Эпоха тараканов

решать, куда-то идти, что-то делать… И что же: «выход» отменяется, Ган не накажет?.. И Бойла уже не танцует?.. Бойла… А где она сейчас? Ган сказал: в зале одни трупы. Значит, Бойла убита. Или убежала. И бармены, музыканты, официанты тоже убиты?
  И тут Аву потрясла простая мысль, которая давно висела в воздухе, большая и заметная, но которая ранее не могла проникнуть в её захваченную эмоциями голову: она одна в клубе с мёртвыми людьми… Вот именно, одна. Если кто-то
10
выжил, как Ган, то, наверняка, уже выскочил на улицу… Но там тоже опасно: «Они убивают всех…» Почему она не открыла Гану дверь, почему не упросила его, не вымолила согласия взять с собой? Ган хорошо знает город, он легко выйдет из него. А она? Как ей заставить себя открыть дверь туда…к трупам? Ко всему этому ужасу, который, пока глаза не видели, ещё не стал правдой.
  От жутких мыслей и неразрешимости ситуации Ава снова впала в туман обессмысленности. Но организм уже брал своё: заставил приподняться, натянуть, наконец, одежду, конечно, не сценическую, подойти к двери и прислушаться. Ава поняла, что убитые могут быть и на улицах, и на лестнице и в квартирах их дома, но сейчас это было гораздо дальше наполненного трупами клуба, потому ей до истерического отчаяния захотелось вырваться из этого морга. Зал представился тёмным помещением, где на столах и стойке лежали мертвецы с накинутыми на них белыми покрывалами. Девушка почувствовала, что вот-вот закричит, и этот вопль или разорвёт ей сердце, или выдаст её неведомым убийцам, когда она побежит с ним между трупами. А сами трупы, ещё час назад живые тела хорошо знакомых людей, теперь воспринимались враждебной, зловещей силой, не менее страшной, чем убийцы. И это стало самой нижней точкой, после которой, как для шатуна с поршнем, начался выход вверх – от оцепенения  к борьбе за жизнь, от растерянности к здравым мыслям. Надо было убедить себя, что нельзя прожить в этой комнате, ведь ей уже сильно хотелось пить. Что лучше выйти и, если Ган сумел уйти, она тоже сумеет. И Ава убедила себя. Поспорила со страхом и мыслью «здесь плохо, но там может быть хуже» и убедила. Потому без сожаления решила оставить свою сумочку с косметикой, а вместо этого вооружилась ручкой от старого кресла, которая давно уже свободно снималась и одевалась.
  Ещё одно усилие, и ключ медленно поворачивается в скважине. Коридор молчит, можно выглянуть. Оказывается, здесь полумрак, и слабо горят только красные лампочки аварийного освещения. Но может, это и лучше: её, Аву, ведь тоже не видно, и легко скользнуть вдоль стен незамеченной. Все двери распахнуты, а из кухни даже несёт чем-то подгоревшим, но девушка никуда не заглядывает и, вспомнив последний совет умудрившегося выжить Гана, сосредотачивает всё своё зрение только на небольшом пространстве впереди. Хорошо бы ещё взгляд автоматически находил такой путь, чтобы не столкнуться ни с одним мертвецом. Она сжимает деревяшку в руках и, готовая уже драться даже с привидениями, вытесняет страх размышлениями о том, как уцелел Ган. Если всех убивали, то где был он в это время? Спрятался за что-то,
11
притворился мёртвым? Ава не успевает додумать: подходит к двери в зал.К счастью, та распахнута, и можно притаиться и узнать, нет ли там этих жутких убийц. Проходит минута, другая. По улице проезжает не видимая отсюда машина, и слегка дребезжит на одном из столиков посуда. Перевёрнутая и разбросанная мебель валяется даже здесь, у служебки, и надо выглянуть, чтобы сразу наметить себе путь к свободе. Что ж, мёртвые, так мёртвые. И Ава могла лежать сейчас среди них, если б в этот день первый «выход» был за нею. Она почти такая же, как они. Как говорила мама Ольга, «упокой, Господи…» Но не стоит сейчас это вспоминать.
  Ава выглянула из дверного проёма и внимательно осмотрела опасную территорию. Оказывается, ещё не ночь, и закатный солнечный свет неплохо освещает  зал четырьмя высокими узкими окнами. Раньше Ава их не замечала, учитывая в своей работе только искусственное освещение. Ожидаемого потрясения ужасом она не ощутила: ужас здесь был, но вне её, чужой. То, как лежали люди, как были сдвинуты столики, показывало всю сцену расправы. Скорее всего, вошедшие сначала убили Флоша и Бойлу. Он почти в полный рост влип в стойку со спиртным, отброшенный целой автоматной очередью, кроваво окрасившей всегда белоснежную рубашку парня; она сползла по шесту и обмякла телом с поднятыми вверх руками. Цепенея смертью, подруга не оставила свой единственный рабочий инструмент. Хорошо, что Ава больше к нему не прикоснётся. Очевидно, первые смерти подняли с мест редких ещё посетителей, они подскочили, но пули уложили их на спинки диванов. Все Авины коллеги лежали вповалку в одном месте, рядом с музыкальной аппаратурой. Верно, Ган собрал всех для обычного короткого инструктажа и контроля внешнего вида. Работали вместе и полегли рядом – и небритые, и ухоженные. И заплаканные. Скорее всего, Анна где-то там, рядом со своим переменчивым другом. Или осталась в комнате «кухонных», всё ещё всхлипывая от горя, пока страшный человек не вошёл в служебный коридор. Не её ли убили те два выстрела, услышанные Авой где-то совсем рядом?.. Но не стоит разглядывать, кто и где встретил смерть. Ава пойдёт вправо по свободному проходу и только в одном месте переступит через человека в чём-то тёмном. Наверное, последними убитыми были те, кто пытался забиться под столики: трое-четверо таких лежали не так, как если бы падали.
  Теперь Ава удивлялась своему страху перед мёртвыми. Ей стало жалко их, и слёзы медленно-траурно потекли по щекам девушки. Жалко было эту суетливую добрячку Бойлу, горевавшую, когда выпьет, что из-за абортов
12

никогда не заведёт малыша. Жалко именинника, который навсегда остался
тридцатидвухлетним,. Флоша, будто защищавшего всем телом витрину с бутылками. Её даже не разграбили. Для чего весь этот дикий расстрел?..
  Тихо всхлипывая, Ава пошла через клуб к выходу. Она хотела подняться к себе наверх, а потом, когда совсем стемнеет, уходить из города. Если, конечно, Ган сказал правду и убийства происходят повсюду. У неё ещё была слабая надежда на то, что приедет полиция, начнёт разбираться, но со времени выстрелов прошло более часа, и пока что «Аракана» никого не заинтересовала. Впрочем, теперь Ава не ставила перед собой больших и почти не разрешимых вопросов, предпочитая что-то близкое и практичное. Она даже не задумывалась, зачем ей подниматься на шестой этаж, тем более что не собиралась оставаться в квартире.
  Девушка без колебаний переступила через единственный на её пути труп, снова глядя только перед собой, и пошла, прижав руки к груди, чтобы, не дай Бог, случайно не дотронуться до кого-нибудь. Перед дверью на улицу не останавливалась. Приоткрыла, выглянула и скользнула по стене к своему подъезду. Впрочем, успела увидеть на стоянке три расстрелянных автомобиля, в одном из которых сидели люди. Приехали посмотреть на её голый танец и нашли здесь смерть. Где-то на окраине города начали сильно стрелять, и Ава, будто получила удар в спину, юркнула в дверь.
  В подъезде было темно. Значит, свет отключили не только в клубе. Что ж, теперь предстоящая непроглядность ночного города не пугала её: она могла стать спасительницей. В мягких кроссовках неслышно ступая по лестнице, Ава начала подниматься. Двери во все квартиры были открыты или выбиты, кое-где издырявлены пулями. Значит, убийцы прошлись и здесь, не оставляя никого в живых. Тогда погибли её малолетние соседи, чьих имён Ава даже не знала. Жалко детей…
  Наверху как будто что-то скрипнуло, и Ава остановила себя мыслью, что, может быть, убийцы ещё поднимаются по этажам и продолжают своё кровавое дело. Но нет, дом всего-то двенадцатиэтажный, и самый отдалённый выстрел был бы хорошо слышен здесь, на третьем, куда она уже поднялась. К  крайнем случае можно будет заскочить влюбую из разгромленных квартир и спрятаться, пока убийцы не уйдут. То, что в квартире могут находиться
13
мёртвые хозяева, девушку уже не пугало. Ручка от кресла, которую она прижимала к себе, готова была защитить и от живых, и от мёртвых.       
  Пятый этаж. Дверь в квартиру Пончика распахнута. Он, наверное, вообще                                                                        никуда не отходил от своего компьютера и лежит теперь где-то рядом с любимой игрушкой. Вскользь Ава заметила, что в жилище чудака светлее, чем на лестничной площадке. А она даже не знала, что солнце прячется за горизонт с их стороны дома. Ещё бы, в это время она всегда находилась в клубе, и последний свет дня заглядывал в пустую комнату с помятым диваном и брошенным на пол ярким журналом.
  И у неё дверь выбита. На ней даже остался след от чёрного сапога или ботинка. Вещей не валялось, по крайней мере, в прихожей, только Ящик был приоткрыт на узкую полоску, будто его пытались вскрыть силой. Ава инстинктивно толкнула крышку и резко отпрянула: Ящик открылся наружу. Что-то зашевелилось, засопело, и, едва девушка успела замахнуться, как узнала толстое лицо Пончика.
  - Я, я, я это… - просипел парень, мучаясь в узком пространстве, не зная, как выбраться.
  Он так жалобно стонал, что Ава и из сочувствия, и чтобы сосед стих и не привлекал внимания схватила его под мышки и потянула к себе. Пончик упёрся одной рукой в стену (вторая висела, не шевелясь) и упал на кафель лестничной площадки.
  - Ох ты, ё!.. Ай-ай-ай!.. Надо же!.. – продолжал он причитать и вдруг застыл.
  - Коричневых нет? Точно нет? Во всём подъезде?
  Ава не очень поняла, поэтому ответила по-своему:
  - Здесь никого нет. Может, только кто-нибудь прячется…
  - От этих не спрячешься… Ой, рука, рука!.. Помоги мне, надо на всякий случай укрыться в квартире и говорить шёпотом…
  «Это ты себе скажи: шёпотом», - хотела переадресовать совет Ава, но Пончик, шумевший этажей на пять, пугал и её, поэтому девушка стала молча приподнимать соседа и даже потёрла ему руку, сознавая, что её Ящик для такого массивного человека был настоящей камерой пыток.
14
Они не стали закрывать дверь квартиры: это вызвало бы подозрения у вздумавших повторно обойти подъезд головорезов, но в комнате Авы сели на пол в дальнем углу, за телевизором, и говорили едва слышно. Пончик тёр своё тело в самых разных местах, дёргал челюстью, которая, видно, тоже затекла, однако краткий рассказ Авы выслушал очень внимательно, иногда переспрашивая и уточняя.
  - Я пытался тебя предупредить. Думал, ты знаешь. Смотрю: с сумкой. Значит, есть куда ехать. Мне-то некуда. И думал: как всегда обойдётся. Утром известили из фирмы: «Сотрудничество приостанавливаем на неопределённый срок в связи с переворотом». А мой заказчик всем сбросил общее письмо: ребята, дело фигнёвое, прячьтесь в подвалы, в метро, куда поглубже…
  - Ты говоришь «утром», а просыпаешься-то часа в три.
  - Ну да, это утро. По-моему. Ты ведь тоже долго спишь после своей работы. И я всю ночь работаю.
  Ава не знала, где и кем работает Пончик, но теперь это было вторично, и она поинтересовалась более важным:
  - Что ты ещё знаешь о перевороте? По телевизору что-нибудь говорили? В интернете?
  - У меня нет телевизора. Сеть отключили часов в шесть. Когда услышал внизу стрельбу, понял, что точно всё фигнёво. Глянул: по