Похоже, весна через холодные потоки всё же прорвалась и к нам, - серые облака расступились, на землю хлынуло солнце, последний посеревший ошмёток снега под клёном осел, покрылся поблёскивающей корочкой и на нём четче обозначился тёмно-бежевый круг шелухи, оставленной синичками после очередного пиршества, а теперь, смешно подпрыгивая и взмахивая крыльями, на нём что-то выискивали голуби. Да, весну почувствовали и они, - их воркованье стало громче, полёты стремительней - высоко вспархивая, резвились они до самого вечера под деревом, пока не налетела огромная стая грачей, горланя, кружили они над домами, иногда свиваясь в двухслойное облако, отчего галдёж начинал отдаваться эхом над нашими головами, - моей и моего соседа Макса.
Он – хирург, был дважды тяжело ранен в чеченских войнах*, поэтому постоянно не работает, но два-три раза в месяц за ним приезжает из областной больницы друг, приглашая на сложные операции. Живёт Макс один, - когда дети выросли, жена ушла к другому. Ко мне обычно заходит два-три раза в месяц, - «Не хочу надоедать», - и непременно с каким-либо вопросом. Был и на прошлой неделе с неожиданным открытием: «Знаешь, кажется я замучил свою душу». А раньше слышала и такое: «Надо мне стяжать своё спасение.» и в таких случаях стараюсь сказать то, что растопило бы его мрачность, хотя... Ведь не раз подобными настроями подбрасывал мне идеи для рассказов, поэтому, когда цепляет заданная им тема, то получается у нас интереснейший вечер с чаем... как вчера, когда перед уходом попросил у меня «Сказание о Мамаевом побоище» - «А то читаю разную ерунду, а до нужного позарез, никак не доберусь.»
Неожиданно пришёл и сегодня, присел на стульчик у порога, вынул смартфон и стал читать:
- «А за многие дни множество волков стеклось на место, то завывая страшно, предчувствуя грозу великую. – Взглянул на меня вопросительно, помолчал, но снова – к смартфону: - И от этого у храбрых людей в войсках сердца укрепляются, другие же, ту прослышав грозу, совсем приуныли, ведь небывалая рать собралась. – Усмехнулся непонятно чему: - И галки своим языком говорят, и орлы... – Снова – короткий взгляд: - И орлы во множестве слетевшись, по воздуху паря, клекчут, и многие звери свирепо воют, ожидая того дня грозного... – И, оторвавшись от текста, глядя на меня, договорил: - В который должны лечь тела человеческие.»
Сунул смартфон в нагрудный карман, какое-то время посидел, опершись ладонями о колени и глядя в пол, а я подумала: «Наверное, что-то его уж очень взволновало.» и, как всегда при таких его глубокомысленных «заходах», улыбнулась:
- Мой дорогой Макс-вопросник, - зову его так иногда, на что не обижается: - ты, конечно, сразу хочешь узнать моё мнение об этом, да?
Он молча кивнул, а я, чтобы выиграть время для ответа, улыбнулась:
- Пойдём-ка вначале кофейку попьем, а уже потом...
И он прошёл на кухню, сел на диванчик, но тут же уставился на меня:
- Так поняла, зачем тебе это прочитал?
Я невольно повернулась к нему спиной, зажгла горелку, поставила на неё турку, пробурчала:
- Сразу и не ответишь. - И уже – к нему: - Но, судя по слогу, по интонации этот текст...
- Слогу, интонации... – хлопнул ладонью по колену: - Да не об этом хочу слышать, а совсем о другом!
Зная способность Макса к таким неожиданным жестам, я «не заметила» и в этот раз, села рядом:
- Не заводись, а просто снизойти до меня, пишущей, но уже мало читающей, ведь и это сказание читала так давно, что... Поэтому просто скажи...
- Ладно, скажу... Давай твой кофе. – И голос его потеплел: - Но хватит тебе крутиться над плитой в такой день, – кивнул на цветок герани: - Видишь, даже твой... этот... расцвел, а ты... Так что давай-ка часа в три пойдём в сквер, в парк, в рощу...
- В лес, в поля, в луга, - подхватила: – Может там и еще какой-либо каверзный вопросик подбросишь?
Но он молча уставился на меня и мне подумалось: нет, не надо было упоминать о «каверзных», ведь придётся расплачиваться. И точно. После нескольких глотков кофе услышала:
- Ну, каверзного, может там и не будет, - взглянул в окно на крону каштана, уже готового развернуть почки, - а вот поговорить будет о чём.
«С тобой всегда находится, о чем говорить, но в последнее время ты... » - хотела ответить, но лишь приняла его приглашение.
А дело в том, что Макс, так много читающий и подбрасывающий свои неожиданные взгляды на то, что «выудил» (его слово) из очередной книги, всё чаще стал возвращаться к тем, относительно далёким дням, когда выпало и ему «рухнуть в омут» (его слова), оставивший ему «на память» еле спасённую хирургами ногу, и в одно из таких посещений даже принёс папку с исписанными листками, попросил: «Почитай. Если начнём говорить... чтобы кое-что знала, о чём буду...» И вечером, среди прочего, я прочитала: «Вертушки, БМП и БТРы. В кольцо поселок горный взят. КПВТ громит барьеры и выстрелы АК звучат. Спецоперация в разгаре. Шум, гам и ор со всех сторон. И мы с разведчиками - в паре здесь представляем наш ОБрОН. Из дома в дом идет зачистка, то найден схрон, то пойман «чех». А над поселком низко-низко кружит и плачет белый стерх. И эта птица судит нас, кто сжал здесь автомат… Поверь мне, стерх, я здесь бы не был, но мести долг зовет солдат». И вечером, перечитав это, я поняла: да, война крепко в него вцепилась. Вцепилась и не отпускает.
Мы идём на Покровскую* гору... И почему непременно захотел сюда, а не в рощу «Лесные сараи», которая совсем рядом с нашим домом и в которой особенно сегодня чувствуется приближение весны? Ведь с его-то ногой идти не легко, вон как прихрамывает. Спросить?.. Нет, пожалуй, не стану, подожду, есть же причина, подсказавшая ему это.
- Понимаешь какое дело... – Он приостанавливается, перебрасывает костыль в другую руку: - Я потому тебя сюда веду, чтобы ты... – Свободной рукой рисует широкий круг: - Чтобы ты еще раз взглянула на всё это и, может быть, помогла мне связать с вчера прочитанным то, что сейчас увидим. – Остановился, кивнул на соседнее здание: - Кстати, знаешь, что это? – Я пожала плечами, а он беззлобно хихикнул: - Эх, ма... Живём рядом, а ни черта не знаем.
И махнул рукой.
- Ну-у... - протянула я наигранно-обиженно: – Допустим, что «ни не черта», а не всё. Ведь знаем же... – шутливо улыбнулась: - надеюсь и ты, что на этой возвышенности начинался наш город, что здесь была защитная крепость и что этот Покровский* собор... – Помолчала, любуясь его куполами: - И самый древний в городе.
- И что был вначале деревянной церковью, - подхвати Макс, - которая сгорела и в 17 веке отстроен он был вот таким. А в этом здании, - кивнул на то, возле которого как раз проходили? - когда-то жил генерал-директор Арсенала, на котором делали пушки, мортиры, орудия... Кстати, здесь же жил дядя Паустовского*, к которому он приезжал. - И усмехнулся чуть саркастически: - Его-то хоть когда-то читала?
- Не только читала, - приняла благосклонно его шутливый тон: - но в советские времена его проза была неким отдохновением на фоне соцреализма, поэтому и до сих пор «Золотую розу» помню. А ты читал её?
Но Макс не ответил, а посмотрел на кресты Покровского собора и, перебросив костыль в левую руку, поднял правую и мне показалось, что пальцы сложились в троеперстие, но, коротко взглянул на меня, он опустил руку:
- В давние времена воинов перед боем благословляли, а мы... а нас... – И взглянул вопросительно: - Как ты думаешь, им было легче убивать, умирать, когда...
И не договорив, махнул рукой, зашагал к уже открывающимся за деревьями площадкам мемориального комплекса.
Мой творец неожиданных вопросов, долго ли носишь их в себе, лишь иногда, по одному, выпуская для меня, и рождаются ли они в тебе после прочитанного в книгах, увиденного по телевизору, выловленного в Интернете? А, впрочем, не так уж и важно это знать, ведь всё равно мне приходится отвечать на них... или не отвечать, после чего ты обычно «берёшь таймаут», - додумываешь? – а потом приносишь мне вывод, - для проверки? - и если не соглашаюсь, то просто «закрываешь тему», обязательно косточкой согнутого указательного пальца трижды выстучав точку на чём-либо твёрдом. Вот и сегодня тема тобой задана.
Да какая! И куда уведёт?
Он стоит у самого края горы и смотрит на задеснянские дали:
– Умели наши предки выбирать места для поселений. Впереди леса непроходимые, под ногами крутой высокий склон, справа и слева овраги. – И кивнул направо: - Это «Нижний Судок» или «Верхний»? - Усмехнулся: - Всё никак не запомню.
- «Нижний». «Верхний» слева...
- А-а, ну да... – тихо буркнул и снова глядя вдаль, затянутый голубизной, вдруг продекламировал: - «Повезет, домой вернёмся. Все срастется, все споется. Ну, а если не срастется, значит, просто - не судьба.» - Обернулся ко мне, виновато улыбнулся: - Ты уж извини, что снова затягиваю тебя в свои... – Усмехнулся: - Но больше некого... так что терпи.
- Ну, что ты, Макс, - улыбнулась как могла приветливей: - мне даже очень интересны эти твои экскурсы в прошлое. - И кивнула на лавочку: - Давай присядем...
Подошли, сели:
- Понимаешь какая штука... – Положил костыль рядом, вынул пачку сигарет: – Как-то не получается у меня, чтобы спелось-срослось. – Закурил: - Всё снится, снится прошлое, вот и сегодня... – Помолчал, коротко взглянул на меня, закурил: - Приснилось, что лежу, прицеливаюсь... но пока неясное что-то там, в прицеле... И вдруг ветка колыхнулась... птица вспорхнула. Набрал дыхания, замер... ага, «чех» крадётся! Ну, думаю, сволочь, погоди, сейчас я тебя... И жму на спусковой... – Резко взмахнул сигаретой: - И такие сны достали. И никак не сжечь кровавые мосты в прошлое.
Я не ответила. Казалось, что все слова утешения мною уже были сказаны, когда он вот так же погружался в годы войны. Да он и не ждал их, бросив как-то в одно из подобных возвращений: «Не утешай, не надо. Просто мне иногда позарез надо кому-то выдохнуть это.» А сейчас выпрямился и сказал не раз слышанное:
- «Понять за чертой неизбежность, пройти сквозь закрытую дверь, где миг расплывается в вечность, где жизнь превращается в смерть». - Потом вынул из кармана «Сказание о мамаевом побоище», раскрыл и прочитал: - «Повесть о том, как даровал Бог победу государю великому князю Дмитрию Ивановичу за Доном над поганым Мамаем, и как молитвами Пречистой Богородицы и русских Чудотворцев православное христианство и русскую землю Бог возвысил, а безбожных агарян посрамил.» - И посмотрел на меня вдруг засветившимися глазами: - Ну и как?
- Что «как»? – не поняла.
- А то «как»... - неожиданно засмеялся: - Молитвами! Молитвами православное христианство и русскую землю Бог возвысил!
- Макс, не пойму... Почему тебя это взбудоражило, - не уловила причину его оживления: - Ведь в те времена обычно митрополиты и благословляли на ратные битвы, так что...
- В том-то и дело! – хлопнул рукой по колену: - В том-то и вопрос. Ведь нас-то... - Резко встал и уже стоя, договорил: - Ведь нас-то без всяких благословений в бой