Матрёна такая же!

Стоит она, на карету смотрит, а царь тот, возьми да ляпни: «А это что ещё за чудо такое сопливое?». Ладно если бы просто сказал, он ещё и засмеялся. Скучно ему видите ли. Любая другая девчушка или пацанёнок, ну, или смутились бы и за дверь кузни спрятались, или же вообще, на царские слова внимания не обратили. Любые, только не Матрёна! Убежала она с царских глаз долой, но не от смущения и даже не от обиды, а от лютой злости, её вдруг посетившей.

Спрятавшись от людских глаз и от своего позора в лопухах Матрёна вместо того, чтобы поплакать вволю, вдруг поняла: вот оно, ради чего она будет жить! В тот же самый момент все её мысли и фантастики по поводу женихов, которые бередят головы девчушек чуть ли не с пелёночного возраста, куда–то исчезли. Перед Матрёной во всей своей зловещей красе и отчётливости предстала цель жизни – угробить этого царя! Если не получится его угробить, мала ещё, значит угробить сына его и весь род, аж до пяточного колена, а заодно и царство, хрен с ним. Вот вам и присказка, вот вам и сказка.

***

Так что даже сейчас, на уходящей из под ног палубе, желание Матрёны, ставшее целью её жизни, никуда не исчезало и не померкло, а становилось только ярче и отчётливее. Конечно сама Матрёна с такой высокой целью ни в жизнь не справилась бы. Уж неизвестно как, а только познакомилась она и свела дружбу с одним их самых главных злодеев на котором пробы не где ставить – Кощеем зовут. Не сказать, чтобы Кощей тот на самом деле был бессмертным. Бессмертие его гарантировалось исключительно людскими бедами по всему белому свету происходящими. Покуда страдают люди, и хоть чуть–чуть не живут счастливо, жив и здрав Кощей, и бессмертен. От несчастья и горестей людских имел Кощей силу могучую. Ну а чтобы сила та не иссякла, творил Кощей тот всевозможные мерзопакостные дела везде где только можно, и где нельзя, тоже творил. Разумеется при таких делах и при таких их масштабах, помощники ему требовались. Вот он таких, как Матрёна, завсегда встречал и привечал. И помогал, где словом, а где делом, но в основном словом и своим присутствием за плечами того, кто всё зло на белом цвете и вытворял. Здесь сразу несколько выгод просматривается: первая – при таких масштабах творимого зла силу лютую обеспечивающего уж очень много помощников–исполнителей требуется. И второе: в случае чего, на белом свете и других злодеев и не злодеев полным полно. Исполнителя какого–то неудавшегося злодейства всегда можно на растерзание отдать, не жалко, ещё имеются. Удобно? А как же!

Таким вот образом Матрёна и двигалась к цели своей жизни в лопухах обретённой. Вроде бы и при самом Кощее состоит и благорасположением его пользуется, а вроде бы как и сама по себе. Получается, что вроде бы как свободная на все четыре стороны, как тот ветер, что над Самым Синим морем гуляет.

***

Если всё про Матрёну здесь расписывать, да ещё с подробностями, неровён час, сам начнёшь от людей шарахаться, в каждом Матрена видеться будет, поэтому, коротенько…

Когда пришла пора Матрёне «честным пирком, да за свадебку...», и жених уже определился, сбежала Матрёна из отчего дома. А вот так, взяла и сбежала! И понесла её нелёгкая по жизни, среди разных людей протекающей, к цели её заветной. Всяко бывало: и смеялась, и плакала от дел своих, но от выбранного пути не отказывалась и ни на минуту в правильности и даже святости выбранного пути не сомневалась.

И что бы вы думали?! В один из дней открылась перед Матрёной тайна сокровенная: широкая как море и глубокая, как то же море. Имя той тайны – власть! Чего греха таить, о тайне этой почитай каждая собака знает, просто внимания на неё не обращают, а Матрена обратила, и ой как обратила!

Более того, различила Матрена, что тайна эта, властью кем–то названная, двух видов бывает. Один её вид, он с виду красивый весь и блестящий. Это когда власть твоя над всеми и всем любому и каждому известна. Оно конечно хорошо. Тут тебе и почёт и уважение, и всё такое прочее дополнительное. Даже если это и не почёт, и не уважение, а страх до ужаса, и злоба от бессилия, глухая и лютая, все равно, почёт это, и уважение, только цвет другой. Хорошая власть тогда получается, в смысле, громкая, но власть такая для дураков придумана.

И совсем другое – власть, мало кому видная и почти никому не слышная. Вот она, власть такая и есть власть настоящая. Оно ведь как получается: не будешь же ты, прости Господи, принародно с женщиной или с мужчиной целоваться да миловаться. Для таких дел тишина и покой требуются и чтобы на пушечный выстрел никто подойти не смел. И чтобы, если кто и знал, чем и с кем ты сей момент занимаешься, молчал бы, как будто язык отрезали.

Опять же, выгоды и последствия разные, смотря какую «красавицу» выберешь. Прости Господи, опять на срамное потянуло! Если, скажем, приставать к девице принародно, да ещё с надеждами на самые приятные последствия, причём тут же, не сходя с места, то и по морде получить – раз плюнуть. И другое дело, если один на один, на сеновале. В этом случае шансов на взаимный поцелуй гораздо больше имеется, не говоря уж о приятных в своей бесконечности продолжениях.

Ну и ещё, тоже не так себе. Сами знаете, какой у нас народ: чуть что, сразу в крик и каждый так и норовит тебе по морде заехать. Так вот, приставать к девице, да ещё у всех на виду – сплошные дурь дурная и бахвальство. Конечно, если получится, народ одобрит, правда советами изведут. А если не получится? Тогда что? А тогда – свидетелей тьма тьмущая, не отвертишься. Если же на сеновале, да так чтобы толком никто и не догадывался, тогда и свидетелей никаких, тогда и спросу с тебя никакого.

Неизвестно на основе такого срамного примера или ещё на основе чего, только думала Матрёна так и в этом направлении. Возьми для примера того же царя Салтана: вроде бы всем хорош и всем взял – царь и государь великий, а слушается Матрёну, бабу, едва грамоте обученную. Вот вам и кусты с крапивой, вот вам и пряники.

А насчёт Ивана, который себя аж Премудрым озаглавил, Матрёна вообще почти ничего не думала, а если и думала, то так, вскользь. На сей момент и на ближайшее будущее перед её глазами стояло одно – убедиться, что Царица с царевичем Гвидоном на этом свете не присутствуют. Ну а если всё ещё присутствуют, сделать так, чтобы перестали присутствовать, навсегда перестали. Что же касаемо Ивана, который Премудрый, Матрёна ещё не решила, что с ним сделает. Будет вести себя смирно да послушно, пусть княжествует, да дурью мается. Ну а если гонор свой вдруг покажет – ухайдокает его Матрёна, и глазом не моргнёт, ухайдокает.

Так что несмотря на все неудобства, Самым Синим морем предоставляемые, настроение и ближайшее будущее Матрёны были ясны и безоблачны. Единственное, что слегка омрачило её настроение и самочувствие, было: как будто кто–то иголкой в сердце ткнул, как бы со всего маху. Ткнул и вроде бы отбежал, как бы спрятался. Сначала было обеспокоилась Матрена: а вдруг знак какой благодетель Кащеюшка подаёт? Но слегка подумав, успокоилась и отнесла эту секундную неприятность на счёт корабля с Самым Синим морем, будь они неладны, и на свой возраст, хоть ещё и не старческий, но всё–таки.